Песнь левиафанов

«Я знаю, что это звучит безумно, – подумал Эш, – но, может… может, левиафаны не настолько враждебны, как мы считаем?»

Он усмехнулся. Всё равно ему никто никогда не поверит. Эш даже не был уверен, что он сам в это верит.

А ещё археомеханическое оружие и Ткачи Песен. Эш не знал, что об этом и думать. С одной стороны, Ткачей боялись по всему Снежному морю, хотя в основном, как обнаружил Эш, о их существовании предпочитали просто забыть. Но теперь Ткачей Песен будут искать и собирать вместе. Эш всегда мечтал, что люди дадут ему шанс доказать: Ткачи Песен не враги для крепостей. И теперь Громобой даёт им этот шанс. Но мальчик уже видел сомнения в глазах других капитанов следопытов. Он не хотел даже думать, что может случиться, если они решат, что какой-нибудь из Ткачей потерял свой разум из-за левиафанов. Если Ткачи не могут сопротивляться, то почему их должны за это наказывать? Всё это было очень тревожно. Теперь Эш ещё сильнее, чем раньше, захотел скорее добраться до Солнцестояния и найти своих родителей.

«Уверен, когда я расскажу маме, папе и Ткачам Песен в Солнцестоянии, что здесь происходит, они поспешат крепостям на помощь, – подумал Эш. – Они обязательно это сделают – это правильно! Все будут сражаться вместе: Ткачи, следопыты и жители крепостей плечом к плечу, и тогда все увидят, что Ткачи Песен ничем не отличаются от остальных. Что они тоже могут быть хорошими людьми», – от этой мысли сердце Эша забилось быстрее.

У капитана Бом насчёт плана Громобой было вполне определённое мнение.

– Они тут все с ума посходили?! – кричала она на остальных в «Приюте следопыта». – Говорю вам, это приведёт лишь к ненужным смертям! Вести нетренированных гражданских на битву с левиафанами – о чём она только думает?!

– Громобой потеряла своего спутника жизни и ребёнка из-за левиафанов, – сказала Кайлен. – Она уже давно клялась очистить Снежное море от угрозы чудовищ.

– О, я прекрасно понимаю, почему она такая кровожадная, – просто не ожидала, что остальные так слепо за ней последуют!

– Мир охвачен страхом и недоверием, – сказал Тобу, скорее себе, чем остальным.

– Люди совсем отчаялись, капитан, – сказала Тейя, потягивая свой напиток. – Они готовы цепляться за всё, что даёт им надежду.

– И ты тоже, Тейя? И что насчёт бедных Ткачей Песен? На них собрались открыть охоту, как на какие-то бездушные инструменты. – Бом обеспокоенно покосилась на Эша. – Не переживай, Эш, мальчик мой, я буду бороться изо всех сил. Я не собираюсь это терпеть.

– А вдруг… вдруг мы тоже сможем что-нибудь сделать? – тихо произнёс мальчик. – Уверен, многие Ткачи Песен захотят помочь, если дать им возможность.

Бом грустно ему улыбнулась.

– Отважный ребёнок. Я бы очень хотела, чтобы все мирно жили вместе, и первая поддержала бы Громобой, если бы верила, что такое возможно. Но, боюсь, между Ткачами Песен и жителями крепостей слишком много печальной истории, слишком много недоверия, чтобы так резко бросать их вместе на кровопролитную войну. Это плохо кончится, помяни моё слово. Мы проигрываем Аврору страху.

11

Гнев

Эш сидел на краю главной палубы «Ледяного сердца», плутал в своих мыслях и рассеянно играл на окарине. Тобу сел рядом, скрестив ноги и ссутулившись всей своей внушительной массой над маленькими кусочками дерева, которые он осторожно и методично строгал. Теперь его скульптуры стали меньше походить на шарики и больше на йети, что, как подозревал Эш, и было его основным намерением. Конечно, если притвориться, что йети выглядят как яйца с лицами. Пока мальчик наблюдал, Тобу вырезал что-то похожее на женщину-йети… и ребёнка.

Эш ахнул, неожиданно осознав, на что он смотрит. Семья Тобу! Было несложно забыть, что Тобу, как и Эш, тоже был изгнан из своего дома. В основном потому, что йети совершенно отказывался о нём говорить. Один, всего один раз он упомянул своего сына, но Эшу не хватило смелости спросить, что случилось и почему Тобу пришлось уйти от своей семьи. «Наверное, он сильно по ним скучает», – подумал мальчик, глядя на йети, который держал свои скульптуры с не свойственной ему обычно нежностью. Его глаза были задумчивыми и печальными, что часто случалось в последнее время. Эш вдруг захотел крепко и сильно обнять своего опекуна, но подозревал, что за свою попытку он с большой вероятностью окажется в канале.

Тогда Эш переключил внимание на остальных членов команды, включая Луну, которая висела вниз головой на снастях «Ледяного сердца»; её дреды и плащ свисали до самой палубы. Девочке каким-то образом удавалось сосредоточенно делать пометки на своей карте даже в таком положении. Твинг катил по главной палубе тяжёлые бочки, жужжа Кобу в ухо о том, как он катал бочки в прошлый раз. Коб выглядел так, словно собирался побросать ящики с припасами, которые тащил, и выпрыгнуть за борт. Мастер Подд носился по саням вперёд-назад, проверяя, всё ли на месте. Он облизнул подушечки лап и дотронулся до мачты, чтобы убедиться в её чистоте. Видимо, удовлетворённый, он кивнул, хлопнув себя по носу своими же большими ушами. «Ледяное сердце» готовилось к новому путешествию. Капитан Бом хотела покинуть Аврору как можно скорее.

– Страсти здесь накаляются слишком сильно, чтобы можно было расслабиться. Глоток свежего воздуха поможет прочистить головы и покажет путь, на который нам нужно встать, – сказала Бом, и Эш не мог её винить. Но он переживал, что не успеет до отъезда решить головоломку Первопроходца. От этой мысли он сфальшивил на окарине, и Луна поморщилась от резкого звука.

– Дружище!

– Прости, – сказал Эш.

Статуя Первопроходца до сих пор упрямо молчала и, похоже, не собиралась открывать ничью судьбу.

Внутри Эша смешались отчаянное стремление быть вместе с отцом и кипящее раздражение из-за того, что приготовленный им путь был слишком сложным.

«Как, по его мнению, я должен разгадывать эти дурацкие загадки? – горько подумал Эш. – Стоит мне приблизиться к ответу, как на пути возникает новое препятствие. И неизвестно, сколько ещё подсказок я должен буду найти после этой, если у меня вообще получится с ней разобраться!»

Эш опустил окарину и протяжно, измученно вздохнул. Тобу покосился на него. «Только не начинай», – подумал мальчик, который был не в настроении выслушивать критику.

Эш положил ладонь себе на лоб, пытаясь успокоиться, но бесполезно. Казалось, его поглотила непреодолимая снежная буря и он никогда не найдёт выхода. Было слишком много вещей, о которых нужно было думать, о которых нужно было беспокоиться… Эш сжал окарину в ладонях.

«Мои родители вообще не должны были меня бросать. Это их вина».

Люди часто описывают гнев как что-то горячее, но Эш обнаружил, что он холодный и острый, – он покрывает все твои чувства инеем. Его разум захватила ледяная ярость, и руки начали дрожать. Сможет ли он вообще отправиться к Солнцестоянию теперь, когда началась охота на Ткачей Песен? «Как родители могли так со мной поступить? Неужели я действительно был настолько ужасным, настолько отвратительным, что они должны были меня бросить?» Холод становился невыносимым, поднимаясь из груди и сжимая горло, высасывая всю надежду и заменяя её гневом…

– Эш, с тобой всё хорошо? – спросила Луна; её голос выдернул мальчика из мрачных мыслей, чуть не заставив Эша спрыгнуть с саней от неожиданности. Он почувствовал, что на его плече лежит рука Тобу; лицо йети исказилось беспокойством, и Эш осознал, что его дыхание было прерывисто, тяжело и учащённо. Руки сжались в дрожащие кулаки и стиснули окарину так сильно, что костяшки заныли.

– Всё хорошо, – сказал Эш, словно оправдываясь.

– Успокойся, мальчик. Дыши глубже, – тихо произнёс Тобу. – Ты в безопасности.