Клуб мясоедов

Полковник отключил телефон. Неспеша положил устройство в карман. Продолжая улыбаться, спросил у подчиненного:

– Твои грузчики, к раздолбанному забору ничего не имеют?

– Не могу знать. Не интересовался. Но обязательно …

– Угу. Поспрашивай. Вообще народ в курсе, что это за дом?

– Кто что говорит. В восьмидесятые тут вроде кружок «Юного натуралиста был». А когда рынок пришел, заколотили все, закрыли. Забросили, короче.

– Ага. По бумагам к Департаменту образования относится. Это верно. Но, – полковник поднял указательный палец и перешел на шепот. – Юридически, это частная собственность. Просто, собственники не хотят «светится». Пусть за государством числится. Пока. А до «Юного натуралиста» что здесь было?

– Михаил Георгиевич, вы лучше меня знаете, – догадался Виктор.

– Все-таки, – настаивал полковник.

– Ну, если не ошибаюсь, – начал Виктор, – я года не помню … ветеринарно санитарная лаборатория была. Потом диспансер какой-то.

– Неа, – встрял шеф. Они уже дошли до входа во двор

У крепкой двери из металлического листа, мужчины остановились. Михаил Георгиевич достал из кармана гаражный ключ. Петли заскрежетали. В проеме появилась еще одно препятствие, древняя, корявая калиточка ведущая в заброшенный сад.

– Не диспансер, – продолжил полковник, – амбулатория по переливанию крови. А до войны, что было?

– Не знаю. Наверно буржуй какой-то жил.

Стоя на пороге, Михаил Георгиевич внимательно посмотрел на собеседника. Пытливый взгляд пытался определить степень осведомленности молодого человека.

– Ладно, – наконец сказал он. – Идем.

На хлюпкой калиточке зачем-то висел замок. Полковник выбрал ключ на связке и, отпирая, продолжил.

– Особняк построил месье Талёр. В тысяча восемьсот восемьдесят восьмом году. Архитектором, по просьбе одного влиятельного лица из Санкт-Петербурга, был сам Бернардацци. То-то.

Шаткая калитка распахнулась и мужчины шагнули на еле заметную тропинку, ведущую к дому.

– Надеюсь, кто такой Бернардацци напоминать не надо?

Виктор ни на шаг не отступал от шефа. Заросли оказались по пояс. Центр города, но молодой человек все равно опасливо озирался. Сам не понимая почему, каждую секунду ожидал нападения из «джунглей». Мерещились дикие животные, огромные крысы, ядовитые змеи. Неоправданный страх перевешивал здравый смысл. «Как в детстве, – подумал молодой человек. – Вроде ясен красен, в темном подвале никого не может быть. Но все равно страшно. Хотя, с десятой стороны опасность на то и опасность, что поджидает в самых неожиданных местах» Так или иначе, нелепая тревога гнала его от самой калитки, и совсем не собиралась отступать.

– Бернардацци? – рассеяно переспросил он. – Архитектор такой. Город с нуля построил.

– Ну, не совсем так, – заметил полковник, – Но, суть ты уловил. Человек он был не последний.

Офицеры подошли к дому с тыльной стороны. Остановившись у ступени, ведущей на широкую веранду, Михаил Георгиевич продолжил:

– Правда, месье Талёр-старший в доме так и не пожил. Представительство компании «Талёр и сыновья» в Бессарабии возглавил его сын Ролан. А компания, можно догадаться, серьезная. Воротила половиной всей кожи в Европе. Шкура, пушнина, меха. Короче, люксовая мода. И не только.

Мужчины шагнули на каменную ступень. Остановились перед тяжелой железной дверью, перечеркнутой широкой полосой добротного засова. К удивлению Виктора, в связке шефа нашелся ключ и от этого замка. Метал лязгнул. Дверь со скрипом открылась. Из темноты пахнуло сыростью и плесенью. Михаил Георгиевич повесил замок обратно. Заходить внутрь не спешил. Виктор заметил в глазах шефа икринку. Явно, с эти местом его что-то связывало. Он напоминал археолога боговера, нашедшего древний храм.

– Идем, – шепнул полковник и прошел внутрь.

Судя по всему, дом был хорошо знаком Михаилу Георгиевичу. Уверенно он прошел вглубь помещения. Уже через пять шагов, дневного света из дверного проема стало недостаточно. Мужчин поглотила тьма. Тем не менее, шеф включил фонарик лишь когда ноги нащупали лестницу в подвал.

– Талёр – младший, переехал сюда с супругой Генриеттой, – голос Михаила Георгиевича неохотно отражался от холодных каменных стен. – Местная знать приняла их как аристократов. Семейство Талёров оказалось образцом цивилизованности, образованности и культуры. Пара «из самого Парижу» вскоре стала примером для подражания. Все, начиная от местных купцов и заканчивая «прогрессивной молодежью» тянулись к ним, пытаясь перенять манеры. Еще бы. Хм. Предприимчивый Роланд быстро смекнул, что к чему. Благородство благородством, а Золотой Телец почуял сытное пастбище. Да и дело не только в деньгах. Точнее, совсем не в деньгах. Во всяком случае не в той мелочи. Короче, деньги были прикрытием. А цели … – мужчина понял, что сбился.

Возвращая стройность рассказа, полковник хлопнул в ладоши. Громкий звук эхом пронесся по одичавшему помещению.

–Так. Давай по порядку. В девяносто седьмом году Талёр организовал курсы хороших манер. Платные. Несколько раз в неделю, в этом самом доме, собирались пары из местных, и Талёры учили их правильному поведению в «настоящем» аристократическом обществе. Несмотря на высокий прейскурант, желающих научиться хорошим манерам оказалось слишком много. Супруги относились к своим урокам добросовестно. Любой на их месте поставил бы дело на поток и, как сейчас говорят «рубил капусту». Нет. Роланду и Генриетте нужно было нечто другое. Они тщательно отбирали претендентов. Одно из обязательных требовании, в соискатели допускались лишь семейные пары или, как минимум жених с невестой. По словам французов, невозможно приобрести хорошие манеры, обитая в дурной среде. Другими словами, сложно есть ножом и вилкой, ужиная в компании дикарей. Кто знает, может именно из-за этого, они и назвали свои уроки «Mangeurs de viande» – «Клуб мясоедов».

***

Свежи вымощенный тротуар Харлампиевской, от Купеческой до Бендерской, смотрелся великолепно. Шлифованная брусчатка и по цвету, и по размеру гармонировал с фасадным камнем прилегающих зданий. А аккуратные клумбы, обставленные белым известняком, выглядели торжественно. Пересаженные деревья каштанов удерживали тень даже в самые жаркие дни. Прогуляться по улице Харлампиевской приезжали со всего города.

– Я читала, во вчерашних «Губернских Ведомостях», – заговорила Ксения тонким, раздражающе тихим голоском, – следующей весной по Золотой пустят конно-железную дорогу.

– Ах, дорогая, – без особой причины разозлился Николай, – конку пустят не по Харлампиевской, – он нарочно употребил новое название улицы, тем самым еще раз подчеркивая некомпетентность супруги, – а по Николаевской. От вокзала, до Губернской. Уж и депо построили. А вы все путайте. Я бы вас попросил и вовсе перестать читать газеты.

– Ну, Николя! Если бы я не читала газет, мы бы не узнали про месье Талёра и его благородное начинание.

Муж молчаливо кивнул. С этим утверждением было невозможно спорить. Наивная Ксения все еще мечтала о совместной поездке в Париж, и всеми силами способствовала осуществлению.

Мужчина театрально надул щеки. Покрытое оспинами лицо стало напоминать прогнившую тыкву. Небольшие круглые очки приподнялись с переносицы, и повисли на щеках. Громко выдохнув, сказал:

– Ксения Акимовна, дорогая. За годы супружества, вам уже следовало уразуметь, мои замечания связаны исключительно с беспокойством о вашем здоровье. Ни в коем разе, я не хотел вас обидеть.

– А, я и не обиделась вовсе, – пропищала женщина. – Просто, мне думается, поездка в Париж положительно скажется, в первую очередь, на вас.

«Эта дура думает, что дело во мне, – подумал Николай, стараясь скрыть нарастающее раздражение. – В ее тупую голову и прийти не может, что дело в ней и в ее поганой семейке. Зачем я только женился?»

Господин Челеби, чуть ли не с первого дня женитьбы, задавал себе этот вопрос по нескольку раз в сутки. Но очевидный ответ не позволяла осознать его самовлюбленность. Деньги. Отец Ксении владел самой большой в городе мельницей, зерновыми складами и несколькими пекарнями. Кстати, одна из пекарен стала подарком молодой семье на свадьбу. «Где я, – возмущался про себя Николай, – а где это тягучая, липкая масса. Мешки, печи, толстомордые мужланы! Не для этого я рожден. Однозначно, нет!»