Страница 2 из 3
Далее, свою лепту внес епископ. Однажды на проповеди бросил он фразу о том, что шар-де – выдумка для тех, кто хочет скорее попасть на Звезду. И верно, – смекнули горожане, – когда движешься вверх, то прямиком к Звезде и приближаешься! Не ровен час, до самой Звезды долетишь – там тебе и конец, назад не воротишься. Ни разу не слыхано, чтобы кто-то со Звезды вернулся! Епископ – голова, недаром святой отец!
А последний гвоздь в гроб изобретения вколотил славный купец Фидель-Корель. Он изволил прокатиться, но с условием, чтобы не было страшно. Пускай Гортензий пообещает, что страшно не будет, тогда славный купец поднимется в воздух. Истопник, ясно, пообещал: он летал уже раз двадцать и пообвыкся, никакой жути не испытывал. Но Фидель-Корель воспарил впервые, и как увидел под собой крышу звонницы, так и завопил от ужаса. Орал: «Спускай меня, спускааааай!» Но спуск-то у небесного корабля не предусмотрен! Его горячий воздух тянет ввысь, пока не остынет – на землю не вернешься. Битый час купец Фидель-Корель парил над городом, оглашая улицы стенаниями смертельно раненого буйвола. Мужики хохотали, запрокинув головы, собаки лаяли, младенцы ударялись в плач. Ни один заезжий цирк так не развлекал горожан! А неделею позже Фидель-Корель потребовал с Гортензия триста золотых. С какой стати? Вот с какой: жуткий полет лишил купца мужской силы. Серебряное копье, что прежде безотказно служило Фиделю, теперь вело себя словно тонкий хлыстик. Жена купца и все четыре альтессы засвидетельствовали трагизм положения, а епископ не замедлил дать событию богословское толкование. Всякий знает: земля – жизнь, а небо со Звездою – смерть. Стало быть, кто прошел полпути к Звезде, тот сам еще не погиб, но силы давать жизнь уже лишился.
…Все это Рико изложил приезжему, пока они шли к чайному дому Валериона. Он извергал эпитеты и фонтанировал метафорами. Даже встречные прохожие усмехались, поймав обрывок фразы. У Рико имелись весомые причины для стараний, и главною из них был запах. От приезжего исходил крепкий пряный сладковатый аромат денег. Пускай чужак был одет небогато: парусиновые штаны да рубаха с коротким рукавом на моряцкий манер, – но Рико не дал сбить себя с толку. Он чуял запах монеты в том, как уверенно держался приезжий, как порою поправлял ремень, отягощенный кошелем, как улыбался с едва уловимым оттенком превосходства. Чужак до сих пор даже не назвал свое имя, тем самым поставив себя выше Рико. Это было обидно – с одной стороны. Зато с другой стороны – ооо! Рико предпочитал смотреть на ситуацию именно с того, другого бока.
Они вошли в прохладный зал чайной, и служитель недвусмысленно протянул им серебряную чашу. Рико бросил в чашу глорию – такова была плата за вход. Целая глория за пару часов в тени! Чайная Валериона – одна из самых дорогих в округе, однако сегодня не до бережливости. Хочешь поймать золотую рыбку – не жалей снастей! К тому же, в других чайных, что подешевле, Рико давно уже пользовался дурной славой должника.
Он усадил гостя на топчан с горою подушек около бассейна, кликнул служанку, и спустя минуту перед ними возник кувшин холодного чая, стеклянные наперстки и тарелка сладостей. Иноземец опробовал напиток, довольно причмокнул, спросил:
– Если вся опасность шара – в потере мужской силы, то отчего женщины боятся летать?
– Так ведь женщина участвует в процессе деторождения почти что наравне с мужчиной! Если она лишится возможности давать жизнь – что она будет за дама?.. О, страшно и подумать! Разве что старая карга могла бы так рискнуть.
– А сам истопник Гортензий? Ведь он множество раз летал… Неужели и он… эээ…
– Онорико-Мейсор не затем живет на свете, чтобы проверять мужскую силу всяких истопников! – гордо заявил Рико, подводя черту под данной темой.
– О, конечно, – признал чужак.
– Да и стал бы я занимать время славного беседами о таких напастях, как долги и мужское бессилие? О нет, нет и нет! Онорико-Мейсор не таков! Не привык много болтать о том, что его никаким боком не касается!
С видом глубочайшего достоинства Рико подкрутил ус. Иноземец откинулся на подушку и лишь теперь сказал:
– Простите, любезный Онорико-Мейсор, я до сих пор не назвался. Рассказ о небесном корабле до того меня увлек, что все мысли вылетели. Так вот, мое имя – Хорам Полина Роберт. Я – купец.
Еще бы! Рико улыбнулся: мне ли купца не распознать!
– Вы прибыли с севера, верно? Конечно, с севера!
– Не совсем, – ответил купец Хорам. – Я из Земель Короны.
– Хо-хо! Для нас, шиммерийцев, что Альмера, что Рейс, что Земли Короны – все север. Литленд – наполовину юг, а подлинный Юг – только мы, белокаменное королевство Шиммери!
– Что ж, – согласился купец, – в таком случае, я прибыл с севера. Однако прибыл я не один, а с некоторым грузом товара, который желаю ко всеобщей выгоде продать. А вы, любезный Онорико-Мейсор, производите впечатление человека сметливого…
– Ни слова больше! – взмахнул рукой Рико. – Я понял ваше желание прежде, чем звуки речи достигли моих ушей! Вы, славный, ищете помощника в торговом деле? Такого, чтобы знал все местные порядки, входы и выходы, наценки и бесценки? Такого, кто взял бы вас за руку и провел прямиком к вершинам преуспевания? Я прав? Конечно, я прав!
– В общих чертах, да, – кивнул купец.
Рико осушил наперсток и пересел поближе к Хораму. Приобнял его за плечи и, доверительно понизив голос, сказал:
– Перво-наперво, вы, как мой будущий друг, зовите меня просто – Рико.
– С удовольствием, любезный Рико.
– А теперь, славный Хорам, поглядите-ка вокруг и скажите: что видите?
Купец повертел головой. Чайная представляла собою уютный тенистый зал с затемненными узкими окнами. Бассейн распространял прохладу, красноперые рыбки тихонько всплескивали плавниками. Кругом водоема лежали топчаны с подушками, стояли низкие столики для чая, сладостей и благовоний. В воздухе плыл запах миндаля и корицы.
– Приятное заведение, – сказал Хорам.
– О, нет! – возразил Рико. – Один философ, чье имя покинуло пенаты моей памяти, говорил так: во всякой вещи нужно видеть ее внутреннюю суть. А в чем же суть чайной? Не в стенах, окнах да бассейнике. Внутренняя суть – она в том, что внутри. А кто находится внутри чайной, позвольте вас спросить? Верно – люди! Каких людей вы здесь видите, славный Хорам?
Посетителей было немного. Виднейший из них – конечно, славный плантатор Обессин-Лимар, отец шестерых, со своей белокровной супругой. Чуть менее блестящи – Марион и Диас-Рамиро, купцы-корабельщики. С Марионом были две альтессы, с Диасом – жена и крохотная белолицая дочурка. Далее сидел старшина плотницкой гильдии Леонард-Мис, отец четверых. С ним беседовали два капитана шхун, рядом терлись три смуглые западницы – сложно понять, где чья. Был в зале и Тимерет – прямой и успешный соперник Рико в его ремесле. Тимерета обхаживали целых четыре альтессы: одна растирала ему плечи, другая развлекала беседой, еще две просто сидели в картинных позах – услаждали взор. Чтоб их всех солнце высушило!
– Видные люди, – сказал Хорам, – по всему, небедные.
– Это правда. А что меж ними общего?
– Богатство. Роскошные одежды.
– Снова вы правы, мой будущий друг. Но что еще?
– Я не вижу оружия, – сказал Хорам, – и лица у всех скорее хитрые, чем суровые. Полагаю, эти люди – не лорды, а купцы или цеховые старшины. А коль уж они говорят меж собою, то, видимо, обсуждают сделки.
– И эти слова правдивы, будто выпали из уст Праматери! Затем славные и ходят в чайные – чтобы приятно да с удовольствием обговорить дела. Сам Валерион, хозяин заведения, – тоже славный купец гильдии. Он поглядывает, кто зашел, и когда появляется кто-нибудь полезный, Валерион непременно спускается в зал и заводит беседу.
– Недурная выдумка – открыть чайную, чтобы заводить знакомства, – иноземец погладил свой живот. – Пожалуй, и я мог бы устроить нечто в этом роде…
– Стоп-стоп! – прервал Рико. – Как ваш закадычный приятель, я желаю всякого процветания вашей мысленной затее. Но вы не отметили главного сходства между всеми гостями чайной!