Страница 115 из 135
- Но вы должны признать, - в глубине голубых глаз Ирека блеснуло веселье, - что она служит чудесным средством устрашения.
- Фактически нет, - заявил напрямик его светлость. - О чем свидетельствуют события, приведшие к распаду Империи. - И когда Ирек открыл рот, собираясь возразить, продолжал: - Но как бы там ни было, - он повернулся к остальным, - "Глаз Палпатина" был первоначально построен тридцать лет назад для выполнения одного задания, - объяснил он. - Изготовили его и вооружили в абсолютной тайне, и поэтому, когда само задание отменили прежде, чем оно было выполнено, почти никто не знал о самом корабле, а все сведения о его укрытии - в поле астероидов в Туманности Лунный Цветок - затерялись.
- Как неосторожно с их стороны, - заметила одна более молодая леди, загорелая кожа которой говорила, что она всю жизнь провела на охотничьем поле.
Несколько гостей рассмеялись.
Гаронн выглядел раздосадованным, но Роганда мягко вмешалась:
- Всякий, кто имел дело с достаточно большой библиотекой предков, поймет, что один маленький дефект в компьютере может привести к исчезновению целого набора "вафель" или книги приличных размеров… а соотношение между размерами одной книги и, скажем, четырех-пяти комнат намного меньше, чем даже между самым большим линспутником и двадцатью парсеками Внешнего Края.
Уж она-то должна знать, подумала Лея, вспоминая полные отчаяния слова Наздры Магроди.
Линспутник!
- И он направляется сюда? - спросил лорд Пикуторион.
- Направляется сюда, - улыбнулся довольный Ирек. - На службу к нам.
Роганда положила ладонь ему на плечо и снова улыбнулась своей гордой улыбкой.
- Наши гости хотят выпить, сынок, - сказала она негромко. - Не сходишь ли посмотреть, что сталось с тем Е-10?
"Милый штрих", - подумала Лея, замечая одобрение на лицах леди Вандрон и лорда Пикуториона. Ирек подавил нехорошую усмешку и кивнул:
- Конечно, мама.
Когда стройный юноша широким шагом вышел из зала с неопределенным, но не совсем приятным выражением лица, в задних рядах группы пошло тихое перешептывание о том, какой он воспитанный и податливый.
Робот К-10 катил по коридору, маленький и приземистый, примерно в метр высотой, с декоративными бронзовыми перилами вокруг его плоской верхушки. Сама верхушка представляла собой плитку черного мрамора, электронно заряженную, чтобы удерживать рюмки, бокалы и все прочее, что на нее ставили; Лея следила за дройдом почти бессознательно, замечая легкое вращение, с которым каждый снимал с него свой бокал, - сама она едва замечала, когда делала то же самое в минувшие годы дома. Это было второй натурой для всякого, имеющего дело с современным К-10.
Сейчас он нес на своей поверхности заказанную бутылку - сухое альгаринское, двенадцатилетней выдержки, бутылка в должной мере пыльная, - и заиндевелый бокал, исключительная дань уважения леди Вандрон, что и хотела показать Роганда.
Ирек сложил руки на груди и встал посередине коридора, все с той же злой усмешкой.
- Стой, - скомандовал он. К-10 загудел и остановился.
- Возьми бокал.
Робот протянул одну из своих длинных, со множеством сочленений, рук со слегка липучими бархатными подушечками и послушно взял охлажденный бокал.
- Брось его на пол.
Дройд замер, не закончив движения. Бить бокалы - бить любые столовые приборы - входило в запретный код, вмонтированный в любого домашнего дройда.
Усмешка Ирека расширилась, когда он вперил взгляд в К-10. Лея почувствовала в воздухе колыхание Силы, тянущейся, ввинчивающейся в программу дройда, вынуждая его синапс за синапсом реорганизовывать свои действия, несмотря на препятствующие этому многослойные ограничители.
Дройд сильно расстроился. Он отступил, закачался, завертелся по кругу…
- Давай, - тихо велел Ирек. - Брось его на пол.
А его мозг тем временем несомненно, как и наставляла его Роганда - как научил его Магроди, - образовывал субэлектронные команды, необходимые для осуществления этого действия.
Дернувшись, дройд крутящимся движением швырнул бокал на пол. А затем сразу же высунул из своего основания руку со щеткой и шланг пылесоса убрать битое стекло.
- Пока не надо.
Рука и шланг остановились.
- А теперь возьми бутылку и вылей ее.
Дройд закачался от несчастья, борясь с самым абсолютным запретом своей программы: никогда, никогда не проливать ничего… Ирек явно упивался замешательством робота. Его голубые глаза не отвлекались, фокусируя Силу через имплантированный чип у него в мозгу…
Затем он вдруг повернул голову, и Лея почувствовала, как его сосредоточенность покинула дройда, словно мальчик просто бросил игрушку, с которой забавлялся. Дройд снова поставил бутылку с вином себе на верхушку и рванул к гостям с такой быстротой, с какой только могли нести его колеса, но Ирек даже не заметил этого.
Он медленно повернул голову, сканируя коридор. Прислушиваясь. Принюхиваясь.
- Ты здесь, - тихо произнес он. - Ты где-то здесь. Я чувствую тебя.
Она почувствовала, как он собирает вокруг себя мощь Силы; увидела его измененными глазами, похожим на призрака из тумана и углей.
- Я найду тебя"
Лея повернулась и бросилась бежать. Она осознавала, как позади нее он делает два широких шага к одной из маленьких красных кнопок в стене, установленных с интервалами на темном камне стен коридора, как хлопает по ней ладонью, а затем услышала поступь тяжелых сапог и голос Гаронна:
- Что такое, милорд?
- Приведите мать. И принесите из комнаты игрушек самый маленький стальной шарик к камере принцессы.
Лея стремительно пролетела по коридорам, поворачивая, петляя по этому лабиринту. Она чувствовала, как разум Ирека летит ей вслед, ища ее, стелясь, словно огромные дымные крылья, заполняя плохо освещенные коридоры тенями, которые, как она знала, не могли быть реальными, но которые тем не менее ужасали ее. Было трудно почувствовать, где лежало ее тело, трудно услышать отдаленное биение сердца, на которое она шла…
Она в ужасе остановилась, когда из-за угла выплыл черный шар дройда-допрашивателя, сверкающего, мигающего огнями… Ненастоящий, ненастоящий, но, даже зная это, она свернула в сторону. Впереди по еще одному коридору к ней вытянулся дрожащий хватательный язык огромной, тяжелой, вонючей фигуры хатта, медные глаза которого расширялись и сужались от безобразной похоти.