Страница 25 из 27
Пауза тянулась слишком долго. Когда молчание стало почти уже неприличным, Мими выдавила:
– Свидетели говорили о… его нездоровой страсти… к мужчинам.
В наступившую тишь ворвался окрик Менсона:
– Эх, кицка! Как же мало ума! Совсем ничего!
Мими залилась краской, а Ворон Короны громко хлопнул в ладоши:
– Внесите эту реплику в протокол, как и мою. Обвиняемый оскорбляет действующую владычицу Полари, как прежде – покойного владыку Телуриана. Очевидно, уважение к Короне никоим образом не ограничивает его слова и действия.
– Ты на что намекаешь, Ворон? – рявкнул Менсон. – Думаешь, я мог бы убить Минерву?
– Вы смеялись над братом. Вы убили бы брата, если б вам не помешали. Теперь смеетесь над Минервой. Вывод напрашивается, не так ли?
– Вывод тот, что ты – болван! Минерва – хорррошая! Адриан был хоррроший!
– А владыка Телуриан?
– Напыщенный зануда! Случайно родился первым, боги ошиблись!
– Ошиблись ли боги, когда наделили властью Минерву?
– Я не о том! Ты все выкррручиваешь!
– За вами замечено две привычки: смеяться над императорами, убивать императоров. Если б вы с Минервою оказались вдвоем на крыше вагона, и в вашей руке был бы нож, – что бы вы сделали?
– Она хорррошая, ее не за что!
– Она виновна в том же, в чем и Телуриан, и Адриан: заняла трон, который вы желали себе. Так объясните ваш критерий, лорд Менсон: какой владыка заслуживает жизни, а какой – смерти? По какому принципу выбираете? Зануд – на Звезду. Мужчин – на Звезду. А девушек? А девушек с чувством юмора?
Резкий звон прервал атаку Ворона.
– Суд призывает обвинителя к порядку. Допрос обвиняемого в данный момент не предусмотрен.
– Виноват, ваша честь, – Марк с улыбкой поклонился. – Я счел нужным защитить ее величество от насмешек обвиняемого.
– Суд учтет крамольный выпад обвиняемого при вынесении вердикта. Сейчас суд требует прекратить перепалку.
– Всенепременно, – кивнул Ворон и подал руку Минерве, чтобы помочь ей сойти со сцены.
Менсон сидел красный, как рак. Франциск-Илиан что-то шепнул ему – возможно, пытаясь успокоить. Шут зло оттолкнул пророка.
– Я сказала неправильно?.. – Шепотом спросила Мими у Эрвина. – В чем ошиблась? Как было нужно?
– Вы все сделали верно. По меньшей мере, благодаря вам я сделал два ценных наблюдения.
– Каких же?..
– Потерпите до перерыва. Сейчас – слушайте.
Эрвин кивнул в сторону сцены, где, действительно, происходило кое-что интересное. Ворон Короны произносил сокрушительную речь. Подводя итоги своих экспериментов, он почти в точности повторял слова Минервы: хотя рыбаки и не узнали Менсона в лицо, но все прочие их показания можно объяснить лишь одним способом – именно шут заколол владыку. Если представить на месте убийцы кого-либо другого, обстоятельства убийства становятся абсурдны и необъяснимы. Зал с одобрением слушал Ворона. Тот, вдохновленный вниманием, оживленно жестикулировал. Рукав камзола задрался, обнажив часть предплечья Марка. Франциск-Илиан как будто слушал речь, но на самом деле – пристально разглядывал руку обвинителя.
Едва Ворон умолк и отзвучали одобрительные овации, пророк заговорил:
– Позвольте спросить, господин обвинитель: откуда у вас шрам на руке?
– Это не относится к делу, ваше величество, – Ворон одернул рукав.
– Он похож на сильный ожог, либо на след еще худшего ранения. Боги не дали мне лекарского опыта, но мне думается, такой шрам сложно получить случайно.
– Это не относится к делу, – на сей раз произнес судья Кантор. – Суд призывает советника соблюдать порядок и следовать процедуре.
Не уделив Кантору и капли внимания, пророк устремил взгляд на Минерву:
– А вашему величеству известно, как появился шрам на руке человека, представляющего в суде ваши интересы?
– Это не относится к делу, – сухо отрезала Минерва, все еще злая и смущенная.
– Ваше величество знает происхождение шрама и ручается, что он никак не связан с делом? В таком случае, простите за беспокойство.
Франциск-Илиан поклонился с видом смирения. Мими вытерпела секунд десять, затем глубоко вздохнула и обратилась к Марку:
– Сударь, если вас не затруднит, ответьте советнику.
– Ваше величество, я предпочел бы этого не делать.
Повисла короткая пауза, смущение Минервы быстро улетучилось.
– Сударь, я не ослышалась? Вы только что отказали моей просьбе?
– Я лишь имел в виду, ваше величество, что сейчас не время и не место…
– Я не забуду, сударь, а непременно спрошу вас после суда, и вы обязательно ответите. Разговор состоится с тою лишь разницей, что тогда я буду зла.
Марк глянул на Эрвина и, не найдя поддержки, выдавил:
– Я получил рану в замке Первой Зимы. Меня пытали люди герцога Ориджина.
По залу пронесся шорох голосов.
– Почему они пытали вас? – осведомилась Минерва.
– Я… ваше величество, они нашли у меня яд.
– Вы приехали в Первую Зиму с пузырьком яда в кармане? Собирались кого-то отравить?
– Не собирался, но… я имел такой приказ, ваше величество.
– От кого?
– От владыки Адриана.
– И кто был вашей целью?
– Герцог Эрвин Ориджин.
Голоса сделались громче. Минерва оглянулась, заставив лордов утихнуть.
– Владыка послал вас убить герцога Эрвина?
– Да, ваше величество. Чтобы подавить мятеж в зародыше.
– Но вы решили не исполнять его приказ?
– Я… не думал, что мне представится возможность.
– А если бы представилась, то?..
– Ваше величество, ситуация была неясная. Я хотел сперва поговорить с герцогом, разобраться во всем, а уж потом принимать какие-либо решения.
– Но в ходе разговора герцог заподозрил вас и обыскал, и обнаружил яд?
– Да, ваше величество.
– И бросил в пыточную камеру, где вы и получили шрам?
– Да, ваше величество.
Мими обернулась к Эрвину. Он кивком подтвердил истинность сказанных слов.
– Что ж, сударь, это лишний раз доказывает милосердие герцога. Редкий лорд Полари оставил бы вас в живых. Однако… – она повернулась к пророку, – ваше величество, история любопытна, но я все еще не понимаю, как она относится к делу.
Южный король огладил бороду.
– Ваше величество, протекция сейчас подчиняется лорду-канцлеру, а не вам?
– Мне хватает забот и без протекции. Я благодарна лорду-канцлеру за то, что он взял часть на себя.
– Выходит, это герцог Ориджин назначил Марка и главою протекции, и обвинителем в суде.
– Так и было. Я лишь одобрила выбор.
– Задумайтесь, владычица: Марк собирался убить герцога Ориджина, а тот отдал его на пытки. Но всего полугодом спустя меж ними сложилось такое доверие, что герцог сделал Марка своей правой рукою на важнейшем судебном процессе. На чем строится такое доверие?
Мими умолкла в замешательстве. Франциск-Илиан сказал:
– В те былые годы, которые я отдал власти и двору, я пришел бы к однозначному выводу: Марк боится герцога. Страх заставляет Ворона безоговорочно выполнять приказы, исходящие от лорда-канцлера. В те годы, когда не чуждался дворцовых интриг, я бы задался вопросом: какой приказ отдал герцог Марку, назначая его обвинителем на процесс? Велено ли ему любой ценою уложить лорда Менсона на плаху?
– Я готов дать вам ответ, господин советник, – голос Ворона прозвучал вполне твердо.
Франциск-Илиан повернулся к нему.
– Прискорбно число тех тайн мироздания, что сокрыты от меня… Но человеческая ложь слишком проста и груба, чтобы составлять тайну. Помните об этом, когда начнете говорить.
Не моргнув глазом, Ворон сказал:
– Герцог Ориджин приказал мне добиться справедливости. Я должен дать лорду Менсону возможность оправдаться, если ему будет что сказать в свое оправдание.
Глаза пророка широко раскрылись. Кажется, впервые за весь процесс он услышал что-то действительно неожиданное. Марк продолжил с заметным удовольствием:
– Скажу больше, ваше величество. Я вышел на процесс с изрядными сомнениями в виновности Менсона. На первом заседании я боялся раскрыть рот, чтобы ненароком не потопить невинного бедолагу. Но в ходе слушаний сомнения пропали. Теперь я верю, что шут убил владыку, и вовсе не приказ лорда-канцлера укрепил мою веру, а поведение самого шута!