Тевинтерские Ночи

густой, что волосы на руках встали дыбом, и когда мы

двигались сквозь тени, я мог бы поклясться на маминой

урне, что слышал музыку в ветре, как какую-то старую

песню, которую я слышал в детстве, но не могу точно

вспомнить. Двое из нас упали прямо там, трясясь и

перешептываясь, но большинство из нас держат голову

прямо, и мы добираемся до статуи. Она больше не похожа

на человека. Это не похоже ни на что, кроме искривленной

вены лириума, которая только что выросла из земли в

странном месте. Часть лириума темна. Некоторые из них

светятся. песня в моей голове становится громче, и еще

один из моих братьев по картине убегает с криком, идиот. Я

просто рад, что статуя больше не похожа на Мередит,

потому что выкапывать что-то из груди мертвой женщины-

это не то, что делают порядочные гномы. Наш алхимик

использует зелье на старой Безумной Мерри, выливая его

прямо на ее сердце, как и сказала эльф, и старая Мерри

раскрывается, как снеговик, на которого вылили кипяток, и

будь она проклята, если его нет в середине ее груди, этого

маленького идола, которого Бартранд принес с Глубинных

Троп. Смотреть на него особенно не на что—парочка

обнимается, слишком худая, чтобы быть гномами,—но он

сидит там, мягко светясь, как рубин, зажженный милостью

Самого Создателя. У меня есть лучшие перчатки, из

натуральной кожи виверны, и я протягиваю руку,

отбрасываю сырой лириум, как грязь во время ливня, и

вытаскиваю идола. Он тяжелее, чем вы думаете—лириум

тоже тяжелее, чем вы думаете, но это было тяжело даже для

этого. Когда я взвесил его в руке, мне показалось, что он

хочет продолжать двигаться, как будто внутри него была

жидкость. Я не знаю. Как бы то ни было, мы кладем его в

сундук—двойной щит, достаточно безопасный, чтобы вы

могли спать с ним под подушкой ночью, —и песня сразу же

выключается. Мы уходим с площади и возвращаемся в наш

безопасный дом, где нас ждет эльф, но тут-то и начинаются

неприятности. После того, как Киркволл взорвался, многие

храмовники стали изгоями. Они все время покупали у нас

лириум, но все они были просто бандитами—сказать по

правде, мы держали их в узде, угрожая не поставлять их,

пока они не сведут неприятности к минимуму. На нашей

конспиративной квартире эти бывшие храмовники находят

нас. Наверное, один из подкупленных нами стражников

проболтался, потому что они знали, что у нас есть, и хотели

этого. Кусок старой Сумашедшей Мерри, чтобы сохранить

для себя. Они превосходят нас числом из-за людей, которых

мы потеряли из-за этой песни в наших головах, поэтому мы

идем внутрь, чтобы «договориться». Эльф выходит и

пытается драться, и они его немного потрепали, и он спит

на земле с шишкой на голове в скором времени.

предводитель бывших храмовников говорит, что ему нужно

зелье, которое изменит лириум, а мы не можем дать то, чего

у нас нет, и он не рад видеть, что личность, которая знает,

как сделать это зелье, лежит холодным на земле, поэтому он

связывает эльфа и говорит, что подождет. Он берет сундук,

и вскоре мимо проходит еще один человек. Тевинтер, судя

по его одежде, и я слышали, как храмовники говорили что-

то о «доме Кинтара», и он дал им большой мешок золота и

забрал идола. Теперь храмовники ждут, когда эльф

проснется, и это почти утро, так что некоторые из них

ложатся спать, а другие бодрствуют. Некоторые из моих

парней делают то же самое, а мы с лидером храмовников

сидим там и пьем кофе, пытаясь понять, как мы собираемся

уладить это дело так, чтобы никто больше не погиб. В этот

момент спящие начинают дергаться. Все они, все сразу,

спина скрючена, как будто у них припадок. С храмовниками

я бы подумал, что это плохой сон, но это происходит и с

моими мальчиками, а вы все знаете, что гномы не видят

снов. Что бы это ни было, оно заставляет их трястись и

хвататься, а потом все затихает, и все, кто спал, мертвы с

кровью, льющейся из ушей, и позвольте мне сказать вам,

храмовники вообще не любят ничего похожего на то, как

демоны убивают их мальчиков, так что лидер храмовников

встает с обнаженным клинком, и я делаю то же самое,

потому что какую именно магию, по его мнению,

использует Хартия, а также если бы это делали мы, зачем

мне убивать своих собственных? Именно тогда стрелы

влетают в окно и оставляют храмовника приколотым к

стене. Все, кто не спал, были на ногах, и стрелы попали в

них всех, кроме меня, потому что я не получил свою работу,

не зная, когда нырять в укрытие. Храмовники убиты, мои

мальчики убиты, и я слышу приближающиеся шаги,

поэтому я иду к спящему эльфу, потому что я думаю, что он

как-то связан с этим, и я имел дело с ним правильно и

честно, так что, возможно, если это его люди, он поручится

за меня. Он уже мертв, к несчастью для него—шальная

стрела попала ему в горло. Я размазываю его кровь по ушам

и корчусь на полу, изображая труп. Они появляются

мгновением позже-эльфы, но не те эльфы, которых я когда-

либо видел. Никакого дерьма на их лицах, как у долийцев, и

у них нет той маленькой догадки, которая есть у городских

эльфов, надеющихся, что вы их не заметите. У них есть

причудливые доспехи и луки, и они следят за комнатой, как

профессионалы. Один из них говорит, что идол, должно

быть, был перемещен, и его акцент-это ваш обычный

ферелденский, а не долийский, которые всегда говорят так,

как будто они говорят через полный рот ирисок. Он видит

мертвого эльфа на земле и ругается. Должно быть, он был

смущен тем, что его собственная стрела убила мальчика,

которого он должен был спасти. Другой наклоняется к телу

и говорит: «Ужасный Волк ведет твою душу к миру, брат»,

и его акцент действительно звучит по-долийски, только

более официально, как будто он читает стихотворение, даже

когда его нет, а затем эльфы уходят оттуда, не сказав

больше ни слова. Так вот что случилось, даю слово твоему

Создателю. Ужасный Волк хочет заполучить этого идола, и

он не боится испачкать руки в крови, чтобы заполучить его.

Мне жаль дом Кинтара, если он когда-нибудь найдет их. И я

надеюсь, что никто из них не спит глубоким сном.

***

Ассасин откинулся назад, когда плотный черный занавес

раздвинулся, и все повернулись, чтобы посмотреть, как

служанка приносит чай Шартер. Спасибо, - сказала она,

когда женщина поставила чашку и блюдце на стол. А что-

нибудь еще будет?- спросил слуга, оглядывая комнату.

-Нет, мерси. Я выпью еще один антиванский. Убийца

протянул ей чашку кофе, служанка взяла ее и вышел. Когда

она ушла, Ассасин свирепо оглядел комнату.

-Кто-нибудь еще готов поделиться?”

Вторая чашка кофе и убийца, который приходит во снах—

или во сне, поскольку гномы не видят снов. Ассасин Хартии

испугался.

- Интересно посмотреть, как долийские и городские эльфы

работают с этой . . . вещью. Морталитаси поморщилась, а

затем ее взгляд упал на палочку для помешивания, которая

все еще двигалась сама по себе в бокале. - Я вижу крапинки

на дне, огонек. В ее голосе прозвучало предостережение, и