Страница 37 из 53
Златовлас на концерт не торопился. Сначала он обошёл половину больницы, заглядывая во все палаты и здороваясь. Если Корион воспринял это философски, подозревая Владыку в желании потянуть время по каким-то причинам, то Мэдог успел известись. От побега лорда останавливала лишь мягкая, но непреклонная хватка Владыки на руке. Наконец, после стука в очередную палату им ответил знакомый голос Альваха:
- Войдите.
Небольшую, как и все в этом крыле, комнатушку большей частью занимала одиночная кровать. Места было немного, даже стул не помещался. Ящики под кроватью, полки на высоких стенах да широкий подоконник в качестве стола – вот и всё. Подоконник привычно занял Альвах с книжкой в руках. На кровати же, подложив под спину подушки, полусидел Мерфин и расчёсывал свои волосы странными, будто бы неуверенными движениями.
Не Мерфин, напомнил себе Корион. Блодвин.
Когда дверь открылась, Блодвин вскинул голову и широко распахнул глаза. Не светло-сиреневые, как раньше, а тёмные, почти фиолетовые.
- Приветствую, Владыка, – медленно выговорил он по-английски и добавил что-то на архаичном валлийском.
Златовлас ответил и отступил, пропустив Мэдога. Мэдог вздохнул, словно приготовился к прыжку в воду, и протянул руку.
- Меня зовут Мэдог Аунфлай. Я владелец сида Фогруф и твой старший брат. Это, – кивок в сторону Кориона, – Корион Хов. Алхимик, профессор и слуга рода.
Златовлас перевёл. Блодвин ответил на рукопожатие и замер, распробовав вкус силы.
- Бедвир, – он расплылся в улыбке. – Ты Бедвир, Мэдог.
- Да, – кивнул Мэдог и медленно опустился на кровать. – Как ты? Что-нибудь болит?
Блодвин сел, цепляясь за руку лорда, и уткнулся ему в плечо.
- Нет. Просто странно пусто, – он прикоснулся к виску и груди. – Здесь. И слабость, словно от истощения. Но с тобой стало лучше. Мне сказали, что мой альтер эго что-то сделал с собой и повредил душу, поэтому пришлось разбудить меня.
- Да. Тебе, должно быть, очень непривычно, – мягко сказал Мэдог. – Другой язык, всё другое… Я бы испугался.
Блодвин весело фыркнул.
- Вчера мы отбивали атаку двух огромных огнедышащих ящеров, и я угодил под пламя. Поверь, очнуться холёным хлюпиком рядом с Владыкой и Судьёй вовсе не страшно. А узнать, что от драконов остались только небольшие ленивцы, а войны с людьми и друидами давно в прошлом, и вовсе – счастье. Что до языка – я его выучу, – перевёл Златовлас. – У нас большой бруиден? У нас есть жёны, дети? Ты научишь меня справляться с этим богатством?
Мэдог хрипло рассмеялся, когда Блодвин дёрнул его за косу. Корион почувствовал себя лишним и с позволения Владыки вышел.
Пропавшая Валенсия всё не давала покоя. Как? Как этой девушке безо всякой магии удалось остаться совершенно незамеченной? Создавалось ощущение, что жила всё это время она вовсе не в Тенбруке, а на берегу Кориона. Но вот только не было в его владениях второго дома, в котором девушка могла бы жить холодной зимой. Плюс он бы сразу узнал, вздумай она приблизиться хоть к одному.
Судя по олимпийскому, совершенно непробиваемому спокойствию Вадима, тот что-то о сестре знал. Знал, но не говорил. Почему? Ведь мальчишка фактически указал на неё как на владелицу гребня. Почему же он всё не говорил, где она скрывается? Не мог справиться со своей ревностью? Валенсия ведь явно не знала о том, что гребень предназначался ей, а если и знала, то не выдала это знание ни жестом, ни словом. Не хотела за него? Вадим всё-таки рассказал ей о больших семьях эльтов? Валенсия всё же посчитала это неприемлемым для себя, несмотря на всё влечение? Но почему же не сказала? Корион бы понял и не настаивал, а гребень подарил бы просто так. Наверное. Всё же Валенсия была слишком простым решением… Но ведь недаром именно близнецы знали мелодию его рода и ту, напоминающую о кострах, степях и древних воинах. Откуда? Ведь Вадим не принадлежал его роду, получалось, что песню жертвоприношения помнила Валенсия. Но и тут опять-таки возникал вопрос. Это эльты при определённых условиях могли вспомнить прошлую жизнь. Люди – нет. Вообще. Совсем.
Разве что Валенсии помог Вадим? Эльт же, наполовину друид…
Но откуда тогда воспоминания у Розы Чембер? Чембер – эльт, она, в отличие от Валенсии, действительно могла помнить. И её кандидатура выглядела гораздо, гораздо убедительнее… Волхов же мог и ошибаться, а мелодия рода… Может быть, он действительно её помнил из прошлой жизни…
Проходивший мимо целитель поздоровался с Корионом. Тот рассеянно ответил и, обнаружив, что встал, направился дальше, к покоям Вадима. Им определённо было нужно поговорить.
Эрида задала очень правильный вопрос о смене подхода. Корион вновь и вновь скатывался к рассуждениям, пытался опереться на логику и разум. Он думал, кому нужно подарить гребень, а не кому хочется. Кому же хочется подарить? Кому бы он подошёл?
Корион не поленился – достал гребень, внимательно всмотрелся в оленя, попытался представить…
И провалился в запах костра и жареного мяса, треск полена, хмельное сочетание тепла пламени с морозным воздухом, звонкий зловещий смех, весёлый угар погони среди поющего парка, полыхающие золотом кудри – шапка давно слетела и потерялась где-то в сугробах – и первый укус молодых клыков в шею, игривый укус хитрого лисёнка, который тут же испугался своей дерзости. Пушистые кудри лезли в нос, горели на солнце. Древнее золото смотрелось бы среди всего этого буйства юности, ярких фенечек с полузабытыми узорами и такой же древней, невероятно земной силы. Очень хорошо бы смотрелось…
Так же хорошо, как в строгой толстой косе из пепельных волос, среди приглушённых красок и несовершенства человеческой красоты, с холодным серо-голубым взглядом; в женских руках, которые как нежно гладили, так и со стальной уверенностью вонзали нож между вражеских пальцев… Или держали скальпель, готовые метнуть в любой момент, наплевав на все последствия, а лицо дышало безумием, что так и желало чиркнуть осколком стекла по горлу… Тем же напряжением, словно натянутой струной, дышал и скифский олень…
Корион тряхнул головой, окончательно растерявшись. Вадим и Валенсия в воображении слились воедино, перетекая из одного в другое, словно Инь и Янь. Валенсия – ладно. Но почему Вадим? Потому что близнец? Да и логика всё равно упрямо шептала, что Чембер подходит лучше всех, что гребень нужно подарить именно ей.
А золотой олень смотрел своим глазом и ничуть не помогал.
Так ничего и не решив, Корион спрятал гребень обратно во внутренний карман.
До Вадима он не успел дойти – на полпути дорогу в нужное крыло заступила Роза Чембер в компании лорда Бэрбоу. Корион, увидев их, чуть не застонал. А Чембер сложила руки перед собой и очаровательно – по-другому она не умела – улыбнулась.
- Здравствуй, внук, – по-акульи ласково сказал дед. – Ты-то нам и нужен. Я всё-таки считаю, что гребень стоит подарить мисс Чембер…
Корион мрачно скрестил руки на груди.
- Как интересно. А я считал, что кандитатуру мне полагается выбрать самому и без советчиков. Мисс Чембер, со всем уважением, но я не считаю вас владелицей гребня. Это не значит, что я отказываюсь от вас как от жены, – быстро добавил он.
Роза поднесла руки к груди, и воздушная ткань рукавов спорхнула с запястий. Камни на тонком кружеве дланей красиво заблестели, попав под сияние светильников и цветов.
- Мистер Хов… Корион! Вам ведь захотелось отдать гребень мне сразу же, я видела это. Вы отказались от этой мысли уже после слов Вадима Волхова. Да, я не помню богиню, но вам ли не знать, как коварна память после пробуждения сути. Главное, я люблю вас. Полюбила с первой же минуты и мгновения. И если мои чувства не находят в вашем сердце отклика, хотя бы не отказывайте мне в праве на жизнь. Я хочу быть рядом с вами, сделать счастливым. Но если вы отдадите гребень другой, я умру. Вы осознаете свою ошибку, когда будет поздно!
- Это правда, – охотно подтвердил дед, приобняв Розу за плечи. – Волхов был прав. Проклятье действительно убьёт.