Страница 7 из 14
Да, пройдёт совсем немного времени, и мы встретимся. Обязательно встретимся. Вот только я уже буду другой.
Глава 7
Тимур
Стоя возле борта, я смотрел на пустующий лёд.
Оставшееся до начала тренировки время мне хотелось провести наедине с самим собой. Вой после скандального отъезда Журавлёвой поднялся такой, что несколько раз я, не сдержавшись, послал названивающих журналистов ко всем чертям.
Грёбаная общественность всколыхнулась, как яйца, взбиваемые блендером на слишком большой скорости. Липкие брызги во все стороны, только и успевай от дерьма отмываться. И каждый, чтоб его, так и норовил сделать вид, что знает причины.
Лежащий рядом на бортике телефон коротко завибрировал. Открыв присланную другом ссылку, я наткнулся на заголовок очередной статейки и, пробежавшись взглядом, выругался.
За сообщением последовал входящий с незнакомого номера, ответить на который я и не подумал.
Мир фигурного катания гудел, словно растревоженный муравейник. Болельщики, подобно двум враждующим сворам, разделились на лагеря, один из которых размахивал флагами в поддержку моей бывшей партнёрши, другой – в мою собственную.
Услышав за спиной звук приближающихся голосов, я невесело усмехнулся. Обернулся. Каримова, мать её за ногу!
– Прости, – подойдя, сказала моя новоиспечённая партнёрша, – я немного задержалась.
– Ты пришла раньше на, – посмотрел на дисплей телефона, – семь минут.
Она заискивающе улыбнулась. В чём-чём, а в том, что Каримова спит и видит, как бы набиться мне в пару, Журавлёва была права. Не прошло и пары дней, как именно это и произошло. Впрочем, против я не был.
Чёрт возьми! Не думал я всё-таки, что Оля решится вот так бросить всё и метнуться за бугор. И откуда только столько смелости взялось?!
Мысли эти вызвали у меня новую усмешку. Не думал. Наша последняя встреча засела в памяти злыми оскольчатыми воспоминаниями. Нужно было вытравить их от греха подальше как можно скорее.
– Пойдём? – подала голос Каримова.
– Иди, – холодно ответил я, не отводя взгляда от голубовато-белой глади льда.
Помедлив, Наташа сняла чехлы с лезвий коньков и, положив их рядом со мной, открыла дверцу бортика. Красивая девица, толковая. Только её попытки понравиться мне больше, чем есть, порядком давили на мозги.
Глядя, как она, расправив плечи, легко скользит по льду, я невольно думал об Ольге. Окончание сезона было потеряно и для неё, и для меня, но следующий уже маячил на горизонте. Что же, вот и посмотрим, кто кого. А кожа у неё хороша… Бархатная, нежная. И запах духов. Два с лишним года… Два с лишним проклятых года!
Подошедшая к началу тренировки на льду тренер встала рядом со мной.
– У неё хорошая растяжка, – заметила она, глядя на Наташу. – Лучше, чем у…
– Не хочу разговаривать об этом, – оборвал я тренера, пожалуй, грубее, чем стоило.
Вера посмотрела на меня, поджав губы, но ничего не сказала.
– Я сделаю всё, чтобы к началу сезона вы подошли в хорошей форме, – вновь заговорила она.
В этом я не сомневался. Как минимум потому, что иначе и быть не могло. Во-первых, потому что она имела от нашего успеха свой процент, во-вторых, потому что это было её обязанностью, в-третьих, потому что обойти Рудова для неё стало делом принципа. Было ещё в-четвёртых и в-пятых, но и каждого из трёх предыдущих пунктов хватило бы для мотивации сполна.
– Вы так и не разговаривали с Ольгой? – всё-таки спросил я.
– Нет, – отрезала Журавлёва. – И не собираюсь.
Ничего на это не ответив, я ещё раз посмотрел на дисплей телефона и, положив чехлы рядом с чехлами своей партнёрши, вышел на лёд. Заметив это, Наташа моментально направилась ко мне.
Высветленные волосы обрамляли её миловидное лицо, большие серые глаза окаймляли тёмные ресницы. Сама невинность, чтоб её…
– Теперь пора? – ещё одна заискивающая улыбка.
– Да, – ответил я коротко и, не глядя на неё, поехал в другую сторону.
Догнав меня, Наташа пристроилась рядом. Сделав пару кругов, мы остановились возле тренера.
– Мне нравится ваша синхронность, – заметила Вера.
Встрепенувшись, Каримова искоса взглянула на меня. И опять телефон…
– Простите, – бросил я, поняв, что забыл отключить мобильный на время тренировки. – Проклятые журналисты…
– Думаю, тебе всё же стоит дать интервью, Тимур, – задумчиво выговорила Вера, глядя на меня.
Я стиснул зубы. Нет. Никаких интервью. Никаких объяснений. Объяснюсь я позже и точно не с представителями СМИ. Нет.
– Нет, – ответил я и, оттолкнувшись от бортика, разогнался, чувствуя, как внутри нарастает гнев.
Шаг по льду, ещё один… Зашел на прыжок, взмыл в воздух и, скрутив три оборота, впечатал лезвие в гладь катка.
Все объяснения я приберегу для неё – для той, которую не отпущу. И не только объяснения.
– Скоро увидимся, Журавлёва, – тихо сказал я, глядя на пустую трибуну с противоположной от стоящих у бортика партнёрши и тренера стороны. – Скоро. Увидимся.
Часть 2
Глава 1
Год спустя
Оля
Разливающаяся над катком нежная музыка была настолько прекрасна, что заставляла забыться и полностью окунуться в танец.
На льду нас было только двое: я и Паша. Мгновение, и я, чувствуя в себе невероятную внутреннюю силу, коснулась льда лезвием конька, выезжая с выброса. Улыбнулась немногочисленным зрителям, пришедшим посмотреть на нашу тренировку, и поймала взгляд партнёра. Тройной прыжок, вращение – в каждом движении синхронность, лёгкость, дающая мне всё большую уверенность. Заход на поддержку – глаза в глаза…
Неожиданно для самой себя я споткнулась и, успев только мысленно выругаться, полетела на лёд, увлекая за собой Пашку.
Музыка мгновенно оборвалась, пришедшая ей на смену тишина вернула нас в реальность.
– Мать твою, Журавлёва, ты поосторожнее руками! – взвыл мой партнер, лежавший сейчас на льду с прижатой к лицу ладонью. – Ты мне нос сломала!
– Ой, мальчика обидели, – подъехавшая к нам Маша по-дружески обняла меня за плечи и хмыкнула: – Меньше будешь ворон считать!
– Машка, ты такая грубая, – протянул Паша, но глаза его светились смехом. – Хоть бы пожалела!
В памяти же у меня кадр за кадром мелькали картинки из прошлого. Другой каток, другие руки, другие глаза. Холодные, синие…
Глаза человека, мужчины, превратившего мою жизнь в ад, из которого я только теперь начинала выбираться. День за днём, месяц за месяцем я воскрешала в себе ту, которой была до момента нашей встречи с Богдановым. Но воспоминания, возвращающиеся порой точно так же, как в это мгновение, не отпускали меня.
Я помнила всё: бесконечные унижения, жёсткие пальцы, вжимающиеся в моё тело, презрение, сквозящее в его взгляде. Всё. И ту последнюю встречу у лифта, его прикосновения к голому животу, забыть которые почему-то не получалось, как я не пыталась сделать это.
– Нечего тебя жалеть, да, Ольк? – заставила меня вынырнуть из воспоминаний Маша. – И вообще, хватит лежать! Сейчас Роман Юрьевич придет, а вы тут прохлаждаетесь!
– Мы не прохлаждаемся, – я все-таки решила встать на защиту партнера. Зарядила я ему действительно сильно, пусть даже для парников подобное было в порядке вещей. – Мы отрабатывали элементы для короткой программы.
– Да видела я, как вы их отрабатываете, только и слышен ваш хохот! – наигранно возмутилась Маша и тут же сама широко улыбнулась.
Поднявшийся со льда Жаров поморщился, щупая нос, состроил недовольное лицо. С носом у него было всё в полном порядке, в чём я, в общем-то, и не сомневалась.
Подхватив Пашку, Анохина крутанулась вокруг него.
– Эх, вот отчего я одиночница? Везет тебе, Оль, не так страшно на льду, если что, можно неудачный прокат списать на косяки Жарова! А мне, – она скорбно вздохнула, – если только на трещинку во льду.
– Анохина, хватит язвить, – Паша взял Машкину ладонь в свою и потянул на себя. – Ты Журавлёвой не завидуй, я бы посмотрел, с каким визгом ты падаешь с поддержки. А она ничего, держится.