Лия (ЛП)

Черт.

Теперь мне действительно нужно было уходить.

Я снова взглянула на счастливую пару, и я говорю этот термин очень свободно, потому что они сидели, едва касаясь друг друга и практически не разговаривая. Нет, Молли больше интересовал ее мобильный телефон, украшенный сверкающими кристаллами, а Картер... все еще пристально смотрел на меня.

Я чувствовала, как мои щеки начинают гореть. Почему все так неудобно? Мы расстались на позитивной волне. Он поцеловал меня на прощание, и, хотя был разбит, он так же был в восторге от будущего.

Это было больше похоже на встречу незнакомых людей. Но это не так. Он должен был подняться и обнять меня! Он должен был спросить меня, как у меня дела, отпуская глупые шутки, как обычно.

Вместо этого волна безразличия, словно я совершенно ничего не значила.

Возможно, он злится из-за писем? Потому что я никогда не отвечала ему?

Я открыла рот, чтобы что-то сказать ему, но у меня перехватило горло от волнения. Я слишком труслива. Как и всю свою жизнь.

— Скажи что-нибудь, Лия, — сказала я себе. — Возможно, нам нужно сломать лед. Говори сейчас!

— Мне нужно выйти в туалет, — пробормотала я себе под нос.

Я выскочила оттуда и направилась к главной ванной, закрыв ее за собой. Я стояла там долгое время, глядя на дверь, будто это был портал в ад. Затем я взглянула на свое лицо и скривилась от бледного отражения. Да, очень дермово.

Я правда так выгляжу?

Я не видела Картера три года. Наше прощание все еще тяготило меня, и он неожиданно появился из ниоткуда, глядя на меня с таким равнодушием, словно он меня ненавидит! Когда я представляла, каким будет наше воссоединение, то явно не таким. В нем были лепестки роз, песчаные пляжи и красивые улыбки под палящим солнцем.

Но не вот таким.

Я вытащила мобильный телефон и быстро набрала Мел. Она знала, что делать.

— Эй, шлюха. Скучно? Иди домой. Я все еще могу включить Джейсона Момоа, — сказала она.

— Он здесь! — прошептала я.

— Кто? Джейсон Момоа? Боже, как ты справляешься?

— Нет, не Джейсон Момоа!

— Блять.

— Картер, — прошептал я в телефон.

— Кто?

— Картер.

— Я тебя не слышу! Говори громче!

— Кар-тер! — Я сказала медленно и немного громче.

На мгновение она замолчала на другом конце. Затем:

— Ни хрена себе.

Я покачала головой, хотя она не могла этого видеть.

— Я серьезно! Я сейчас прячусь в ванной. Это сбивает с толку.

— Рим тоже там?

— Да, и он привел с собой подругу. Боже мой, Мелани, она...

— По-моему, я знаю, — бесстрастно обрезала она. — Я уже поняла, что этот идиот выбирает гребанных двойников. У меня велик соблазн пойти туда сейчас и посмотреть…

— Нет! — почти закричала я. — Нет, ты не можешь этого сделать! Ты погубишь годовщину его родителей, эгоистичная ведьма. Марлена так счастлива прямо сейчас. Не порти все!

Она выругалась.

— Ну что тебе тогда нужно?

— Я не знаю, что делать! Я в ужасе. Он в соседней комнате и все время смотрит на меня.

— Смотрит на тебя?

— Да! Словно ненавидит меня. И он со своей безумной подругой.

— Молли Андерсон сейчас в доме?

— Да.

— О мой Бог.

— Я знаю!

— Ну, дерьмо.

— Я должна вернуться домой? Я скажу, что произошла чрезвычайная ситуация, например, ты разбила машину или что-то в этом роде. Мы можем притвориться, что у тебя сломанная нога. Разве ты не говорила, что твоя сестра медсестра? Я заставлю ее сделать гипс…

— Черт, нет! — прервала она, внезапно разозлившись. — Ты заходишь туда и показываешь ему, как тебе хорошо! Покажи ему, что ты двигаешься дальше и счастлива. Будь уверенной. Забудь о том, что он разбил твое сердце и выжал каждую каплю любви, ты сильная. На самом деле, это сделало тебя холодным человеконенавистником, и ты в одном шаге от присоединения к феминистскому движению.

Я замерла. Что она только что сказала?

— Что ты только что сказала?

— Ты слышала меня!

— Я не человеконенавистник.

— Да.

— Я люблю мужчин!

— Ты всегда жалуешься на них.

Я нахмурилась.

— Когда я в последний раз жаловалась?

— Ты сказала, что твой босс был хуесосом.

— Потому что он такой! Если бы он был женщиной, я бы назвала его и сукой.

— Ты хотела, чтобы мир был совершенно другим…

— Это была ты!

— Почему ты споришь со мной?

Моя челюсть упала.

— Я не!

— Ты слишком долго разговариваешь по телефону. Они все, наверное, думают, что тебе плохо. Сейчас я повешу трубку. Расскажешь все позже.

Я покачала головой.

— Но…

— И притворись, что у тебя отношения! Ничто не покажет готовность двигаться дальше лучше, чем новые отношения! Старайся не оставаться с ним наедине, не слушай его льстивые разговорчики. Расскажешь обо всем позже, шлюшка.

Прежде чем я смогла ответить, она повесила трубку, и я почти зарычала в пустоту. Периодически разговоры с ней были словно разговариваешь с невменяемым человеком. Но она права. Я потратила слишком много времени. Дорогой Бог, надеюсь, они не подумали, что со мной что-то не так. Как будто мне нужны были еще причины чувствовать себя более неловко! Глянув на портал в ад, я глубоко вздохнула и открыла его.

Быть уверенной, сказала она. Показать ему, что я двигаюсь дальше, сказала она. Хорошо, я могла бы это сделать. В конце концов, это правда.

Истина, которая медленно уменьшалась, при виде его.

Я присоединилась к ним в гостиной в тот момент, когда открылась парадная дверь и зашел коренастый Гарольд, поднимаясь по лестнице с пакетами с едой. Я почувствовала запах китайской еды в воздухе, и мой желудок свело от боли. Я не ела весь день, и, хотя мысль о переваривании пары фунтов лапши и свиных пельменей звучала, как сон, я чувствовала тошноту из-за близости к Картеру.

Несмотря ни на что, я стояла прямо и делала вид, что я полностью уверена в себе. Я заслужила награду за свои способности. Кроме моих глаз. К сожалению, они не могли иначе.

Опять же, я заметила его.

Опять же, он смотрел на меня.

Он не сказал ни слова. Я бы почувствовала себя немного лучше, если он небрежно заговорит со мной, словно все осталось позади. Но все было совершенно не так.

Не желая стоять и выглядеть потерянной, я решила помочь Марлене заполнить подносы с закусками на столе. Это было ошибкой. Я была в нескольких шагах от Картера и чувствовала головокружение от нервного напряжения. Уверенность, уверенность. Но легче было сказать, чем сделать. Никогда так не ощущала, как трещит моя жизнь. Поднос, который я подняла, дрожал в моих руках, и мои глаза сами по себе снова поднялись к нему.

Он все еще смотрел на меня.

Что это? Я хотела спросить его. Почему ты так на меня смотришь? Ты меня ненавидишь?

Я не осознавала, что поддон наклонился набок, пока крекеры не упали, шумно стуча по паркету. Я испугалась и посмотрела вниз, чувствуя, как мои щеки краснеют, когда начала собрать их. Всего несколько секунд, но для меня это была вечность. Краснея сильнее, я замерла, когда большая рука потянулась и схватила нескольких штук. Я узнала эту руку; она была на мне — и во мне — в том, что было одновременно и греховным, и сладким.

Вздрогнув, я наблюдала, как Картер собирает остальные и кладет на поднос. Я хотела поблагодарить его, но его глаза казались тяжелее, чем раньше, прорезая меня, как нож.

— Извини, — прошептала я, но не уверена, из-за чего мне жаль. Крекеры? Последние три года нулевой связи? Или, может быть, я извинялась перед собой за то, что была идиоткой, отгоняя его от себя, чтобы следовать его мечтам.

Глупые сны. Кто в них нуждается?

— Все нормально, — сказала Молли, обернув тонкую руку вокруг выпуклого бицепса Картера. — Картер привык к фанатам, которые ведут себя, как дебилы, вокруг него.

Как дебилы. Ну тогда…