Контекст

– всегда совокупность смыслов, т.е. ответов на «вечные» вопросы – зачем?, почему?, как?, кто виноват?, что делать? и т.п.; субъект должен обнаруживать в «однозначных» контекстах практическую пользу для своего понимания действительности; контекст «совесть» – устаревшее (словарь современных слов);

– «подтверждаются» повседневной практикой применения, «доказывая» их значимость и истинность; это связано с очевидной достоверностью такого, например, «однозначного» контекста как «уважение человеческого достоинства», содержание которого настолько «очевидно» каждому, что вопрос о том: «Что это такое?», вызывает недоумение и … отсутствие вразумительного ответа.

Очевидная достоверность «однозначных» контекстов закладывается в сознание субъекта с самого раннего периода его формирования как личности, когда сначала семья, а затем и все более расширяющееся окружения, внушают ему «прописные истины», аргументируя их истинность традициями, мнением большинства, точкой зрения авторитетов и т.п. Героические исторические примеры, литературные образы, легенды и обычаи, и т.п. все работает на формирование этой очевидности вплоть до исключения какой-либо возможности у субъекта даже задуматься о состоятельности этих очевидных достоверностей. В конечном итоге, они таки формируются, становясь в своей совокупности «обоснованием» значимости и истинности «однозначных» контекстов.

Исполнители власти достаточно компетентны и осознают возможности использования «однозначных» контекстов для управления социумом. Конечно, формировать такие контексты и внушать их после того, как личность сформировалась, практически бессмысленно, однако существует возможность формировать, так сказать, «временные однозначные контексты», соответствующие особенно острым, кризисным моментам существования социума, когда стоит вопрос о его выживании и возможных направлениях его эволюции.

Исполнители власти могут использовать эту ситуацию и предложить социуму некий «временный однозначный контекст», который своим содержанием будет опираться на такую очевидную достоверность, которую никто даже не подумает опровергать. Типичным примером может служить такой временный «однозначный» контекст как «отечество в опасности», обычно провозглашаемый в ситуации возможного реального поражения социума в начавшейся войне. В рамках этого контекста исполнители власти считают себя в праве принимать самые различные государственные и социальные акты управления, игнорирующие все остальные «однозначные» контексты, которые, казалось бы, не могут быть отброшены.

8. Интерпретация

Вопрос о том, что управляет человеком – безысходная необходимость или неустранимое желание – по-видимому так и останется без ответа. … Впрочем, … Может быть это – безысходная необходимость неустранимого желания.

П.Сэлфинг

Если контекст есть главное, значимое, смысл в сообщении, то вполне очевидным становится вопрос о том, как определяется этот смысл? Или же он создается, формируется, определяется? И что является исходным материалом при таком определении смысла? И как это происходит?

Самым простым, но мало что дающим ответом может быть следующее – материалом для смысла является информация, а технологией – ее интерпретация. Но этого крайне мало. И начинать надо с простого вопроса – кому и зачем нужен контекст?

Существует два варианта ответа –

– это нужно субъекту, который с помощью определяемого им контекста собирается «понимать» содержание поступающих к нему сообщений,

– это нужно социуму, планирующему с помощью контекста управлять субъектом.

Субъект никогда не занимается определением контекста целенаправленно. Он определяет его параллельно с анализом сообщения и выделением в нем основных смыслов поступающей информации. Результат взаимодействия уже осознанных им смыслов и становится контекстом. Целенаправленно контекст разрабатывается профессионалами «под заказ» социума и предлагается всем для использования. И работа над такими заказными контекстами ведется постоянно, становясь одним из направлений по управлению социумом. При этом отбираются те смыслы, с помощью которых можно добиться наиболее эффективных результатов по воздействию на социум и устанавливается между ними взаимосвязь, результатом которой и становится контекст.

Следует сразу определиться, независимость субъекта при самостоятельном определении контекста (первый вариант) является ложной. Социум и в этом случае управляет действиями субъекта, предоставляя ему подготовленную информацию с акцентированным вниманием на те или иные смыслы, которые скорее всего и будут выделены субъектом для определения контекста сообщения.

Таким образом, и в том, и в другом случае, основой являются смыслы, содержащиеся в информации. Определение смыслов производится субъектом на основании соотнесения информации с собственными представлениями, убеждениями, знаниями, целями. Именно это соотнесение позволяет выделить то в информации, что полезно субъекту, что подтверждает его представления, может служить реализации его целей. В этом плане субъект абсолютно прагматичен. Информация, которая ему не нужна здесь и сейчас, почти полностью отбрасывается и остается только та, которая возможно представит интерес позже. Этот процесс происходит почти автоматически, субъект не прилагает каких-либо целенаправленных усилий по обнаружению такого соответствия. Можно даже сказать, что информация ищет сама себя на основании собственной комплементарности – соответствия и дополнительности.

При кажущимся избытке постоянно поступающей к субъекту информации ее всегда оказывается недостаточно для принятия решения. Но та информация, которой уже обладает субъект, имеет способность быть готовой к поиску и присоединению к себе новой информации близкой ей по содержанию. Это и есть комплементарность информации, которая не зависит от воли и индивидуальных особенностей ее носителя.

Для определения смыслов субъект подвергает интерпретации поступающую из различных источников информацию:

– о ситуации здесь и сейчас;

– о проблеме, с которой столкнулся субъект;

– о своих ценностях, представлениях, целях.

Информацию этих блоков субъект соотносит между собой, пытаясь «состыковывать» все это, с тем, чем он уже обладает. В абсолютном большинстве это происходит почти автоматически, как сопровождение процесса принятия решения или определения выбора реагирования. Причем интерпретация, как технология обработки информации, способна не только обнаруживать взаимосвязь информаций, но и устанавливать эту взаимосвязь, «вписывая» все новое в уже имеющиеся у субъекта контексты.

С помощью интерпретации субъект комбинирует и перекомбинирует воспринимаемую и уже имеющуюся у него информацию, работает с ней, отыскивает смыслы и «состыковывает» их в конструкции, обладающие новым содержанием и иной значимостью. Именно с этим связано наше удивление, когда мы обнаруживаем в высказываниях субъекта, в его реакциях нечто неожиданное, чего никак, казалось бы, не может быть в данной, вполне определенной, ситуации. Зачастую эта неожиданность как раз и определяется тем, что субъект с помощью интерпретации проявляет новые смыслы там, где нам самим их обнаружить не удалось.

Все то, что в новой информации «не вписывается» в существующие у субъекта контексты, он отбрасывает, даже тогда, когда ему предоставляются, казалось бы, неоспоримые факты. Именно в этой ситуации субъект заявляет: «Не верю!». И он действительно не верит, настолько информация противоречит его устойчивым и неоднократно подтвердившим свою истинность контекстам. Он считает, что этого «не может быть потому, что не может быть никогда».

Однако, чаще всего, субъект доверяет новой информации и склонен к определенным корректировкам уже сформировавшихся контекстов. В этом проявляется мобильность матриц интерпретации, способных приспосабливаться к различной информации в зависимости от ее убедительности. И это вовсе не обязательно связано с доказательностью, аргументацией новых сведений. Бывает значимой и форма подачи информации, форма сообщения и ее эмоциональная окраска. Это наглядно проявляется в рекламе, когда профессионально подготовленная информация способна убедить или переубедить субъекта.