Шёпот яда (ЛП)

Скорпион с треском упал. Его клешни звякнули, согнутый и перекрученный меч Гаэдинна. Он сделал выпад и вонзил второй клинок в левый глаз существа. Оно вздрогнуло в последний раз и замерло.

Но рядом с ним все еще было жарко. Отступив от останков, эльф, задыхаясь, сказал:

- Позволь мне повторить свои слова: “рядом не видно никакой стражи”. Я никогда не говорил, что никто не прислушивается и не ждет, когда мы начнем копать.

Аот ухмыльнулся, поднял копье, вонзил его в землю и расколол еще один кусок пола. Этого оказалось достаточно, чтобы открыть то, что скрывалось под ним.

Это был драгоценный камень размером и формой с яйцо. По крайней мере, так показалось Гаэдинну. В определенные моменты он походил не на твердый объект, а на просто овал тени с крошечными голубыми молниями, мерцающими внутри.

- Это оно? – Спросил он.

- Да, - ответил Аот. - Душа Аласклербанбастоса. Его жизнь.

- Я все еще думаю, что если бы Чазар не был таким сумасшедшим, как треххвостый пес, то он уничтожил бы это существо.

Аот пожал плечами, и его кольчуга звякнула.

- Может быть, он не хотел так просто отпускать своего старого врага. Я имею в виду, это было бы адом застрять в камне в одиночестве и бестелесной форме на вечность, не так ли? Или, быть может, он планирует постепенно вытащить Костяного Змея из филактерии и пытать его для своего развлечения.

- Мы тоже хотим вытащить его, - сказала Цера. Она глубоко вздохнула, открыла кожаный мешочек на поясе, достала золотую коробку, достаточно большую, чтобы вместить филактерию, и встала на одно колено рядом с дырой. Мышцы на её шее напряглись, и Гаэдинн изо всех сил постарался поверить в то, что эти двое знают, что они делают. 

ЭПИЛОГ

 15 Флэймрул, Год Извечного (1479 по ЛД)

Слепой и глухой, не зная ничего, кроме постоянно бормочущих собственных мыслей, Аласклербанбастос плыл в пустоте. Освобождение пришло как внезапное ощущение взлета.

На мгновение сам факт ощущения наполнил его таким экстазом, что он не мог думать ни о чем другом. Затем он вспомнил, что Чазар, Джаксанаедегор и остальные предатели уничтожили его тело и заточили его призрак в его филактерии. Значит, почти наверняка его вызвал красный дракон и уж точно не потому, что этот ненормальный решил проявить милосердие.

Что ж, пусть будет так. Чазар, без сомнения, заставил бы его принять слабую и, возможно, искалеченную физическую форму, но у Аласклербанбастоса все еще были заклинания. А с помощью магии было возможным многое.

На мгновение он почувствовал себя тяжелым, как свинец, а затем снова просто материальным. Но это не избавило его от чувства обременительной тяжести. Кто-то закопал его нынешнее тело - каркас из гниющей плоти и костей.

Это было странно. Не мог же Чазар ожидать, что простая могила удержит его.

Озадаченный, Аласклербанбастос прорычал заклинание и заметил, как это было странно, когда язык снова дергается в его рту. Затем, земля над ним загрохотала и раскололась, открывая дракону блеск звезд. Он вылез на воздух, пока грязь скатывалась с его крыльев.

Когда он заметил искривленную стопу правой передней лапы, то понял, что вселился в труп Калабастасингавора, относительно молодого синего дракона Чазара, убитого в самом начале войны. Этим объяснялись и все обугленные, отслаивающиеся пятна на его шкуре, но ни они, ни происхождения тела не имели значения в данный момент.

То, что произошло, вызвало неподдельное изумление драколича - ни Чазара, ни Джаксанаедегора нигде не было видно. Вместо этого выяснилось, что АотФезим, ГаэдиннУлреас и женщина с булавой и щитом взяли на себя задачу оживит Аласклербанбастоса.

Идиоты, очевидно, считали себя в безопасности, потому что у них была его филактерия. Они понятия не имели, с какой скоростью и смертоносной силой он мог атаковать, даже будучи запертым в теле молодого дракона. Он вдохнул воздух, чтобы прорычать слово силы, но тут вокруг женщины вспыхнул солнечный свет.

Агония пронзила тело Аласклербанбастоса. Внезапно, он потерял возможность колдовать. Его ноги подкосились, и дракон упал назад в яму.

Аот подошел к краю и посмотрел на него сверху вниз.

- Я знаю, что личи не так восприимчивы к солнечному свету, как, скажем, вампиры, - сказал тэйец. - Но никому из вас, нежити, это не нравится, не так ли?

- Как ты это делаешь? - Зарычал Аласклербанбастос.

- Мы использовали твою филактерию, - сказал Фезим. - Можно сказать, что мы проделали в ней отверстие, чтобы внутрь проникал свет. А моя подруга-Хозяйка Солнца может вызывать очень яркий свет тогда, когда пожелает. Поэтому камень, пока что, будет у неё в руках, чтобы гарантировать твоё сотрудничество с нами.

- Чего вы хотите?

- Ответов. Мы с ней были теми душами, что шпионили за вами, драконами, на вашей горе. В чем был смысл этого совета? Почему так много твоих слуг пытаются настроить всех против Тимантера? Что такое Предписания?

Аласклербанбастос заколебался.

- Я не могу сказать.

- Нет, я вот думаю, что можешь.

Свет, льющейся через край могилы, вспыхнул ярче. Аласклербанбастос закричал, и части его шкуры загорелись. Он содрогнулся, и от его дрожи посыпалась земля, снова наполовину засыпавшая дракона.

Наконец свет и пламя погасли.

- Ну? - Сказал Фезим.

Аласклербанбастос удивился. Он рассмеялся, и от звука, напоминающего скрежет, люди содрогнулись. Ему было приятно, что эти насекомые все еще боятся его.

- Хорошо, человек. Я скажу тебе то, что ты хочешь знать. Но предупреждаю - тебе это не очень понравится.

Во время путешествия на север Кхорин назвал свою летучую мышь Железной из-за серо-черного цвета ее меха и явной выносливости. Сейчас животное ярко демонстрировало это своё последнее качество - оно летело уже  несколько часов, но даже когда они пролетали над крышами Лутчека, то мышь не выразила никаких признаков усталости.

К сожалению, несмотря на готовность Железной нести его куда угодно, Кхорин не видел никаких признаков того, что Братство Грифона находилось в городе или где-то поблизости. Не то что бы он был удивлен. Он предполагал, что его друзья все еще могли быть на севере, воюя с Трескелем. Значит, дворфу нужно было лишь спросить у кого-нибудь правильное направление.

Он мог спросить Никоса Кориниана, но дворянин мог не знать всех последних новостей и всех подробностей планов Героя Войны. А кто-нибудь из Коллегии Войны наверняка знает. Итак, Хурин направил Железную к цитадели.

Гигантская летучая мышь не была грифоном, и, насколько Кхорин знал, Железная и ей подобные не питали особой тяги к конине. Тем не менее, наверняка найдутся люди, которые возьмут на себя ответственность за такое экзотическое и устрашающее животное. Поэтому он сел на вершину огромной массы песчаника, из которой чессентцы вырезали зубчатые стены и установили катапульты и баллисты. Часовой заметил его внезапное стремительное приближение и взвизгнул.

- Все нормально! – выкрикнул Кхорин - Я дворф-наемник. Помните меня? Я хочу увидеть Шалу Каранок. Или кого-то другого, если она уехала на север.

- Подождите здесь, - сказал стражник и поспешил прочь. Кхорин нахмурился. С момента его отъезда произошло столько всего, что он почти и забыл, что среднестатистический чессентец не любит дворфов. Резкость часового напомнила ему об этом. Хотя, возможно, парень был просто напуган.

Как бы то ни было, в конце концов стражник вернулся, приведя с собой двух других часовых и офицера, с пером на шлем и  дубинкой, зажатой подмышкой. Кхорин поприветствовал их и повторил свою просьбу.

- Всё будет, - сказал офицер. - А как насчет вашего… животного?

- Какое-то время она побудет здесь и все будет в порядке, - сказал Кхорин, - пока её никто не тревожит.

- Тогда пойдемте с нами.

Солдаты провели Кхорина по нескольким лестницам в самое сердце утеса, а затем вдоль ряда переходов. По мере продвижения на восток, ближе к центру города, коридоры становились более изысканными и роскошными. Наконец они подошли к литым бронзовым двойным дверям, украшенным рельефом сражающихся кораблей. По обе стороны от входа стояли охранники.