Послание из ада

Бью некоторое время работал молча, потом спросил:

— Она знала, кто это?

— Саманта почувствовала, так же, как и я. Она не знала имени, не видела лица, она просто почувствовала, что это — Зло, самое настоящее Зло, принявшее человеческий облик. — Мэгги ненадолго замолчала, потом добавила решительно: — Я должна его остановить. Должна!

— Да.

— Но у меня осталось совсем мало времени, — пожаловалась Мэгги. — Это я тоже чувствую. С каждым прошедшим днем времени остается все меньше. Если я не сумею помешать, если я не уничтожу его сегодня, завтра может быть поздно!

— Сегодня? — Бью слегка приподнял брови.

— Ты прекрасно понял, что я имею в виду, — раздраженно произнесла Мэгги. — Это мой последний шанс, Бью.

— Ты не можешь этого знать.

— А ты можешь?

— Нет.

Мэгги сухо рассмеялась.

— Разве ты сказал бы мне, если б знал?

— Скорее всего нет.

— Снова свобода воли?

— Да, снова свобода воли. — Бью наконец отложил кисть и палитру и, налив себе кофе, сел напротив Мэгги на софу. — Ты делаешь все, что в твоих силах, — добавил он. — И не можешь требовать от себя большего.

— Я делаю слишком мало.

— Уверяю тебя, у тебя все получится, Мэгги, главное — верить в себя, в свои способности и интуицию.

Она пристально посмотрела на него.

— Вчера, — медленно сказала она, — у меня был очень тяжелый день. Утром я беседовала с Холлис, потом ездила в дом Митчеллов. И как будто этого мало, я нарисовала одну картину. Я закрыла глаза, очистила мозг и… нарисовала нечто ужасное. Это было внутри меня, Бью! Вся это темнота, ужас, кровь — все это было частью меня, моей души! Я почти чувствовала, как она умирает.

Бью коротко кивнул. Казалось, слова сестры не удивили его.

— Я предупреждал, что это может случиться, — сказал он.

— Да, ты говорил, — согласилась Мэгги. — Но я не думала, что это будет так. Я не ожидала ничего подобного.

— Ты — художник, Мэгги, талантливый художник, а художники мыслят и чувствуют образами, картинами. Это естественно.

— Естественно? Разве естественно нарисовать обезображенный труп женщины, которую я никогда не видела, никогда не встречала?!

Бью коротко вздохнул.

— Я уже говорил — ты должна установить дистанцию, Мэгги. Иначе ты просто не справишься.

Мэгги изо всех сил старалась взять себя в руки.

— Я как-то сказала тебе, что боюсь. Зло… оно как будто ослепляет меня. И я не знаю, что мне делать дальше.

Бью, подумав, произнес:

— Прежде всего тебе необходимо успокоиться и почаще напоминать себе, что ты не одна, что в этом поединке у тебя есть союзники. Ты не можешь и не должна взваливать все на себя. Позволь твоим друзьям помочь тебе!

Мэгги нехотя кивнула.

— Хорошо, я попробую. — Она отставила чашку с недопитым кофе и встала.

— Для начала можешь показать свою картину Гэррету, — добавил Бью, глядя в свою чашку. Его голос звучал почти небрежно, но Мэгги сразу ощетинилась.

— Зачем? — резко спросила она. — Зачем ему смотреть на то, что во мне?!

— Мне кажется, это будет полезно. — Бью слабо улыбнулся. — Такое у меня предчувствие.

— …Итак, это все, что мы имеем на данный момент. — Квентин, нахмурившись, оглядел разложенные на столе стопки бумаг, папок, фотографий, потом снова повернулся к Мэгги. — Немного, черт побери, но, думаю, у полиции материалов еще меньше.

— Он не имел в виду ничего обидного, — вставила Кендра.

— А что тут может быть обидного? — удивился Квентин.

— То, как это прозвучало, — пояснила она. — Дескать, мы работаем над делом всего пару дней, а уже собрали бумажек больше, чем копы за полгода. Впредь постарайся думать, что и как ты говоришь.

— Спасибо за совет, — буркнул Квентин, — но я бы предпочел, чтобы ты что-нибудь печатала. Это у тебя получается гораздо лучше, чем поучать старших.

— Я вполне способна делать эти два дела одновременно, — холодно ответила Кендра. — Кстати, если бы ты пил поменьше кофе, ты бы лучше соображал. Я давно тебе говорю: кофеин — твой враг.

— Я выпил только половину своей обычной нормы.

— Хочешь, я скажу тебе, сколько раз ты прошелся из угла в угол, пока говорил?

— Не обращай внимания, — шепнул Джон на ухо Мэгги. — Просто у них такая манера.

— Я уже поняла, — ответила Мэгги и, подперев рукой подбородок, посмотрела на Квентина, который продолжал метаться по комнате, как кот Тома Сойера, хлебнувший «болеутолителя». — Послушайте, может, заключим перемирие? — обратилась она к спорщикам. — Через два часа нам с Джоном нужно быть в участке. Энди просил нас заехать, а мне бы не хотелось, чтобы у него возникли вопросы.

Квентин ухмыльнулся.

— А нелегко служить и богу, и маммоне, верно? — весело спросил он.

— Просто я бы предпочла, чтобы Энди был на нашей стороне, — возразила Мэгги. — Во-первых… — она запнулась, не зная, как объяснить, что она думала и чувствовала.

— Во-первых, — поспешил ей на выручку Джон, — Энди и его ребята откопали что-то любопытное. Что-то такое, о чем они пока не сказали ни Мэгги, ни мне.

Мэгги пристально посмотрела на него.

— Так ты тоже это почувствовал?

Джон пожал плечами.

— Я не эмпат. Просто для копа у Энди слишком выразительное лицо. Впрочем, не исключено, что он сам хотел, чтобы мы догадались…

Мэгги согласилась.

— Может, ты и прав. Люк предоставил ему свободу действий, конечно, в пределах разумного, а насколько я знаю Энди, он готов принять любую помощь, лишь бы отправить Окулиста за решетку.

— Ты хочешь сказать, что, если бы Энди мог выбирать, он бы уже давно предоставил вам с Джоном доступ ко всем материалам дела?

— Я думаю, да, — кивнула Мэгги. — Мне даже кажется, что он не стал бы возражать, если бы в расследовании приняли участие два агента ФБР, во всяком случае негласно.

Квентин с сомнением хмыкнул.

— А он часом не подумает, что мы намерены перебежать ему дорожку, похитив его лавры?

— Только не Энди, — тотчас ответила Мэгги. — В отличие от Люка у него нет никаких политических или служебных амбиций. Энди полицейский до мозга костей, и, по большому счету, ему все равно, кто раскроет дело и получит медаль. Для него важнее отправить преступника в тюрьму.