Страница 19 из 46
— Са-а-ам-то понимаешь? — пробормотала пластиковая девица, в которой я с ужасом распознал актрису из популярного сериала “Районы”. Она украшала билборды в городе, и на каждом светофоре можно было залипать на эту мордашку.
— Вам помочь спуститься?
— Нет, — помотала головой плюшка, а потом расплылась в улыбке, толкнув дверь. На лестничной клетке стоял совершенно трезвый, но хмурый Петров. — Петров, лапушка!
— Обе. Вниз! — скомандовал “Онегин” и кивнул мне в знак приветствия. — Прошу прощения. Сафо отказалась оставаться у меня, пришлось везти её сюда. Нина! В машину! Гелла — тебя это тоже касается!
Девушки переглянулись, а плюшка прежде чем пойти к лифту потянулась и чмокнула Петрова в щёку.
— Злодей ты, Петров! Пока Сафо, пока сучки! Пока Ян! — и Нина покатилась к лифту.
— Как она нас назвала? — прошипела за моей спиной Кира.
— Не парьтесь, — пробурчал я. Следом за пышкой вышла и актриса, Петров взял их под руки и увёл. — Завтра поговорим?
— Угу, — кивнула Алиса, даже как будто обрадовавшись.
— Какого чёрта, Ян? Это что было? И почему эта — в отключке?
— Потому что перебрала. Я разберусь. Идите спать.
— А это… Гелла Петрова была, да? Она… жена Петрова? — спросила Алиса, глядя, как мигает лифт, унося незваных ночных гостей.
— Сес...тра, — пробормотала Сафо и приоткрыла глаза.
— Первый раз вижу, что Сафо набралась до такого состояния, — Кира закатила глаза и захлопнула входную дверь.
***
Наваждение прошло.
Я уложил Сафо на кровать и теперь сидел на краешке, уставившись в пол.
Я ничего девчонкам не рассказал. Я не понимал, какого лешего Сафо уехала утром к Петрову. И не понимал, зачем она вернулась.
Сафо завозилась на кровати и перекатилась на бок.
— Мне так плохо, принесёшь водички? — попросила она хрипло и так запросто, как будто это было привычно. Как будто… я сто раз так делал.
Не задумываясь, я встал и вышел из её комнаты. Нашёл в аптечке полисорб, взял бутылку холодной воды, стакан. Когда вернулся, Сафо сидела на кровати, и, тяжко вздыхая, смотрела в окно. Она не включила свет, и в темноте выглядела мистически-прекрасной.
— Тебе не трудно держать себя в вертикальном положении?
— Не-а, лежать не могу… вертолёты…
— Бедолажка, на воду, — я протянул ей бутылку, но Сафо сморщилась и слабо пошевелила руками, телефон упал на покрывало.
— Не могу открыть бутылочку, у меня лапки, — вздохнула она и улыбнулась.
Пришлось напоить пьяницу и заставить её съесть полисорб.
— Зачем ушла утром?
— Не твоё дело, милый, — она привалилась к моему плечу и я почувствовал её горячее тело. Температурное, больное. — Я так буду себя ругать, за то, что пришла…
— Я ругаю тебя за то, что уходила.
— Я должна была… Но давай об этом не будем, Ян. Мне сказали… что я выбрать… Что я буду выбирать. Я выбирала… выбирала… и вот я тут. Но! — я обнял её и Сафо устроилась уютнее в моих руках. — Я неправильно выбрала… Полежи со мной, ладно?
Глава 20. Сафо
Чтобы понять, что произошло дальше, нужно сесть за стол, налить себе кофе и обо всём подумать.
На этом заканчивается эпоха нашего с Яном отрицания всего, пожалуй. И с этого момента (плюс минус пара недель) я решила… что страшно влюбилась. До жути, до того состояния, когда человека хочешь просто сожрать вместе с жилами, выпить его кровь и, полив соусом терияки мозг, добить и их до кучи.
А теперь по порядку. Вернёмся к прологу.
Вы когда-нибудь летели на самолете, с человеком, которого дико любите и которому не скажете этого, даже если он приставит к вашему горлу нож? Нет? Тогда дальше для вас будет самая интересная часть! Что за хрень я несу? Сейчас расскажу.
Я проснулась тем утром с жутким похмельем, в руках Яна, который сжимал моё дрожащее тело, как плюшевого мишку. Вздохнула, поворочилась и получила в ответ хмурое:
— Лежи смирно, пьяница!
— Все поняли, что ты тут, да?
— Нет. Меня никто не искал. Плохо тебе?
— Плохо…
— Сейчас кофе принесу!
И Ян пошёл за кофе… а принёс смерть мою!
Ну… ладно, никаких спойлеров.
Доподлинно известно, что мой герой сварил два чашки, себе без сахара, мне с сахаром. Тем самым, который Кира за день до того отправила в урну. (Ну не совсем тем-тем, но почти)
Мы выпили кофе, помолчали, он спросил что принесло меня обратно, я сказала, что ничего особенного и… мне позвонил сначала Петров и сообщил об утерянной на территории его дома куртке, потом Костя, который у меня записан как “Любимый Лётчик”, а потом мой Мужчина Мечты.
Ян… ушёл. Не выдержал такого внимания мужчин, из которых знаком был только с одним.
И я бы даже не обратила на это всё особого внимания, если бы не хлопнула на первом этаже входная дверь, следом дверь в комнату Киры, а следом я не подслушала разговор (о-очень случайно).
— Нина, это трындец, я пошла подслушивать, — прошипела я в телефон.
— А-а-а, обожа-аю, иди, только тихо, а то будет позорище.
— Да, ага, ща. Перезвоню.
Я отключилась от подруги, которая там сходила с ума ещё с вечера, и изловчилась сделать вид, что всё ещё с ней говорю, бродя по коридору.
Наброди-и-ила. Ничего полезного, но кое-что узнала.
— Нет, он кофе ей, блин, варит! — возмущённо шипела Кира.
— С чего взяла? Две чашки в раковине? — голос Алисы звучал странно. Не так злобно, но как-то жалобно.
— Сахар! Никто не пьёт в доме кофе с сахаром, кроме этой мыши! Придавить бы её уже!
— Ты правда думаешь, что он её трахает?
— Ми-илая, я тебя умоляю! — Кира пугающе ледяным тоном провыла такую пугающе-страшную фразу, что у меня сердце в пятку ушло. Левую. — Она тут сколько живёт, столько он к нам не подходит! Ты его таким когда-нибудь видела?
— Не хочу тебя слушать! Не хочу! — завизжала Алиса, а я…. быстро-быстро скрылась из зоны поражения. Ни дай Бог бы нашли меня именно в это время и в этом месте.
Они всё поняли. Они не дуры. А мне пора что-то делать.
Решимости был вагон! Почему? Потому что по дороге домой минувшим вечером Нина прилично так мне промыла мозги.
Перезванивая ей теперь, я даже не знала что сказать.
— Я разлучница, — шепнула я, падая на кровать.
— Ты хуючница, — не в рифму парировала Нина. — Заколебала ныть. Мужик — не телок.
— На чужом счастье…
— Ну, какое счастье, мать моя? Ты с какого сеновала упала? Мужичишка с двумя бабами проживает и не дует в ус! Да его спасать из этого гарема надо! Руки в ноги и пошла трусы кружевные покупать!
— Я не…
— Не такая, ждёшь трамвая, я в курсе. Милочка моя… это всё де-е-етский лепет! Захочешь — не так раскорячишься.
— Ты прямо все пословицы и поговорки собрала, дорогуша, — мой вздох улетел в пустоту. Нина уже меня не слышала.
— Нин. Я уеду.
— С ним?
— Если захочет.
— Захочет, — отрезала моя Гузеева и отключилась сама.
До вечера я прослонялась, как вяленый валенок. Прострадала, промучилась. Голову даже помыла. Вещи в одну кучу свалила. Затаилась. Перепугалась до смерти, что Кира в лицо кислотой плеснёт, ну мало ли. А потом беда нашла меня сама.
— Софушка, ой ты тут! — пропела Кира, и дело запахло керосином.
Если бы у сестрички этот самый керосин был в руке, я бы не удивилась. Чувствовала себя такой ужасной женщиной, которую язык бы не поднялся котиком назвать.
Раз… Два… Три.
— Софушка…
— Сафо, — поправила я, и из глаз Киры на секунду пропал восторг от общения со мной, как будто я в него верила вообще.
— Ты… сегодня к другу своему не собираешься? — спросила Кира, присаживаясь рядом со мной на кровать.
— Нет, — я покачала головой, как капризная девочка, которая хочет дать понять своё “ни хотю”. — А что?