Шёпот яда (ЛП)

Наёмник побежал, как и все остальные, чтобы отбежать как можно дальше от сражающихся титанов. Джет приземлился прямо перед ним.

- Садись! - прохрипел грифон. - Яотнесутебякцелителям.

Внезапно почувствовав слабость и головокружение, Аот вскарабкался в седло. Ремни сами собой застегнулись.

- Пока нет. Нужно посмотреть, что будет дальше.

- Тебе нужно-

- Я сказал, я буду смотреть.

Джет раздраженно взвизгнул, взмахнул крыльями и поднял своего хозяина ввысь.

Как только он это сделал, Чазар сломал еще несколько ребер Аласклербанбастоса, поставил на него лапу и нанес удар – и все это одним движением. Клыки красного дракона сомкнулись на шее драколича, рядом с его головой.

Аот ухмыльнулся. Хитрая тактика – такой захват не позволял Аласклербанбастосу пользоваться своими клыками или дыханием.

Пламя мелькнуло между его клыками, и Чазар еще сильнее сжал челюсти. Аот видел, как это усилие проявляется в каждой мышце по всей длине тела Героя Войны. Вот-вот его зубы столкнутся, и голова Аласклербанбастоса отвалится от тела.

Но драколич проревел слова заклинания. Несколько магических щупалец выскочили из пустоты над Чазаром и вонзились в его тело. Магия представляла собой тень, но она трещала, изгибалась и пахла молнией.

Чазар вырвался из-под явно мучительного воздействия, но для этого ему пришлось отпустить Аласклербанбастоса. Череп драколича свисал с его шеи, как сломанный кончик мертвой ветки. Но она все еще держалась, а после серии небольших рывков начала возвращаться на место, и даже осколки костей поднялись над землей, чтобы прикрепиться к опаленному и поломанному позвоночнику.

Затем, наконец, Джаксанаедегор рухнул на спину своего хозяина. За ним последовал еще один зеленый дракон, а за ним и красный. Чазар бросился к ним.

Четыре дракона напали на драколича, как стая голодных волков, нападающих на оленя. Аласклербанбастос выплюнул остатки электричества, а затем с диким рёвом и изо всех сил начал вертеться и махать когтями. Этого было недостаточно. Постепенно его враги разломали и разорвали его на кучу костей, которая даже при помощи магии не смогла бы собраться в единое целое.

Аот наслаждался каждым мгновением этой битвы.

Скутосин сказал себе, что он не устает и не слабеет из-за потери крови. В своей прошлой жизни он был Избранным Тиамат и все еще оставался древним драконом. Никакая суетящаяся орда драконорожденных не могла его победить.

Хотя, надо признать, что это был не просто драконорожденный. Действуя через своего защитника, Торм сам стремился убить Скутосина. Но это тоже не имело значения. Потому что, несмотря на его паладинские силы, ДаардендриенМедраш был таким же крошечным и хрупким, как и все остальные его сородичи. Скутосину нужно было всего один раз попасть клыками или когтями, чтобы разорвать эту букашку на куски.

С этой целью он нанес удар передней частью стопы. Медраш отпрыгнул. Судя по всему, он устал, так как отпрыгнул недостаточно далеко. Кончик когтя Скутосина задел потрепанный щит паладина, застряв в нём. Когда дракон вырвал свой коготь из щита, разломав его верхнюю половину, Медраш потерял равновесие.

Скутосин атаковал подобно змее.

Кхорин, передвигаясь быстрее, чем может такое приземистое существо, врезался в Медраша и оттолкнул его в сторону, и сам оказался на пути разинутой пасти дракона. Что ж, тоже хорошо.

Вот только в последний момент дворф отпрыгнул в сторону, и челюсти дракона сомкнулись друг с другом. А затем что-то ударило его.

Или врезалось в него. Когда Скутосин рефлекторно высоко поднял голову, он понял, что Скулдарк ударил его ургрошем. Лезвие топора глубоко вонзилось плоть, а возможно даже и в кость под неё, что и вызвало болезненную пульсацию. Скутосин зарычал.

Что-то еще зарычало в ответ рядом с его ухом. Или, возможно, это был запыхавшийся, но дикий смех. Свисая, Скулдарк все еще цеплялся за рукоять оружия. Либо он был слишком удивлен, чтобы отпустить его, когда Скутосин поднял голову, либо он просто решил не делать этого.

Удерживаясь одной рукой за топор, другой он вытащил кинжал и вытянул руку до предела, пытаясь попасть в глаза Скутосину. Не в силах дотянуться до него, он воткнул кинжал в шкуру под глазом.

В ярости Скутосин поднял когти, чтобы вырвать и отбросить дворфа и его оружие. Но тут его ослепил белый свет, когда Медраш, воспользовавшись моментом, воззвал к божественной Силе и порезал основание шеи дракона.

Баласар бросился к своему брату по клану и нанес удар своим мечом. Тархан – появление которого Скутосин даже не заметил – взмахнул окровавленным двуручным мечом и оставил длинную рану на шее дракона. Копейщики кололи, а волшебники метали яркие, трещащие молнии и огонь.

Скутосин упал набок. Это было невозможно, но это произошло.

Он изо всех сил пытался снова встать, но мог лишь биться и корчиться. Когда все вокруг потемнело, а тело онемело, даже эти бесполезные судороги утихли.

Он надеялся, что, когда его голова ударилась о землю, она раздавила дворфа. Или то он сам раздавил его во время своей предсмертной агонии. Но затем он увидел Кхорина, сидящего в нескольких ярдах от него - в синяках и крови, но живого. Он наблюдал за драконом, чтобы убедиться, что все кончено.

После тщетной попытки выплюнуть яд в сторону дворфа, Скутосин решил, что это действительно так. Он смотрел, как никчемные гиганты убегают в ночь, слышал, как драконорожденные радостно кричали, и больше ничего. 

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

7-14 Флэймрул, Год Извечного (1479 по ЛД)

КассарДжеда был худощавым седеющим мужчиной средних лет. Но выглядел он старше. Ожоги, царапины и синяки Аота, опирающегося на свое копье, которое он, к своему удивлению, нашел невредимым среди разбросанных и разломанных костей Аласклербанбастоса, болели, несмотря все на молитвы, мази и эликсиры целителей. Он задавался вопросом – выглядел ли номинальный монарх Трескеля десятью днями ранее таким же пожилым, или он постарел ожидании того, что вот-вот должно было произойти.

Кассар преклонившийся перед Чазаром, снял с головы простой золотой обруч, который служил короной, и положил его к ногам красного дракона.

- Я отказываюсь от своей королевской власти, - сказал он напряженным баритоном. – И подчиняюсь воле Вашего Величества.

Чазар позволил ему стоять на колене в тишине еще мгновение. Затем он наклонился, поднял обруч и протянул его Кассару.

- Оставь себе. - Сказал он.

Кассар моргнул.

- Ваше Величество?

Улыбаясь своей широкой белозубой улыбкой, Чазар встал со своего складного походного стула, поднял трескельца на ноги и вложил обруч в руку Кассара.

- Оставь его себе, - повторил он. - Мне не нужно объявлять себя королем Трескеля, пока человек, имеющий этот титул, признает себя моим вассалом. Потому что я Герой Войны и живой Бог, а это ставит меня выше любого короля. Ты согласен?

- Конечно, Ваше Величество! - Протараторил Кассар.

- Некоторые скажут, - продолжил Чазар, - что, поскольку ты подняли оружие на своего законного сеньора, то ты недостоин своего титула и владений. Но я знаю, что Аласклербанбастос не оставил тебе выбора, как и никому из Трескеля. Так что я никого из вас не накажу. Сохрани свою жизнь и свободу, свою монету и свои земли. Просто услышь моё повеление – все чессентцы, независимо от того, родились они на юге или на севере, будут жить все вместе как один народ.

Солнечный свет блеснул на их шлемах и кольчугах, когда люди начали аплодировать. Аот решил, что это было вполне естественно, что побежденные войска трескельцев проявили наибольший энтузиазм. Но в целом, даже победоносные чессентцы, кажется, поддержали решение красного дракона проявить милосердие. И это был умный ход, если Герой Войны хотел впоследствии править единым королевством.

Гаэдинн наклонился в сторону, поднял руку и пробормотал: