Страница 5 из 18
Сквайры переглянулись, потрясенные подобной наглостью. Но теперь воспротивиться было сложно: уже и Доксет, и Вихорь вооружились топорами. Сквайры все еще имели преимущество в числе, но из оружия располагали только кинжалами. Вступив сейчас в схватку, они уж точно не выйдут без потерь. В ожидании подсказки они посмотрели на лорда. Сир Вомак был белее снега, в его глазах темнел отчаянный, смертный ужас. Оруженосец крикнул приятелям:
– Тут дела плохи. Не упирайтесь, выполняйте!
Один за другим охотники привязали коней к фургонам и неторопливо, нехотя побрели в поле.
– А ну, пошустрее! – заорал им в спину Снайп. – Или мне взять арбалет?
Когда оруженосец закончил с перевязкой, четверо пеших были уже далеко. От потери крови сир Вомак лишился чувств. Оруженосец вместе с оставшимся сквайром не без труда подняли его в седло, сквайр сел позади, чтобы держать. Оруженосец поймал под уздцы своего коня. Надо отдать должное: этот человек не тратил времени и сил на злобу, угрозы, обещания мести. Единственное, что его сейчас заботило, – спасение жизни сюзерена. Однако Джоакин задержал его:
– Ты помог Полли с одеждой. Дай-ка я помогу тебе взобраться на коня.
И двинул в челюсть рукоятью меча. Оруженосец поднялся, скрипя зубами, сплюнул кровь. Желание вступить в схватку – пусть и с кинжалом против Джоакинова меча – явно читалось на его лице. Однако он сумел сдержаться. Молча вспрыгнул в седло и двинулся в сторону замка. Сквайр, что вез лорда, поехал рядом. Вскоре они скрылись за поворотом дороги.
Никто не строил иллюзий насчет склонности сира Вомака прощать обиды. Было ясно: едва он придет в чувство, тут же отправит людей в погоню. Оставалась надежда на то, что лорд еще долго не очухается или, с божьей помощью, и вовсе помрет. Однако особенно уповать на это не стоило. Сир Вомак – мужчина крепкий, а ранения были кровавыми, но при должном и быстром уходе не слишком опасными.
Обоз повернул назад, в третий раз миновал развалины церкви и самым быстрым ходом, на какой были способны упряжные тяжеловозы, двинулся на север, через знакомый ручей. Эта дорога не вела в Солтаун, давая надежду, что здесь их искать не станут.
Погода помогла Хармону: начался весенний ливень. Снайпу, Вихорю и Доксету, сидевшим на козлах, приходилось несладко, однако верховым преследователям – и подавно. Мало удовольствия скакать в седле сквозь плотную водяную завесу, прозябнув до костей и не видя даже на пять ярдов вперед. К тому же вода превратила дороги в грязное месиво и стерла все следы.
Ливень налетал порывами еще несколько раз, а когда обессилел и совсем утих, стояла уже глубокая ночь. По всей видимости, погоня отстала и сбилась со следа. Путники расположились на ночлег.
Конечно, после схватки центром всеобщего внимания стал Джоакин Ив Ханна. Его осыпали восторгами, вслух припоминали и хвалили все его действия, финты, слова. Доксет раздобыл из какого-то неизвестного даже Хармону тайничка бутылку отменного орджа и налил герою полный кубок. Луизу особенно впечатлило то, как уверенно держался Джоакин, командуя сквайрами, а Вихренка и Сару – то, как воин сказал поверженному лорду: «Благодарю за угощение, добрый сир». Похоже, дети были готовы повторять эту фразу без конца. Стоит ли упоминать о том, с какой нежностью Полли обрабатывала раны Джоакина, приговаривая слова благодарности. Один Снайп хмуро спросил:
– И чего же ты так долго раздумывал? Хотел сперва на Луизины сиськи поглядеть, а потом уж сражаться?
Важно и неторопливо Джоакин пояснил:
– Я-то мог и раньше убить подонка, не сомневайся. Но одно меня останавливало: убей я его – потом закололи бы нас всех. С шестеркой копейщиков мы бы не справились. Вот я и думал, как же выкрутиться, пока не смекнул, что нужно этого Вомака не рубить насмерть, а только ранить. А как надумал, так и сделал.
– Верное решение, – признал Снайп, – молодец. А зачем назвался рыцарем?
– Так ведь он иначе нашел бы зацепку, чтобы от поединка улизнуть. Дескать, ему бы честь не позволила биться с низкородным… Хотя какая там честь!..
– И это верно.
Хармон тоже поблагодарил Джоакина за спасение и обещал дать хорошую награду. Но слова вышли скомканными: недавний ужас все еще сидел в голове и путал мысли.
– А с чего это вы так перепугались, хозяин? – довольно нахально спросил воин. – Давеча в лесу, при встрече с разбойниками, вы так не робели.
– Так ведь то шваль была, голодранцы, а это – лорд с вассалами… – попробовал отговориться Хармон.
– Парень прав, хозяин, – влезла Луиза. – Я тоже прежде не видала, чтобы у вас настолько душа ушла в пятки, хотя мы с вами уже шестой год колесим. Вы словно язык проглотили. Отчего молчали? Отчего не показали графское письмо и грамоту? Граф пускай шейландец, а не путевец, но все важный человек. Глядишь, и отстали бы от нас.
– Видите ли, дорогие мои, – хмуро пояснил торговец, – нельзя нам кому попало показывать грамоту. Она большую ценность имеет, если ее прочтет тот, кому не положено, то захочет себе забрать. И нас порешить может, чтобы мы графу не донесли на него.
– Ага, – пробурчал Снайп. – Мало того, что мы помогаем лордам проворачивать их делишки, так еще и с опасностью для себя.
– Торговля – всегда опасность, – отбил Хармон.
– Но не такая! Когда это мы возили товар, за который могут перебить нас всех, даже детишек?
Джоакин был слишком счастлив, а Доксет – слишком навеселе, но остальные уставились на Хармона укоризненно и с подозрением.
– Я же сказал, это не надолго, – примирительно ответил торговец.
– Сколько еще?
– Ну, первый покупатель – в Солтауне. Двинемся в объезд, недели за две доедем.
– А если первый не купит?
– Тогда второй – в Лабелине, это еще неделя. Третий уже в Короне живет, но до него не должно дойти. Кому-то из первых двух я продам товар. Вы же меня знаете.
– Знаем… – процедил Снайп. – Сколько?
– Я же сказал – наибольшее, три недели.
– Нет, хозяин, денег сколько?
– Ну, как сторгуемся… Эфесов двадцать, может быть, нам достанутся, а остальное – графу.
– Двадцать золотых? Хармон-торговец рискует головой за двадцать золотых? Вы за год тридцать делаете!
Снайп искривил губу, обнажил резцы. Луиза склонила голову набок, внимательно глядя на торговца.
– Ну…
– Двадцать, хозяин?
– Ну… полсотни…
– Да-а-а?..
– Сто. Если сторгуюсь, как надо, выйдет нам прибыли сто золотых эфесов.
– Эх, хозяин… – Снайп сплюнул вбок. – Лорды врут, как собаки. Это не новость. Но вы-то купеческого роду!..
Вмешалась Луиза, будь ей неладно:
– А сколько нам из этих денег достанется?
– Вам? С чего бы? Я вам каждый месяц жалованье плачу, оно не зависит…
– Нас всех чуть не продырявили, вот с чего. Да не забудьте, это я уговорила вас поехать в Излучину и прочесть то письмо, а Джоакин спас вам шкуру и товар.
Хармон понимал: стоит единожды дать слабину – придется потом всякой прибылью с ними делиться. Но какая разница? Один черт, эта сделка – последняя.
– По два золотых каждому.
Луиза склонила голову, Снайп сказал: «Пф!..»
– По три. Луизе четыре, Джоакину – пять.
– И детям?
– Детям? Что они сделали?
– Рисковали, как и все.
– Ладно, детям – по эфесу. – Хармон повысил голос, пресекая дальнейший разговор. – И все, довольно! Надоели вы! Ложимся спать. Будете хорошо служить – может, после сделки еще чего добавлю.
Хармон проснулся утром от звуков, что доносились из задней половины фургона. Звуки были весьма характерного свойства. Они ясно давали понять, что Полли с Джоакином сумели уговорить Снайпа уйти спать в телегу к Доксету, а уютную норку между мешками в фургоне оставили за собой.
«Ну и дура! Купилась на хвастовство!» – хотел было подумать Хармон, но подумалось ему другое: «А ты посмотри-ка лучше на себя глазами девушки. Кто ты будешь? Старый трус, скупердяй и обманщик, вот кто». В другое время было бы ему все равно, кто и что о нем думает. Но сейчас, под те самые звуки из-за ширмы, Хармон с досады принялся спорить сам с собою.