Бесконечная шайка

— Это некий Альфред Козловский, гражданин ФРГ, теперь его фамилия Бок. Его сын проживает в Варшаве в Секерках, но не уверена, что он опознает папочку, вряд ли захочет...

Ментальский закрыл рот.

— А вы его знали? — спросил поручик.

— Кого? Папочку или сына?

— Вот этого.

— Лично не доводилось. Раз видела в натуре, но тогда не знала, кто это, потом мне о нем рассказали; и еще кажется мне, что когда-то давно он крутился вокруг Бенека. Я имею в виду Гоболу. Но поклясться в этом не могу, просто мне кажется.

— Сюда можно подъехать? — обратился поручик к лесничему.

— С той стороны метрах в ста пятидесяти проходит просека, а ближе не подъедешь.

Вернувшись к домику лесничего, я увидела на ступеньках крыльца рядом с Мачеком капитана Леговского. Он так глубоко задумался, что не сразу заметил меня.

Я присела рядом.

— Как будем действовать? Я отвезу эти вещдоки в Варшаву и там передам вам или вы их здесь сразу возьмете? События развиваются в бешеном темпе, ряды противника редеют, но опасность остается. Вам решать.

— Чей труп обнаружен в лесу? — поинтересовался капитан.

— Козловского, он же Бок. Точно, он!

— Что ты говоришь! — воскликнул Мачек. — Серьезно?

— Еще как серьезно.

— Ну вот, а мы с пеной у рта доказывали поручику, что ничего общего с мертвецом не имеем...

— Возвращаемся вместе, — решил капитан и поднялся со ступенек. — Только сначала я хочу осмотреть то место в лесу. Бумаги пока пусть остаются у вас, передадите их мне в Варшаве. Похоже, теперь и в самом деле перед нами остался только один фронт...

— Интересно, чем объясняется такое невероятное доверие к тебе? — имел наглость поинтересоваться Матеуш, просыпав пепел своей сигареты на фото покойного Козловского. — Леговский должен был сразу отобрать у тебя найденные документы, а не позволять, чтобы ты их еще к себе домой привезла. Что бы это значило?

— Я тоже ломаю голову, — вежливо ответила я на колкость. — И думаю, невероятное доверие объясняется просто доверием к тебе, ведь я действую, так сказать, в качестве твоего полномочного представителя.

— Вот это меня и удивляет...

— Вместо того чтобы удивляться, взял бы да и спросил его прямо, ведь вы знакомы.

— Мы целую вечность не виделись. По разным причинам...

Всю дорогу из Болеславца в Варшаву мы с Мачеком обсуждали создавшуюся ситуацию, и теперь я воспользовалась случаем, чтобы представить Матеушу нашу точку зрения на происходящее.

— Сам подумай, на кого же ему еще опереться, как не на нас с Мачеком и на тебя, — стала рассуждать я. — Ведь мы уже доказали свою преданность делу и бескорыстие. В его же интересах проявить к нам максимальное доверие и информировать о том, чего мы пока еще не знаем.

— Может, ты и права. А что вы думаете обо всех этих убийствах?

— Наверняка дела закроют, ведь и сам убийца отдал концы.

— Вот именно, отдал. Не сам же, его тоже прикончили, значит, кое-кто жив. Не вы же с Мачеком это сделали? Разве что лесничий...

— Лесничий невиновен. Это Пшемыслав.

— Что?!

— Пшемыслав Дербач, то, что слышишь. Возможно, я принимаю желаемое за действительное, но очень подходящей представляется мне его кандидатура. Знаешь, все сходится...

Матеуш недоверчиво смотрел на меня:

— Ты шутишь? Это было бы слишком хорошо. Почему ты думаешь, что Пшемыслав?

— В лесу я его видела собственными глазами. Мелькнул за кустами, но узнать его я успела. Пшемыслав каратист. А до этого лесничий нам рассказывал, что там кто-то околачивался в лесу, тоже искал спрятанные Гоболой бумаги, причем сам так прятался, что даже Ментальскому ни разу не удалось его увидеть. Такое поведение тоже указывает на Пшемыслава — таинственность и действие исподтишка. Заметь, он не убил Ментальского, только связал его и оглушил, Козловский не стал бы так цацкаться с противником. Но почему ты так радуешься? Ничего Пшемыславу не сделают, представит справку о своей психической неполноценности, и его освободят, даже если арестуют.

Мои слова не произвели впечатления, Матеуш продолжал радоваться.

— Справка о психической неполноценности — это же очень хорошо. Это просто замечательно! Ты не представляешь, что это значит! Такой удар по противнику!

Только я навострила уши, чтобы узнать, чем же именно справка Пшемыслава так обрадовала Матеуша, как зазвонил телефон. Вечно он звонит не вовремя! Матеуш с разбегу уже собирался раскрыть мне тайну, пришлось повременить.

Звонил капитан Леговский. Свое доверие ко мне он ограничил во времени, получается, всего одно утро пользовалась я его доверием, потому как, убедившись, что я дома, сообщил о своем визите ко мне. Я сказала — у меня сейчас Матеуш, в глубине души надеясь, что это обстоятельство заставит капитана отложить визит. Напротив, Леговский явно обрадовался. Очень хорошо, сказал, вот сразу с нами обоими и поговорит.

Через десять минут он был уже у меня. Я с удивлением смотрела, как они с Матеушем обнимались при встрече. Хорошо хоть, не ударились в воспоминания детства! Капитан прибыл с большой охотничьей сумкой и для начала достал из нее некий красный предмет.

— Вам этот предмет знаком? — спросил он.

— Мой кошелек! — обрадовалась я. — Нашли?

Я могу его взять? Знаете, я так к нему привыкла. Небось скажете — вещественное доказательство, останется в деле...

— Это действительно вещественное доказательство, но можете его забрать. Нам этот вещдок ни к чему.

Схватив драгоценный кошелек, я быстренько отнесла его в прихожую и спрятала в сумку, с глаз долой, а то еще капитан раздумает. Когда я вернулась в комнату с кофе для гостей, весь стол был завален документами Гоболы.

— Где же вы нашли кошелек? — поинтересовалась я.

Ответ был уклончивым:

— Кошелек — доказательство вашего соучастия в убийстве Козловского, — заявил капитан официальным до невозможности голосом. И когда я вытаращила на него глаза, тем же голосом пояснил: — Одного убийцы мне вполне достаточно. Я как-то не верю, что, когда тот убивал, вы держали жертву за руки.

— Карате? — спросил Матеуш.

— Карате, — подтвердил капитан. — Одного удара хватило. Мастерский удар!

— Мне не хотелось бы выглядеть навязчивым, — начал Матеуш, — но, может быть, ты все-таки скажешь — кто?