Наследник по контракту

— Что ж, — заговорил он. — Я вижу, что моё предложение не принято. Насильно держать тебя тут никто не станет. Я хочу, чтобы удовольствие было взаимным. Иди, и разбирайся со своими долгами сама.

Я застыла на месте и сузила глаза, размышляя, с чего бы такая сговорчивость. Он меня сюда привёз не для того, чтобы потом так просто отпустить. Что-то тут не так. Реутов прошёл к своему креслу обратно и снова сел в него. Стал что-то листать в своём смартфоне. Потом будто заметил меня, так и стоящую истуканом возле его стола.

— Иди, — указал он рукой на дверь.

Вот так просто? Не может быть.

— Иди, иди, пока я не передумал, — снова подтолкнул меня словесно Влад.

Сделала несколько неуверенных шагов к двери. Нерешительно остановилась и обернулась.

— Что не уходишь? — задал вопрос Влад, сложив руки на груди. — Интересно знать, в чём подвох?

— Да, — решилась я ответить.

— Умная девочка, — улыбнулся он своими полными порочными губами. — Я отпускаю тебя, потому что ты вернёшься. Тебе нужна будет моя помощь.

Он имеет ввиду то, что долги так и остаются за мной. И не только ему.

— У тебя просто не будет выбора. Только имей ввиду, что условия договора будут уже другими. Два раза одно и тоже я не предлагаю. Учись быть благодарной с первого раза. А сейчас иди, и будь осторожна.

Реутов будто потерял ко мне всякий интерес и спокойно наливал себе в бокал виски. Я попятилась в направлении двери, будто бы боялась, что как только повернусь к нему спиной, он тут же вцепится зверем в неё. Ощущение от этого мужчины всегда было у меня именно таким. Я знала, кто он и на что способен…

2.

— Чёрт…опять эти письма… — проворчала я и перенесла послание в папку «спам».

Письма из банков приходят каждый день. Только платить по кредитам давно уже нечем. Что делать, я не знала. Наш дом уже арестовали и изъяли в счёт погашения ипотеки за него же, и мы с Дёмой теперь ютимся в маленькой комнатке общежития. Только это решило наши с ним проблемы лишь отчасти, потому что долгов осталось столько, сколько мне за всю жизнь не отдать. От моей зарплаты забирали половину, и нам еле хватало на комнату и продукты. Остальная часть уходила судебным приставам.

Только кроме официальных требований, мне предъявляли и неофициальные… Муж в последние месяцы стал игроком в покер, как выяснилось, да только продувал безбожно, и поэтому теперь мы не просто в финансовой яме, а прямо в кратере. Он брал кредиты сам, просил брать их меня, объясняя проблемами в бизнесе, и я брала их для него, занимал деньги у влиятельных людей, и снова проигрывал. Пока все требования отдать карточные долги мужа были лишь по телефону, но я совсем не знаю, что буду делать, если однажды они приедут говорить со мной лично. Впрочем, один разговор уже состоялся — с Реутовым. Как вспомню, так мурашки по телу. Никогда его не любила. Надолго ли хватит его терпения и уверенности, что я приду сама? Не уверена. Потому что я не собираюсь туда возвращаться. Я не смогу согласиться на то, что Влад предлагает. Я люблю Диму, и я не представляю себе, как лягу в постель с другим. Как лягу в постель с Реутовым. Только не он. Но отдавать долг всё равно как-то надо…

Единственный доход, который у меня остался — место в компании Влада. Увольнять меня он не стал, несмотря на разлад с мужем. За что сейчас я крайне ему благодарна. Без этой работы нам было бы совсем тяжко. Вот только «неофициальные» требующие возврата долгов куда более нетерпеливые. Они хотят денег. Или крови.

Соседке по общежитию дала запасной ключ от комнаты, и сказала, что может быть такое, что я не вернусь однажды, и сына нужно будет куда-то устроить, потому что больше родных у нас нет. Димины родители, как и моя мама, уже давно умерли, и ребёнка мы растили вдвоём. Безумно страшно, что четырёхлетний Демид останется один, без мамы и папы, и, скорее всего, будет жить в детском доме, но далеко не всё зависит только от меня, и потому нужно было быть готовой и к такому варианту развития событий.

Прошло несколько недель со смерти мужа. Убиваться по нему и блюсти траур у меня просто не было возможности. Когда его не стало, долги обрушились на меня каскадом, пока я беспомощно барахталась без спасательного круга в океане проблем. Тут же пираньями накинулись и банки, и ещё более опасные люди, требуя от меня денег. Я знала лишь о трети долгов, основная их часть вскрылась после смерти Дмитрия. Мы пытались решить проблемы вместе, но у нас ничего не выходило, и Дима всё больше тянул нас на дно с каждым новым днём.

Однажды я приехала домой в обед, забыв нужные документы для работы, и нашла его на полу кухни, с пулей во лбу… Даже не буду говорить, что я тогда пережила. Мне стабильно снятся кошмары, я до сих пор хожу к психологу. Бесплатному, потому что на платного психотерапевта денег у меня теперь нет, и не будет ещё долго.

Сыну сказала, что папа нас бросил. Не смогла рассказать правды. Он плачет и ждёт его, и это рвёт мне сердце в куски ещё больше, но сказать, как есть, я не могу. Надеюсь, Дёма вырастет и поймёт свою мать.

Оперативная группа открыла уголовное дело и тут же закрыла его, посчитав смерть Димы банальным бытовым самоубийством на почве большого количества задолженностей. Это еще не доказано, но муж был в доме один, а на пистолете нет ничьих следов, кроме него самого. Откуда у супруга взялся пистолет, я не знаю. Ни разу не видела его. Но, может, он оружие просто не показывал мне.

Это могло быть самоубийство. И мне больно это принять. Тогда Дима просто бросил меня и сына, избавившись от проблем, и спихнув их на меня. А мне-то теперь что делать? Осталось вслед за ним сигануть с окна, оставив Дёму на произвол судьбы. Только я никогда не поступлю так со своим ребёнком, не предам его, как меня предал муж.

Я скучала по супругу, с которым мы вместе со школьной скамьи, и одновременно была жутко обижена и возмущена его поступком, предательством семьи. Сердце колола до крови жгучая досада, что я-то поддерживала его, пыталась помочь, сняла все свои накопления и отдала ему, а он… просто оставил меня, малодушно бросил под поезд обстоятельств. Ведь Дима знал, что все накинутся на меня как дикие звери, и долги никуда не денутся, а упадут на мои плечи. Ко всему прочему, сын на нервной почве стал болеть, а бесплатные врачи оставляли желать лучшего. Иммунитет мальчика заметно снизился.

Возможно, я не права, как и следователи. Это могло быть и убийство, инсценированное под суицид. И я знаю человека, которому это было бы выгоднее всех. Хотя после известий о долгах мужа, желающих довольно немало и без этого мужчины.

Слёзы порой душили так, что вдохнуть воздуха не получалось, но сдаваться я не имею права. Вставала и шла, ради Демида, ради того, чтобы у него было будущее. Но каждого нового дня я боялась. Боялась открывать двери, брать телефонную трубку или выходить из дома. Каждый проезжающий мимо навороченный джипарь вызывал во мне панику, у меня уже была паранойя, что это обязательно за мной. И когда-нибудь именно так и будет… Только не знала я, что этот страшный день наступит так скоро.

***

После работы, как обычно, нужно было забрать сына из детского сада. Немного не дойдя до здания, вдруг ослепла. На глаза упала тёмная ткань, которую ловко завязали на затылке. Руки тоже скрутили чем-то вроде жгута или ремня и запихали в машину. Я ничего не могла понять, потерялась в пространстве, только слышала хлопки дверью авто и короткие, рваные диалоги мужчин. Судя по голосам, их было около трёх.

— Да, взяли. Везём. Будем через двадцать минут.

___

Сидела ни живая, ни мёртвая, думая лишь о том, кто же теперь заберёт сына из сада? Хоть бы позвонить дали Полинке, соседке… Похоже, домой сегодня я не вернусь. Никогда уже не вернусь. Слёзы душили и уже успели промочить повязку, но даже утереть их не могла — руки ведь связаны.

— А сиськи у тебя ох…енные, — резанул ухо один из голосов, оказавшийся слишком близко.

Рука легла на грудь и сжала. Задёргалась на месте от ощущения мерзости происходящего.