Страница 5 из 72
— Какое счастье! Приехала! — с невыразимым облегчением воскликнула она. - А я думала, тебя нет. Когда ты вернулась?
Шпулька при виде подруги пришла в неменьший восторг и решила, что без телепатии тут не обошлось.
— Только что. Видишь же, какая тут свалка. Хорошо, что ты заглянула, а то еще и к тебе пришлось бы тащиться с колбасой. Помоги мне!
И подружка ухватилась за огромный тюк, заваленный грудой всяких пакетов, сумок и чемоданов. Те-реска, ошеломленная неожиданным сюрпризом, не совсем поняла ее слова, но с готовностью бросилась на подмогу.
— А что это? Слушай, мне надо с тобой поговорить! Какое мягкое! Да брось ты этот куль, никуда он не денется! Пойдем отсюда!
— Не могу, мама одна не управится. Возьми эту корзину. Осторожно, там яйца! Подожди, поможешь мне отнести этот тюк.
— А что в нем?
— Перо. Для одной тетеньки. Она тут недалеко живет. Сейчас помогу маме, а потом мы с тобой отнесем соседке перо. И яйца. И сметану. И масло.
Тереска недовольно посмотрела на сумки, потом на Шпульку. Проза жизни грубо и бесцеремонно вторгалась в поэзию чувств.
— А еще что? — брюзгливо спросила она. - Молоко? Ряженку? Сало? Колбасу? А говяжью тушу для этой соседки ты случайно не привезла?
— Нет. А колбасу привезла, - озабоченно подтвердила Шпулька, пытаясь развязать грубую бечевку. - Вот тупица этот Зигмунт, надо же так затянуть... Дай мне что-нибудь! Черт, ноготь сломала...
— Разрежь, - нетерпеливо предложила Тереска.
— Исключено, это шнур для белья.
— Ну и что? Потом свяжешь.
— Нельзя, говорю же тебе — это шнур. Для белья.
— Подумаешь! Почему, спрашивается, шнур для белья нельзя связать узлом?
— Не знаю. Но нельзя. Дай что-нибудь твердое. Ну, там, гвоздь, проволоку.
— Анита, переложи яйца сюда, - распорядилась пани Букатова, заглядывая в коридор с корзиной в руке. - О, Тереска! Откуда ты взялась? Добрый вечер. Ты прямо как на заказ, я привезла из деревни кровяную колбасу, возьмешь для мамы.
Шпулька схватила корзину и сунула ее в руки Тереске, которая как раз управилась с узлом.
— Переложи сюда яйца. Четыре десятка... нет, пять, нет, мама, сколько мы себе оставим?
— Полсотни. Чемодан не трогай, я сама распакую. Тереска потеряла всяческое терпение.
— Святая Мадонна, вы что, обчистили закрома какого-то богатого фермера? Надеюсь, закрома родины остались целы. Зачем столько всего? Шпулька, ну ты даешь, неужто все это добро тащила пешком?
— А то! Представляешь себе наше путешествие? С этими узлами! С пересадкой! Народ валом валил в Варшаву, поезд был набит под завязку, пришлось ехать в купейном.
— Зачем вы так себя загрузили?
— Потому что все свежее и натуральное. В городе такого не достанешь. Такой кровянки уже с войны не делают, а яйца прямо из-под курицы, - авторитетно объяснила Шпулька. - А перо с настоящего гуся. Погоди, надо вытащить еще сметану для этой тетеньки...
Тереска поняла, что придется смириться. Шпулька не придет в себя, пока не рассосется этот катаклизм с багажом. Ничего не оставалось, как подключиться к авралу, чтобы сократить его. Но распирающие ее чувства рвались наружу, требуя слова.
— Заходил Богусь, - безразличнейшим тоном проронила Тереска, придерживая громадный узел.
Шпулька, на глазах которой завязывался в лагере этот роман, уронила сверток с кровянкой.
— Что?! О Боже, так разрыв сердца можно получить! Ну и как?!
— Не знаю. Вот хочу с тобой обсудить, - ответила Тереска, испытывая одновременно восторг и уныние. - Он сегодня был. Только что ушел.
— Как сегодня? Я думала, давно уже. Осторожно, перо держи вверх ногами, а то разлетится...
Страдания страданиями, но проза жизни, несмотря ни на что, требовала своего. Нагруженные тюками и прочими емкостями, Тереска и Шпулька двинулись к живущей поблизости знакомой тетеньке. Передали ей все, что полагается, и вернулись. Тереске был вручен внушительный кусок кровянки, который она приняла с полнейшим безразличием, лишь бы не обидеть. Шпулька пошла проводить подругу, после чего Тереска проводила Шпульку, а потом все повторилось...
— Какая-то ты странная, - неодобрительно подвела итог Шпулька, услышав подробный отчет подруги. - Не знаю, в чем тут дело, но если тебе кто-то жутко не нравится, или тебе на него наплевать, то ты становишься само обаяние, прямо дух захватывает. Умная, неотразимая и все такое прочее. А с Богусем катастрофически глупеешь. Я уже в лагере это заметила, только не успела тебе сказать.
— Как ты думаешь, он тоже это заметил? — озабоченно спросила Тереска.
— Слепой бы это заметил. Разве что поглупел бы с тобой заодно. Не хочу тебя огорчать, но мне не показалось... с другой стороны, оно и к лучшему, что он пришел, когда ты не слезы лила, а дрова колола.
— Может, и к лучшему, - согласилась Тереска. Она только сейчас начинала соображать, как надо было себя вести, что делать и 6 чем говорить.
— Ну что ж, первый блин комом. Но ты зря так расстраиваешься. По-моему, это ему следовало расстроиться.
— Может, и так, только не сказать, чтобы он здорово расстроился, - буркнула Тереска и вдруг резко остановилась. Сумрачно поглядев на Шпульку, она после короткого раздумья добавила: — Хочешь правду? По-моему, ему все равно.
— Не преувеличивай, - неуверенно проговорила Шпулька.
Шпулька считала свою подругу настоящей красавицей, и если уж на то пошло, то это Богусю следовало бы переживать и убиваться.
— Я не преувеличиваю! — сердито сверкнула глазами Тереска. - Надо смотреть правде в глаза: я о нем все время думаю, а ему на меня наплевать!
— Тогда не думай.
— Прямо так просто! Да еще сейчас, после того, как он приходил!
Подруги в глубокой рассеянности повернули назад и побрели к дому Шпульки. Затем еще раз повернули и направились к Тереске. Солнце уже зашло, сумерки быстро сгущались.
Супруги Кемпиньские вернулись из гостей довольно рано, около восьми. Ничего такого не ожидая, открыли калитку, потом дверь и вошли в дом. Пан Кемпиньский поднялся наверх, в ванную, а пани Марта завернула на кухню. Уже на пороге она споткнулась о большой разворошенный мешок со старыми чулками. Нельзя сказать, чтобы это ее встревожило, но тут она заметила, что дверь в сад распахнута настежь. Выглянув, она увидела груду поленьев и веток, но дочери своей, как ни странно, не увидела.