Кровь данов

Глава 4

Дорчариан, Ойдетта

Хоар

Стоило вернуться в Ойдетту, как все вновь пошло кувырком. Воистину, беспутное село. Столько лет сидели в своем медвежьем углу, молились Великому Небу, развешивали мертвецов на деревьях… Просидели бы еще пару сотен лет, носу не казали… Хоар зло сплюнул на землю. Какой хромой клибб дернул их именно в тот день проезжать мимо!

Повозку Хродвига завезли во двор старосты, где уже хлопотала его пугливая жена с домочадцами, готовясь к пиру. У доброй новости не ноги — крылья. Через ворота, распахнутые настежь, туда-сюда носились возбужденные односельчане с разносолами. Вновь вдоль улицы выстроились столы. Можно было и не убирать. Но если над вчерашним застольем витали хмурые взгляды и тревожные шепотки, то теперь над Ойдеттой разносились людской шум, прибаутки, веселые напевы, стук молотков. Не отставали от людей животные: квохтали куры, гоготали гуси, истошно визжал поросенок, для которого наточили нож, брехали дворовые псы, ошалевшие от столпотворения.

Причиной суеты был Хродвиг, а вернее — его твердое решение выходить завтра поутру. Возражать Хранителю никто не посмел, поэтому и готовились к пиру вот так, наспех. Как можно не завершить суд Хранителя, столь удачный, милостивый и скорый, грандиозной попойкой? Кто сейчас мог встать между горцем и его пивом? Не было таких сил в горах. Слишком мало поводов для радостей у жителей Ойдетты, слишком размеренна и предсказуема, сурова и безжалостна их доля, чтобы так просто отказаться от праздника.

Недавно вернулись вызволенные пастухи. Эйдир, возглавлявший процессию, надулся от важности, как весенняя жаба. Историю с Джогу-Вара староста повернул в свою пользу, упрочив власть над односельчанами. Глядя на него, Хоару захотелось ткнуть толстяка кинжалом в ягодицу и посмотреть — не сдуется, не лопнет ли?

Но сейчас старосте приходилось несладко. Хоар хмыкнул и посмотрел на отчаянно потевшего Эйдира. Его злосчастная шапка после восхождения в горы превратилась в грязную тряпку, которую он по-прежнему мял в руках. Дом на колесах загнали глубже во двор, подальше от лишних глаз и ушей.

— На Гремучую поляну вернетесь, — безжизненно ронял слова Хродвиг. Выходить из повозки он не посчитал нужным. — Сожжете. Все, что горит, — сожжете.

Эйдир собрался что-то уточнить у Хранителя, но Хоар показал старосте кулак. Толстяк, не будь дурак, глубоко, до земли, поклонился.

— Дашь мне арбу. Крепкую. Небольшую. Для высокогорья. — Хродвиг отдыхал между словами, словно взбираясь на кручу.

Староста посмотрел на Хоара и быстро закивал, держа рот на замке. Понятливый!

— Джогу-Вара не бойся. Добрый сосед. Понял ли? — Хродвиг поднял пустые глаза на старосту. Запавшие провалы глаз темнели под кустами седых бровей.

— Понял… — Староста все же не выдержал, упал на колени, прикрыв глаза своей дурацкой шляпой. Маска мертвеца, рассеченная по лбу уродливым коричневым швом надвое, в которую превратилось лицо Хродвига, повергла Эйдира в священный трепет.

— Ступай, — прежним тоном ответил Хранитель.

Хоар понял, что время и вправду пришло. Никогда доселе Хранитель Хродвиг не дозволял становиться перед собой на колени. А сейчас и бровью не повел. Не заметил?

Хоар поймал отползавшего старосту, поднял его и пояснил:

— Вернетесь на поляну и соберете все, что от Аскода осталось. Колеса, столбы, сараи, рычаги. Шестерни. Соберете и сожжете. Можете распилить-расколоть на дрова. Железо, что есть, перекуете. Дозволяю. Про колесо рядом с селом не забудьте. Следа чтобы от Аскода Гворфа не осталось. И про то, что был такой человек, — забудьте. Не было его.

— Не было, — покладисто согласился Эйдир. Услышав про железо, он повеселел. — Не знаем такого.

— Про арбу все понятно?

— Понял. Нужна небольшая арба с большими колесами. И поновее. А для чего? — не смог сдержать любопытства Эйдир.

Только что на коленях ползал, а уже вопросы задает! Быстро же он очухался!

— А говоришь, что понял, — качнул головой Хоар.

— Понял-понял. Не мое дело, — всплеснул руками Эйдир.

— С Джогу-Вара как раньше жили, так и сейчас живите. Как на Гремучей поляне порядок наведете, носа туда больше не кажите. Границы свои с землей Джогу-Вара не нарушайте. Сосед он добрый, для людей неопасный. То нами проверено.

«Надеялся, наверное, паскудник, что порешим мы Хозяина гор, — беззлобно подумал Хоар. — Пастбища там добрые».

Сожаление легко читалось на хитром лице сельского старосты.

— Пир почтим, но ненадолго. С утра рано выйдем. Хвостом кто пойдет за нами — убьем. — Хоар не угрожал. Рассказывал. И добавил то, что сказать должен был Хродвиг: — Положенный даном Дорчариан оброк по осени заплатите полностью.

Эйдир вздохнул и вновь кивнул.

— Теперь иди.

Обрадованный староста с неожиданной для его фигуры резвостью скрылся со двора, и вскоре с улицы раздался его требовательный голос, распекающий кого-то.

Хоар подошел к дому на колесах и присел на ступеньку.

— Я ему все обсказал, Хранитель. Он сделает все, что ты повелел.

Хранитель рассеянно кивнул. Он наблюдал, как Немой с Ултером вывели из хлева Тихоню. Теперь мальчик миловался с ней, кормя морковкой. Кобыла уже успела соскучиться по хозяину и, схрумкав морковку, ласково фыркала в ответ.

— Ты пошлешь груз имперца в Декурион. Колесо, механизмы, инструменты. Длинной дорогой, в долину не спускаясь… — тем же пугающе-безжизненным, отстраненным голосом продолжил Хродвиг.

— Это ж до середины осени идти! — возмутился Хоар.

— Пусть. Меньше лишних глаз, — ровно ответил старик. — С Аскодом пошлешь троих из охраны.

— Имперца — в священный город дорча? — вскочил со своего места Хоар. — Чужака?

«Неужели это все-таки произошло и он обезумел?» — Хоар со страхом посмотрел в белое восковое лицо Хродвига.

— Гимтар руку отдаст за это колесо, — неожиданно ответил Хранитель. Жизнь вновь появилась в его голосе. — Они озолотятся, когда соседи встанут в очередь за мукой…

Хродвиг пожевал губами, лицо его исказилось, и ледяная маска слетела с лица.

— Чьи это слова?! — закричал старик, схватив посох и стуча им об пол.

Хоар узнал свою речь, которую он произнес на поляне за околицей Ойдетты. Тогда они впервые увидели сломанное льдом колесо Аскода. Ултер, знакомивший Тихоню с Ойконом, отдал поводья кобылы мальчику и подошел ближе.

— Чьи это слова? — требовательно повторил Старик.

Хоар сел обратно на ступеньку. И, глядя на Хранителя снизу вверх, коротко ответил:

— Мои.

— Где больше всего имперских глаз и ушей?

— В долине.

— Как передать Гимтару механизм и того, кто его сделал? Не спускаясь в долину?

Хоар задумался и тут же ответил. Разгадывать загадку, зная отгадку, было просто.

— Зимуют дан с танасом в Декурионе.

— Поэтому имперец едет с моей охраной в моей повозке со своим барахлом в Декурион! — вновь крикнул Хродвиг. — И носа не кажет из нее! Чтобы все думали, что это еду я, глава Суда Хранителей! Ты понял?

— Понял, учитель, — против воли давнее слово вырвалось у Хоара. Но старик не обратил на это внимания.

— Повинуйся мне, — тяжело дыша, сказал он. В груди у него что-то клекотало и лопалось. — И не заставляй меня сомневаться в тебе. И в моем выборе.

В ответ Хоар склонил голову.

«Благо для дорча прежде всего. Здесь безумию места нет».

— Трое из охраны с имперцем и механизмом следуют в твоей повозке дальней дорогой в Декурион. Ученый не выглядывает из повозки, чтобы окружающие решили, что едет Хранитель, — по давней привычке, заведенной между ними, подытожил распоряжение Хоар. — Ты, Ултер, я и двое из охраны едем… — Хоар споткнулся и все же не смог произнести пугающие слова. — Туда.