Страница 13 из 15
Где же произошло это судьбоносное событие? Много веков спустя, когда потомки Авраама поселились в Земле обетованной и назвали её Израилем, на месте, где едва не окончилась жизнь Исаака, вновь появился ангел; и местом этим, если верить записям иудейских книжников, была именно гора Мориа. Здесь соединилось всё: прошлое и будущее, земное и небесное, усилия людей и божественное присутствие. Иерусалим перешёл под власть евреев незадолго до явления ангела. Город захватил Давид, уроженец небольшого поселения Вифлеем, в юности пасший овец и игравший на арфе, а позднее ставший царём всего Израиля. И вот, когда Давид провозгласил Иерусалим своей столицей, ангел спустился, чтобы «указать ему место для алтаря» [101]. Самому Давиду Бог запретил приступать к строительству Храма; но при его сыне Соломоне – царе столь богатом и мудром, что его имя навсегда стало для иудеев синонимом великолепия, – гора Мориа прославилась как «гора дома Господня» [102]. Когда Храм был построен, сам Соломон поместил в Святая святых величайшее сокровище еврейского народа: позолоченный сундук, или Ковчег, изготовленный в точном соответствии с указаниями самого Бога и служивший свидетельством Его пребывания на земле. Именно в этом заключалась слава Израиля: его Храм был воистину домом Господа Бога.
Но такая слава не давалась даром; её следовало заслужить. Обязанность, возложенная Богом на Его народ, – почитать Его подобающим образом – была подкреплена предостережением: «Вот, я предлагаю вам сегодня благословение и проклятие: благословение, если послушаете заповедей Господа, Бога вашего, которые я заповедую вам сегодня, а проклятие, если не послушаете заповедей Господа, Бога вашего…» [103] После строительства Соломоном Храма народ раз за разом уклонялся от правильного пути, и плоды четырёх веков неповиновения оказались весьма горькими. Сначала ассирийцы захватили северную часть Земли обетованной: из двенадцати колен, то есть племён, Израилевых десять были угнаны в рабство и сгинули в пасти Месопотамии. Даже когда в 612 г. до н. э. Ассирия пала под натиском Вавилона, никто из них не вернулся. В 587 г. до н. э. настал черёд Иудеи, царства, названного по имени четвёртого сына Израилева, и её столицы Иерусалима. Вавилонский царь взял город приступом «и сжёг дом Господень, и дом царя, и все домы в Иерусалиме, и все домы большие сожёг огнём» [104]. Ничего не сохранилось от Храма Соломона: ни кипарисовых досок, ни позолоченных ворот, ни медных колонн, украшенных орнаментом в виде гранатовых яблок. Остались лишь поросшие бурьяном руины. Когда же, в свой черёд, пал Вавилон, и держава его перешла к воинственным персам, и Кир позволил восстановить Храм, на горе Мориа возникло святилище, казавшееся лишь бледной тенью прежнего: «Кто остался между вами, который видел этот дом в прежней его славе, и каким видите вы его теперь? Не есть ли он в глазах ваших как бы ничто?» [105] Самым суровым напоминанием о потерянной славе стала Святая святых. Ковчега, на который некогда в облаке непроницаемой темноты сходила слава Самого Бога, больше в ней не было. Войдя туда, Помпей увидел лишь простой, лишённый каких-либо украшений камень, обозначавший место, на котором когда-то стояла святыня.
И вот теперь иноземные захватчики осквернили гору Мориа снова. Хотя новый первосвященник и его прислужники пытались очистить её от следов римского присутствия и возобновить привычные богослужения, находились иудеи, с презрением взиравшие на их попытки. Зачем Бог позволил завоевателю-чужаку преступить порог Святая святых, если не затем, чтобы показать, как гневается Он на её хранителей? Тем, кто осуждал служителей храма, причина этой кары была ясна: «За то, что сыны Иерусалимские осквернили святыни Господни, принесли дары Богу в нечестии» [106]. Как прежде, в дни ассирийского и вавилонского нашествий появлялись люди, которых иудеи называли «невиим» – «пророки», призывавшие соотечественников встать на путь истинный, чтобы избежать истребления, так и теперь, во времена завоеваний Помпея, находились иудеи, в схожей форме выражавшие разочарование в иерархах Храма. «Так как ты ограбил многие народы, то и тебя ограбят все остальные народы…» [107] Моралисты, убеждённые, что Бог гневается на иерусалимских священнослужителей, не замедлили припомнить это пророчество, изречённое несколькими веками ранее и адресованное их предшественникам. То, что Помпей пощадил сокровища Храма, не означало, что в будущем его не разграбят солдаты какого-нибудь другого римского полководца. «Быстрее барсов кони его и прытче вечерних волков; скачет в разные стороны конница его; издалека приходят всадники его, прилетают как орёл, бросающийся на добычу» [108]. Только покаявшись в своей алчности, в жажде золота, стекавшегося к ним со всего мира, служители Храма могли рассчитывать на спасение. Иначе суд Божий не замедлит свершиться: «Их богатство вместе с их добычей будет отдано в руки воинства киттиев» [109].
Большинство иудеев, правда, отнюдь не разочаровались в Храме и его служителях. Свидетельством этого и служили огромные богатства, хранившиеся на горе Мориа. Как справедливо отмечали критики священнослужителей, подношения в Храм поступали не только из всей Иудеи, но и из всего цивилизованного мира. За пределами Земли обетованной обитало гораздо больше иудеев, чем в ней самой. И для большинства из них Храм, как и прежде, оставался главным центром иудейства. И всё же существовали и иные центры; в противном случае евреи, покинувшие Землю обетованную, едва ли смогли бы сохранить иудейскую веру на чужбине. Следствием удалённости от Храма с его ритуалами и жертвоприношениями стало бы размывание и постепенное исчезновение еврейской идентичности. Но, хотя во время каждого из трёх ежегодных праздников в Иерусалим съезжались паломники, в действительности иудеям не требовалось ехать так далеко, чтобы ощутить присутствие Бога. Достаточно было посетить один из многочисленных молитвенных домов, которые создавались всюду, где поселялись евреи. Дома эти называли домами собрания, по-гречески – синагогами. Здесь мальчиков учили читать, а взрослые всю жизнь обучались толкованию особых текстов. Тексты эти, с любовью переписанные на пергаментные свитки, хранились, когда никто с ними не работал, в футлярах, напоминавших давно утраченный Ковчег: это было явным свидетельством их святости. У других народов тоже были тексты, якобы полученные ими от богов, но ни к одному из них не было приковано такое внимание, ни один из них не значил так много для самосознания целого народа, как собрание книг, которые евреи почитали как своё Священное Писание.
Они называли его словом «Тора» – «учение». Пять из них описывают первоначальный замысел Бога: от сотворения мира до прибытия к границам земли Ханаан потомков Авраама, много странствовавших, много претерпевших и готовых, наконец, предъявить права на своё наследие. На этом, однако, история не заканчивалась. Иудеи объявили священными и многие другие тексты. Среди них исторические хроники, в подробностях описывающие всё от завоевания Ханаана до разрушения и восстановления Храма; записи пророчеств, изречённых людьми, ощутившими в себе пламя Божьего слова; книги мудрых мыслей, рассказы о выдающихся мужчинах и женщинах и поэтический сборник, известный как Псалтирь. Эти разнородные тексты, создававшиеся множеством разных людей на протяжении многих лет, придавали евреям, покинувшим Землю обетованную, столь необходимую им уверенность в том, что, живя среди чужаков, они оставались полноценными иудеями, – даже несмотря на то, что через три века после походов Александра большинство из них говорили не на родном языке, а по-гречески. Не прошло и семидесяти лет с тех пор, как умер основатель Александрии, а его город заполонили евреи, с трудом понимавшие иврит – язык большей части священных текстов иудаизма. Перевести эти тексты на греческий решил, по легенде, не кто иной, как Деметрий Фалерский. Стремясь пополнить великую Александрийскую библиотеку, он пригласил семьдесят два переводчика из Иерусалима. Прибыв в Александрию, они принялись усердно работать, начав с перевода самого важного текста: пяти первых свитков, или Пятикнижия (по-гречески pentateuchos) [110]. Вскоре последовали остальные писания. Деметрий – что, впрочем, маловероятно – признал, что «это законодательство, как божественное, чисто и исполнено мудрости» [111]. Грекоязычные иудеи назвали эти книги ta biblia ta hagia – не простыми, а «священными книгами» [112].
101
Евполем. «О царях Иудеи». Приводится у Евсевия Кесарийского, «Приготовление к Евангелию», 9. 30. 6. [пер. с древнегреч. К. С. Истомина по изданию: Eusebii Caesariensis Opera – Lipsiae, in aedibus B. G. Teubneri, 1867]. Евполем – иудей, живший за век до взятия Помпеем Иерусалима и писавший по-гречески. Его цитирует Исаак Калими в статье «Земля Мориа, гора Мориа и местоположение Храма Соломона в библейской историографии». – Примеч. авт.; см.: Kalimi, Isaac: The Land of Moriah, Mount Moriah, and the Site of Solomon’s Temple in Biblical Historiography (Harvard Theological Review 83, 1990) – p. 352.
102
Ис. 2. 2.
103
Втор. 11. 26–28.
104
4 Цар. 25. 9.
105
Агг. 2. 3.
106
«Псалмы Соломона», 2. 3.
107
Авв. 2. 8.
108
Там же, 1. 8.
109
Кумранское толкование на книгу пророка Аввакума. Пер. И. Д. Амусина. Цит. по: Протоиерей Геннадий Фаст. Толкование на книгу пророка Аввакума, или Опыт библейской теодицеи. К.: Богуславкнига, 2014. Под киттиями имеются в виду римляне. – Примеч. пер.
110
Возможно, на структуру еврейского Священного Писания – того, что иудеи сегодня именуют Танахом, а христиане – Ветхим Заветом, – повлияло то, как вошедшие в него книги были первоначально расположены в каталоге Александрийской библиотеки. – Примеч. авт.
111
Письмо Аристея Филократу. Пер. В. Ф. Иваницкого. В. Ф. Иваницкий. Письмо Аристея к Филократу (введение, пер. и комментарии). Труды Киевской духовной академии, 1916, II.
112
На этом этапе собрание иудейских священных текстов всё ещё отличалось от знакомого сегодняшним иудеям Танаха. Сочетание ta biblia ta hagia впервые встречается в Первой книге Маккавейской, 1 Мак. 12. 9. – Примеч. авт.