Страница 11 из 12
Машина, шурша шинами, мчалась, подмосковной трассой в сторону поселка Генеральские Дачи. Поселок этот возник совсем недавно. По замыслу высшего руководящего состава Вооруженных сил, этот уголок уединения для генералитета был просто необходим. Так как в условиях развитого капитализма, когда высшие армейские чины видят роскошные особняки разбогатевших нуворишей, что греха таить, мысли начинают уходить на гражданку. И каждый из них нет да и подумает: ″ А ведь и я мог бы сколотить и не один миллион будь я не военным″. Этому разброду и шатанию в головах генералитета решили положить конец раз и навсегда. Государственная Дума вынуждена была заложить в бюджет средства для строительства дачного поселка. И шикарные особняки были возведены в сосновом бору, близ старого русла Москвы реки, заполненного чистой и прозрачной водой. В этот городок, обнесенный трехметровым забором и с круглосуточной охраной, была проложена асфальтированная дорога. И теперь служба для высшего руководства Армии могла казаться в некотором роде медом. Служить стало хотеться, и патриотические чувства вновь обрели прежнюю силу духа…
Особняк под номером 23 был выделен и генерал майору Гаринову за особые заслуги перед Отечеством в знак успешного освоения космического пространства вместе с присвоением ему очередного воинского звания. Воспользовавшись своим положением, уже не генерал майор, а генерал лейтенант Гаринов настоял на выделении дачи и герою России полковнику Кразимову, что и было сделано, только дача Кразимову была выделена в Переделкино под номером 10. На своей даче вновь испеченный генерал лейтенант бывал редко. Его пугало одиночество. Оставаясь на едине с собой, в его душу начинали заползать грустные и тяжелые мысли об утраченном сыне и рано ушедшей жене. Это одиночество становилось нестерпимым и, погостив на собственной даче дня два три, он прерывал отпуск и возвращался на Байконур на свое место службы, где за текущими делами забывалась трагедия, выпавшая на его долю.
Иное дело теперь. Он со своими молодыми друзьями сослуживцами. Можно расслабиться и посоветоваться о дальнейшей своей судьбе, о предстоящей жизни в отставке. Собственно, за этим он и пригласил Кразимова и Собинова к себе.
Особняк номер 23 был выстроен по последней западной моде. Архитектура здания была позаимствована у американских коллег генералов, которые имели свои собственные государственные дачи, с разницей лишь в том, что у российских военных с выходом на пенсию дачи возвращались государству. Напротив, у американских коллег, оставались в пожизненном пользовании.
Особняк под номером 23 был огражден глухим забором, выкрашенным в темно-каштановый цвет. Металлические ворота с автоматической системой открытия, вели на территорию особняка и открывали въезд на просторный двор с садиком и лужайкой возле дома. Под домом располагался гараж, а за каменной стеной, выложенной из гранитных булыжников винный погреб с целой коллекцией различных сортов вин, коньяков и бутылок с изысканным шампанским. В винный погреб можно было спуститься по металлической винтовой лесенке, ведшей из просторной гостиной с камином. Подобная планировка и внутренняя отделка дачи была аналогична даче Кразимовых. Такой же бар, стойка и полки, заставленные дорогими напитками, отражавшимися в зеркальной стенке… Когда гости вошли в гостиную, камин уже пылал, рядом на специальном коврике лежала связка дубовых дров.
– Вот мое убежище. – Широко разводя руками, сказал Гаринов, – Пройдем, я покажу, где кто будет жить.
Он повел друзей на второй этаж широкой лестницей, где располагались три спальни. Комнатки, правда, были небольшие с двуспальными кроватями, чисто убранными, со свежее постеленным бельем. Все три двери выходили в коридор в виде площадки, увенчанной окном, под которым стоял широкий кожаный диван. На этой площадке, своеобразном уголке отдыха можно было почитать, выкурить сигару, кто любил курить, или посмотреть интересную передачу по телевизору, который стоял в углу под пальмой, что росла в декоративном керамическом горшке. Спальня Гаринова была вдвое больше спален гостей, и имела выход на балкон. Вот, собственно и вся планировка дачи, если не считать небольшого чулана в прихожей, где были аккуратно расставлены принадлежности для рыбной ловли. В гостиной у камина еще стояли шкафы с книгами, в часы одиночества Гаринов любил читать и, на журнальном столике, что стоял у шкафов, записывать вопросы, которые следовало решать на службе. В гостиной, кроме журнального столика, возле шкафов с книгами был установлен еще и столик с компьютером, подключенным к Интернету, рядом стоял красный настольный телефонный аппарат правительственной связи. После осмотра помещения, гости собрались в гостиной.
– Ну-ка, посмотрим, что майор Еременко нам тут приготовил? – Гаринов зашел за стойку бара и вынул из холодильника трехлитровую банку замаринованного мяса для шашлыков. Подняв банку над головой, сказал: – А вот и шашлык. Пошли, сейчас займемся.
Шампура стояли в чехле возле холодильника. Когда все вышли во двор, там уже дымил мангал, рядом стоял столик с чистой клеенкой на нем. – Нука, друзья, помогайте.
Собинов занялся мангалом, Гаринов с Леонидом стали нанизывать шашлыки под веселое щебетание весенних птиц, да майский теплый ветерок. За этими занятиями застал их водитель, который уже успел поставить волгу в гараж.
– Алексей Алексеевич, может я уже вам не нужен? – робко спросил он.
– Да, Василий Семенович, можете не беспокоиться, дней пять точно.
– Спасибо, товарищ генерал.
– Не за что, и с праздником, вас.
– И Вас. – Сказал водитель и удалился.
– Парад начинается в десять ноль, ноль, сейчас девять тридцать. – Укладывая шашлыки с нанизанным на шампуры мясом на мангал, сказал Гаринов, – успеем и шашлыки приготовить и за День Победы выпить нашей Отечественной ″Столичной″.
День Победы все трое отметили, как полагается. И парад посмотрели на широком экране плазмотрона, висящего на стене над камином. И разговоры у них велись вокруг семейных проблем и отношений, таких, как, почему у Собиновых до сих пор нет детей. Думают ли Кразимовы заводить еще одного ребенка, и почему Эльза Эдуардовна не хочет уезжать к детям в Германию и о многом другом, старательно избегая разговоров об отставке Гаринова. На плазмотроне транслировался уже праздничный концерт из Кремлевского Дворца, настенные часы показывали 23 часа 30 минут, и всех клонило ко сну, так как сказывалась почти бессонная ночь. Решено было хорошенько выспаться. И друзья, по очереди сходили в душ и разошлись по комнатам.
Гаринов долго не мог уснуть. Его мучил вопрос о предстоящей отставке. Что будет с ним, с его воспитанниками, с проблемой торсионных полей, угрожающей своей непредсказуемостью и безрассудством Ученого Совета. Незаметно пришел сон, и он не ощущая, как, уснул крепким здоровым сном еще не старого шестидесяти двухлетнего мужчины… В открытое окно спальни, где, раскинувшись на постели, еще спал сладким сном Кразимов, влетела синичка. Она вспорхнула на деревянную спинку кровати и постучала клювиком по дереву спинки, затем звонко пропела: – Чивь–ик! Чивь–ик! – и улетела в окно навстречу сияющему весеннему солнышку. Леонид открыл глаза. Ощупью нашел на бельевой тумбе наручные часы, и посмотрел который час. Было уже 11– 00 утра. Спохватившись, что так долго спал, вскочил на ноги и вышел в коридор. В спальни Собинова не было. Не было и Гаринова. Это его озадачило. Почесав затылок, и махнув в замешательстве рукой, ушел в ванную принимать душ. На этот раз голова от вчерашнего выпитого спиртного не болела. Напротив, было ощущение бодрости и прилива сил. Леонид, стоя под душем, сделал вывод, что чистый воздух соснового бора пошел ему на пользу, и что его жене и сыну будет полезно отдохнуть в Переделкино. Пока он рассуждал подобным образом, и, вылезая из душа, в доме раздались голоса. Это Гаринов и Собинов вернулись с рыбалки с тремя увесистыми карасями. Рыбы били хвостами и хватали воздух, открывая поочередно рты.
– Эй, Леня! – крикнул Гаринов, – Ты уже встал? – услышав возню в ванной комнате, добавил, – Вылезай и посмотри, что мы с Петром поймали, – улыбаясь и тряся добычей, прихвастнул генерал. Леонид просунул голову в дверь из ванной, ответил.