Страница 5 из 19
О том, что в этих краях происходит медленный отток албанского населения, уже сейчас свидетельствует огромное число автомобилей с иностранными, преимущественно швейцарскими номерами. Албанцы уезжают за лучшей жизнью в Европу, а не в Косово, так как косовары, как рассказывает директор Международного института по делам Ближнего Востока и Балкан Зияд Бечирович, неохотно дают прешевским албанцам своё гражданство. «Таким образом они пытаются задержать народ на этих землях, чтобы остановить миграцию», – считает он.
Геодезист Милош Митич рассказывает, что албанцы получают по сербскому паспорту рабочие визы и уезжают в Западную Европу. Возвращаются они только летом, с карманами, полными денег, которые потом вкладывают в недвижимость и дорогие автомобили. Сербы, говорит Милош Митич, уезжают в Белград или в Россию. Покупать квартиры в новостройках у них денег нет.
Как считает журналист Живорад Янкович, ситуация в жизни общин медленно, но верно меняется все же в пользу Сербии.
«Что касается “Прешевской долины” и Косово, налицо перемены в структуре общества. Албанцы больше не рожают “по пятнадцать детей”, как некогда. Cейчас они заводят одного-двух, как во времена Энвера Ходжи. Молодые албанки все чаще носят мини-юбки и другую современную одежду. Исчезает иерархия в семье, когда старейшина руководил распределением денег и командовал членами семьи. Все это – следствие прихода американцев в Косово: они изменили тот порядок. И эти перемены на руку Сербии», – считает журналист.
«Когда Евросоюз даст безвизовый режим косоварам, они начнут уезжать с территории Косово. За ними потянутся и албанцы “Прешевской долины”. Это растянутый во времени процесс. Необходимо терпеливо дожидаться его итогов, подождав с окончательным решением», – заключает Живорад Янкович.
Дмитрий Лане, журналист, постоянный автор проекта «Балканист»
«Страшно далеки они от народа»: сепаратизм санджакских политиков
В последние пару лет в Рашской области Сербии отдельные представители националистических движений мусульманской части населения снова заговорили об отделении Санджака – исторического региона, который включает в себя не только Рашский округ, но и часть Черногории. Как на это смотрят обычные люди, православные сербы и бошняки-мусульмане, читайте в нашем репортаже.
Нови-Пазар начинается внезапно, резко и шумно вовлекая в свою галдящую орбиту. Жизнь в городе кипит, выплескиваясь через край: бесконечен поток автомобилей, машины пробираются по узким, залитым солнцем улочкам, водители машут руками. Сербская речь кругом с небольшим своеобразным акцентом. Закутанные в разноцветные хиджабы женщины, опустив подведённые глаза, спешат по своим делам. Мусульманки смело сочетают платья в пол и кроссовки. Среди горожанок выделяются те, кто демонстрирует напоказ свою религиозность. В жару они носят перчатки и паранджу, похожую на плащ-палатку, с прорезью для глаз. Впрочем, на тех, кто одет в облегающие джинсы или суперкороткие шорты, никто осуждающе не смотрит.
В центре продают свежий рахат-лукум, варят крепчайший турецкий кофе на углях, пекут воздушный хлеб: Нови-Пазар хлебосольный и щедрый город. Мужчины сидят в кафе, пьют газировку или кофе. Алкоголь в большинстве заведений запрещён к продаже. На центральной улице развеваются флаги партии Демократического действия Санджака (СДА). Ее лидер Сулейман Углянин выступает за отделение Санджака от Сербии. Партия обклеила весь город плакатами, призывающими переименовать улицы Нови-Пазара в честь санджакского нациста времен Второй мировой Ачифа-эфендии Хаджиахметовича, президента Боснии и Герцеговины Алии Изетбеговича и других «героев» недавних балканских событий.
– Что думаете об этом? – спрашиваю высокого загорелого мужчину, проходящего мимо.
Тот машет рукой.
– Не обращайте внимания, Сулейман Углянин раньше был министром, потом лишился власти, теперь не знает, что ещё придумать, чтобы привлечь к себе внимание и вернуть влияние, – говорит прохожий.
Он снимает солнечные очки и рассказывает:
– Понимаете, эти политические игры народ не поддерживает, у Углянина все меньше и меньше сторонников. Поэтому его идеи становятся все более радикальными.
Интересуюсь, как здесь уживаются сербы с бошняками, православные с мусульманами. Он в ответ смеётся:
– Ох уж эти СМИ, рассказывают про нас небылицы. Да у нас тут ни одного инцидента не было: мы – мирные люди, живем дружно! Не верьте слухам, все у нас хорошо!
Машет на прощание рукой и улыбается:
– Добро пожаловать в Нови-Пазар! Желаю приятно провести здесь время!
В витрине опрятного, пахнущего лавандой сувенирного магазина вывешены футболки с надписями «Санджак».
Спрашиваю у продавщицы:
– Что такое Санджак?
Она объясняет, что это всего лишь турецкое название региона Сербии.
– Слышала, что политики предлагают отделиться Санджаку, – говорю ей.
Она упаковывает подарок и смеётся:
– Не слушайте вы их, не хотим мы отделяться.
На площади напротив мэрии огромное белокаменное здание Исламского института. Обучение здесь стоит 250 евро за семестр. В фонтане рядом плещутся цыганские дети. На щите прикреплены объявления о похоронах, которые красноречиво свидетельствуют о соотношении числа православных и мусульман, живущих в Нови-Пазаре.
Согласно переписи населения 2011 года, в городе живет 66 527 жителей, из которых 82 % мусульмане и только 15 % православных. В центре города стоит православная церковь Святого Николая, поодаль высится мечеть.
По узким извилистым улочкам идём к дому сербки Юлианы Янкович. То тут, то там попадаются кафе, у дверей которых стоят ящики с пивом. Это уже сербские заведения, здесь можно выпить алкоголь. Юлиана рассказывает, что в разговорах с коллегами или знакомыми тему религии и национальности сербы деликатно избегают.
– Бошнякам неприятно слышать, что они на самом деле по происхождению сербы, принявшие ислам, чтобы спастись от турок. Поэтому мы об этом не говорим. Мы в добрых отношениях. Они поздравляют нас с нашими праздниками, а если кто-то умер, то всегда придут, предложат помощь, выразят сочувствие.
Юлиана рассказывает, что большинство мусульман женятся на «своих», но есть и смешанные браки, которые старшее поколение не одобряет.
– Наша знакомая мусульманка вышла замуж за серба и уехала в Белград. Так отец с ней перестал общаться.
Но в целом, рассказывает Юлиана, легче увидеть ссору серба с сербом или бошняка с бошняком, чем между сербом и бошняком.
По узкой дороге поднимаемся к Петровой церкви, которая была построена в IX веке. Вокруг церкви – старинные каменные надгробия с сербскими именами, свидетельства того, как давно на этой земле живут сербы.
Недалеко от церкви, в горах расположен монастырь XII века Джурджевы Ступови. Он посвящён святому великомученику Георгию и находится под охраной ЮНЕСКО. По извилистым трещинам в стенах можно определить границы между старинными камнями и поздней надстройкой. Синие фрески кое-где пестрят надписями в духе «Здесь был Вася» из времен коммунизма, когда монастырь находился в руинах. Реставрировать его начали в 1960 году.
Экскурсоводом здесь работает студент Стефан, который на днях собирается в Москву к русской возлюбленной Ане. Он рассказывает, что в монастырь приезжает очень много российских паломников.
– Русским вообще здесь очень нравится, пазарцы гостеприимны, даже иногда слишком, обожают принимать гостей, угощают по высшему разряду. С мусульманами мы живём дружно, никаких между собой конфликтов у нас нет. В школе учимся все вместе, правда, я с ними на тему ислама разговаривать не могу, у меня, православного верующего, на этот счёт своё мнение, которое никому из них не нравится, поэтому я его держу при себе, – сообщает Стефан.
Он говорит, что ислам в последнее время стал занимать агрессивную позицию в обществе.
– Современные мусульмане в Нови-Пазаре хотят быть большими мусульманами, чем саудовские арабы. Я даже слышал, что исламские организации платят деньги за то, чтобы девушки носили хиджабы, – делится Стефан.