Кружевное убийство

Кстати, идея объединить кружево с тканью когда-то принадлежала именно маме. Блузы, юбки, брюки изо льна и батиста cо вставками из разноцветного кружева, сшитые во входящем тогда в моду стиле бохо, разлетались на ура. Снежана до сих пор помнила привычную картинку из детства: просыпаясь, она крадется по коридору, стараясь не наступать на скрипучие половицы, к комнате, в которой оборудована мастерская, и видит маму, склонившуюся над листами бумаги. Даже названия коллекций помнила: «Родники», «Жизель» и «Пастель», «Светский раут» и «Мадемуазель». И коллекцию ночных сорочек «Черный лебедь», выполненную из черного батиста с машинным кружевом и атласными лентами [1].

Так что, открыв собственную мастерскую, Снежана просто пошла по маминым стопам. Первое время заказчиц было не так много, и она справлялась одна, но потом слава о ее эксклюзивных моделях пошла сначала по городу, потом по области, а затем докатилась и до Москвы с Питером. Поступили первые заказы из-за границы, и сейчас у Снежаны Машковской было свое небольшое ателье, в котором, помимо нее, работали еще одна закройщица и четыре швеи.

Под ателье было снято помещение на первом этаже дома, где жили Снежана с мамой. Плести кружево она предпочитала наверху – эта работа требовала покоя и уединения. Дома она оставалась и когда требовалось вдохновение, чтобы придумать что-то особенное для очередной клиентки. А кроила и шила Снежана в мастерской, под шумный гомон девчонок и довольные улыбки пришедших на примерку заказчиц.

Все-таки, помимо материнского таланта, ей передалась и отцовская сметливость: ателье процветало и приносило хороший доход. В этом году, конечно, все было непросто из-за проклятой пандемии – зачем шить нарядную одежду, если ходить в ней все равно некуда – но жаловаться было грех, заказы все равно поступали. Снежана и не жаловалась.

– Думаю, закончу завтра, мне немного осталось, – ответила она. – А платье должно быть готово к субботе. Сегодня понедельник, так что все успеем.

– Что у тебя еще на сегодня? Или до вечера плести будешь?

Мама предпочитала быть в курсе дочкиных дел, и, надо признать, ее советы не раз выручали Снежану. Сама стучать коклюшками мама больше не могла, из-за подступающей болезни Паркинсона у нее ощутимо дрожали руки, – но вкусом обладала по-прежнему отменным.

– Нет, спина устала, да и новая клиентка должна прийти. Говорит, у нее особый заказ, который надо подробно обсудить.

– Особый заказ? – Мама заметно оживилась. – Это может быть интересно. Знаешь что, а приводи ее домой, я тоже с удовольствием послушаю. Заодно чаем вас напою, я плюшки испекла, как ты любишь, с корицей.

Снежана вздохнула. Как объяснить маме, что плюшки с корицей ей категорически противопоказаны, при ее-то сидячем образе жизни и сорок восьмом размере? Еще весной размер был условно сорок шестым, но если злоупотреблять маминой сдобой, то и до пятидесятого недалеко. И кто ж ее такую замуж возьмет?

В свои тридцать четыре года Снежана все еще была одинока. Мама в этом ни малейшей проблемы не видела, по своему примеру полагая, что сначала нужно состояться как профессионал, посмотреть мир и пожить для себя, а уже потом надевать ярмо семейной жизни. Как профессионал Снежана состоялась, основные мировые столицы повидала, а новые в одночасье стали недоступны из-за закрывшихся границ, а вот своим одиночеством и незадавшейся женской судьбой тяготилась все больше. И мамин пример не утешал: у той в конце концов появился такой замечательный человек, как папа, а в жизни Снежаны он даже не предвидится, потому что таких, как папа, больше нет.

Пообедав, Снежана быстро переоделась и сбежала с третьего этажа на первый, в ателье. Заказчикам, особенно новым, она всегда показывала товар лицом, надевая собственноручно сконструированные и сшитые наряды, которые «работали» лучше любой рекламы. Вот и сейчас она надела оливковые брюки из тонкой, но теплой шерсти, уместной нынешней осенью и оттеняющей золото погоды за окном, и чуть более светлую, но того же цвета хлопковую блузу, на груди которой уютно поместились кружевные падающие с дерева листья. Смотрелось необычно, и Снежана это осознавала.

В ателье вовсю кипела работа, и это как раз было обычно, потому что заказов за последний месяц они набрали много.

– Привет, девчонки, – звонко поздоровалась Снежана, которая любила и ценила каждую из своих мастериц. – Как у нас дела?

– Все в порядке, Снежок, – отозвалась Лидия, вторая закройщица, по негласной договоренности выступавшая в маленьком коллективе за старшую. – Куртку для Морозовой сегодня закончим, брючный костюм для Савельевой – тоже. Платье для Веры Михайловны готово, осталось только твой элемент вшить и можно звать ее на вторую примерку. Ну и все остальное у нас по плану. Не переживай.

Снежок – это было ее школьное имя, так Снежану могли звать только близкие друзья, к которым, несомненно, относилась и Лида. Мама с папой всегда называли дочь Снежинкой, но это домашнее имя она считала нескромным и слишком интимным, не предназначенным для чужих ушей.

Звякнул старинный колокольчик над входной дверью, сообщая, что в ателье посетители. Их было двое – красивая, холеная женщина лет шестидесяти пяти и молодой человек чуть помладше самой Снежаны, высокий, тонкий, гибкий, как виноградная лоза, с мелкими чертами лица и острым, немного хищным взглядом.

У Снежаны, которая благодаря своему творческому складу ума воспринимала окружающий мир образами, он сразу вызвал ассоциацию именно с диким виноградом, вернее, плющом, оплетающим старинную беседку и закрывающим солнечные лучи. Вроде и красиво, а в результате тьма. Хотя почему сразу тьма, а не приятный в жару прохладный тенек? На этот вопрос у нее не было ответа.

– Здравствуйте, нам нужна Снежана Машковская, – низким грудным голосом сказала дама.

– Это я, проходите, пожалуйста, – ответила Снежана и указала на удобный кожаный диван, на котором обычно располагались гости.

Напротив стояло кресло, предназначенное для нее самой, но гость, не глядя, уселся именно в него. Нарушение устоявшихся правил всегда становилось для Снежаны проблемой, но не выгонять же чужого человека. Легонько вздохнув, она пододвинула стул и уселась, стараясь сохранить приветливое выражение лица.

– Вы, я так понимаю, Светлана Павловна?

– Да, а это мой сын Артемий. Вы не против, если он поприсутствует на нашей встрече? Я стараюсь не перемещаться по городу на общественном транспорте, так что Темочка меня привозит и увозит.

О-о, значит, «плющ» всего лишь водитель при маме. Ладно, так и запишем. Новая клиентка хотела заказать полный комплект домашнего текстиля для загородного дома, но ручной работы и всенепременно с классическим вологодским кружевом. Однако его узор должен быть оригинальным, ранее нигде не встречавшимся.

– О снежинках, огурцах, соборах, матрешках и прочем даже речи не идет, – решительно и с напором говорила гостья. – Мне нужно что-то необычное, лучше всего старинное, желательно девятнадцатого века. У вас есть такие образцы?

Про девятнадцатый век Снежана услышать не ожидала, но вопросу обрадовалась. Чем сложнее казалась поставленная перед ней задача, тем интереснее было ее решать.

– Вы хотите что-нибудь определенное? Может быть, видели в Музее кружева или в старинных книгах? – доброжелательно спросила она. – Я уверена, что смогу разработать сколок для любого узора, главное, подобрать то, что будет по вкусу именно вам.

– Нет, ничего определенного я в виду не имею. Мне бы хотелось, чтобы именно вы предложили наброски того, что может пригодиться для штор, скатертей, накидок на стулья и полотенец, – недовольно сообщила дама. – В конце концов, именно вас мне рекомендовали как профессионала экстра-класса, и хотелось бы получить доказательства того, что меня не обманули.

Снежана закусила губу – она не терпела завуалированных оскорблений. Почему она должна доказывать, что чего-то стоит? Она уже давно всем все доказала, и репутация у нее такая, что в ателье обращаются даже из-за границы. С другой стороны, клиент всегда прав, да и не время сейчас разбрасываться заказами, тем более, к клиентам с характером ей не привыкать.

1

 Использованы настоящие названия кружевных коллекций мастерицы фирмы «Снежинка» Елены Котоминой.