Страница 23 из 27
– Миледи, не смею задерживать вас, если желаете уйти. Но должен заметить, что вы неправы. Нет кощунства в том, чтобы пережить минуту радости в день трагедии. Напротив: радость для того и дана богами, чтобы освещать самые темные дни.
– Разве можно смеяться, когда другого постигло несчастье или смерть?
– Нельзя не смеяться, миледи. Душа человека завяла бы от непрерывного горя, потому лучи веселья то и дело прорываются сквозь печаль, как бы мы ни старались хранить траурный вид.
Иона хотела поспорить, казалось важным оградить свою печаль от нападок, не дать никому развеять ее. Однако пришлось признать, что священник прав. Иона вспомнила многочисленные похороны, какие повидала: на каждых непременно случалась минута, когда все смеялись. Само собою так выходило, будто боги нарочно веселили людей. Кошка задела свечку, и ее хвост задымился, вдова уселась на блюдо с окороком, важный гость начал речь, но забыл, как звали покойника…
– И все же, я бы не хотела, чтобы после моей смерти все веселились до упаду.
– А я бы хотела, – возразила Нексия. – Это лучше, чем плакать навзрыд. Если б можно было умереть как-нибудь так, чтобы всем стало весело – я бы выбрала этот способ.
Иона вспомнила двух всадников графа Майна, которые выехали на ристалище в туман и столкнулись не копьями, а лбами. Против воли она издала смешок, но быстро овладела собою. Сказала строго:
– Святой отец, этот храм выстроен на деньги графа Винсента. Неужели день смерти графа хоть чем-нибудь вас порадовал?
Священник повел бровью:
– Леди Иона, я не хочу прогневить вас своим ответом.
– Однако в этих словах уже половина ответа, так скажите же остальное.
– Ровно в час смерти графа Винсента его сын и ваш муж, лорд Виттор, находился здесь, со мною. Я хорошо это помню: позже адъютант графа примчался прямо сюда, чтобы сообщить о беде. Лорд Виттор вел со мною долгую беседу, и мне памятно ее содержание. Неделею раньше из темницы сбежал кто-то, по всему городу рыскали солдаты в поисках беглеца. Это весьма тревожило добрых горожан: они видели мечи и думали, что грядет война. Я поделился этим с лордом Виттором, а он рассмеялся: «Глупые мещане!» Я ответил милорду: нельзя высмеивать людей за страх перед войною. А он сказал: «Смеюсь не над страхом, а над верой, будто война случается сама собой, внезапно, как гроза». Но прошлая Война за Предметы именно так и случилась, – возразил я. Для нее была лишь одна причина – воля богов. И ваш муж ответил: «Поверьте, волю богов понять несложно».
– Что же радостного во всем этом?
– То, миледи, что ваш муж оказался прав. В тот вечер я не придал веры его словам. Но он стал графом, и мы вот уже пять лет наблюдаем его успехи. Граф Виттор утвердил мир со всеми соседями, достиг огромных высот в банковском деле, добился процветания для Уэймара и всего графства, сделался советником владыки и вашим мужем. Теперь я знаю, что нами правит человек, который истинно понимает волю богов и потому получает их помощь. Может ли быть более радостное открытие для священника?
Иона не нашла, что возразить. Полюбовавшись еще красотами храма, девушки вернулись в экипаж, и Нексия сказала:
– Странно, что вам требуются уроки любви. Должно быть легко любить вашего мужа, он прекрасный человек.
Северная дрянь, – всплыло в памяти Ионы.
– Он прекрасен, быть может. Но не я.
Стрела – 8
Второе заседание верховного суда Империи Полари
21 мая 1775 г. от Сошествия
Здание Палаты, Фаунтерра
Едва судья Кантор открыл заседание, Ворон Короны схватился с места.
– Как обвинитель, я хочу прокомментировать эксперимент, проведенный советником обвиняемого. С этою целью прошу права задать несколько вопросов свидетелям.
– Суд находит это уместным. Приступайте.
Пресловутые альмерские рыбаки снова занимали свидетельскую скамью. Они выглядели тревожными, но все же более уверенными в себе, чем на прошлом заседании. Очевидно, барон Бонеган устроил им взбучку, а заодно дал посмотреть правильный портрет Адриана – и рыбаки освежили память.
– Свидетели, скажите: какое освещение в вашей церкви в Косом Яру?
– Дык свечи! И несколько лампадок имеется.
– Есть ли искровые светильники?
– Откуда нам такое диво? Нет как нет!
– Верно ли я понимаю, что вы видели портрет владыки только в свете свечей?
– Ну, и при солнце – ежели дело днем, то оно в оконца заглядывает.
– Отличается ли искровый свет здесь, в зале Палаты, от солнечного и от свечного?
– А то! Ясно, отличается. Вон Борода даже слезился с непривычки.
– Ваша честь, я требую повторить проведенный советником опыт опознания, но с поправкою на свет. Предлагаю убрать шторы со всех окон, погасить искровые лампы, а портреты поставить близко к окну – лишь тогда условия опознания будут соответствовать тем, какие имелись утром на реке Бэк. Искра не будет сбивать свидетелей с толку, и они обязательно узнают владыку Адриана.
– Суд одобряет повтор эксперимента.
Франциск-Илиан усмехнулся:
– Помню, сударь Марк, была при моем дворе в Лаэме одна дама. Сгорела до цвета вареной креветки, а уж потом стала носить зонтик от солнца. Очень все над нею потешались…
– Вычеркнуть из протокола эту басню, – приказал судья Кантор. – Приступить к повторному эксперименту.
Трое судебных приставов шустро организовали новый показ портретов. На сей раз рыбаки без колебаний опознали владыку как в военном мундире, так и в светском платье.
– Внести в протокол, что при надлежащем освещении опознание успешно состоялось, – распорядился Кантор. – Советник обвиняемого может продолжить опрос.
Однако Ворон Короны поднял флажок:
– Прошу прощения, ваша честь. Я прошу предоставить обвинению возможность внеочередного опроса свидетелей.
– На каком основании?
– Ваша честь, все действия советника направлены на то, чтобы подорвать доверие высоких лордов к суду. Он совершает выпады, которые, даже будучи отражены, все равно пятнают репутацию суда и обвинителя. Если сейчас мы двинемся дальше, в умах высокого собрания останется убежденность: свидетели врут, они не видели смерть владыки. Все, что будет сказано дальше, потеряет вес. Прошу дать мне возможность прямо сейчас доказать, что свидетели своими глазами видели и шута, и владыку, и удар кинжалом.
Судьи совещались недолго.
– Суд дает обвинителю право опроса.
Марк подал сигнал своим помощникам. Агенты протекции расставили вдоль сцены четыре деревянных манекена в гвардейских мундирах.
– Свидетель Борода, будьте добры, сделайте следующее. Возьмите вот это перо, подойдите к первому манекену и покажите, как был нанесен удар. Остальных свидетелей прошу отвернуться и смотреть в другую сторону, для верности закрыв глаза руками.
Трое рыбаков отвернулись, но Борода озадачился:
– Манкен – это что такое?
– Большая деревянная кукла.
– Агась, уразумел.
Борода исполнил требуемое – встал позади манекена и ткнул пером снизу вверх, около поясницы.
– Теперь поверните манекен спиной к залу.
Борода сделал это, и лорды увидели: кончик пера оставил на мундире чернильную точку.
– Вернитесь на свое место. Свидетель Ларсен, сделайте все то же самое со вторым манекеном.
Второй рыбак, а затем и третий, и четвертый поочередно брали перья, подходили к манекенам, тыкали в спины, разворачивали манекены к залу.
– Теперь, господин секретарь Эмбер, я прошу вас: осмотрите спины манекенов и сообщите, что видите.
Передние ряды и без подсказки Эмбера видели результат: на сей раз свидетели не оплошали. Одна точка легла на поясницу, две – дюймом ниже, четвертая – еще ниже и в сторону. Все отметины помещались в участок размером с ладонь.
– Я вижу, что показания свидетелей совпадают с точностью до трех дюймов, – сообщил Эмбер.
Марк подытожил:
– Такая точность совпадения говорит об одном: свидетели определенно видели удар ножом, и хорошо его помнят. Если бы они измыслили свои показания, как думает господин советник, то не сумели бы так точно повторить одинаковое движение и попасть в один и тот же участок тела.