Страница 14 из 29
Курсистка не обратила тогда внимания на замечание откровенной воровки и только в двенадцать часов ночи, возвращаясь домой, обнаружила пропажу кошелька. Заплатить трамвайному кондуктору за билет ей было нечем. Воровка сказала правду: кошелек она действительно успела украсть…
Бунт в городской богадельне
Редкий скандал разразился в стенах городской богадельни в Смольном в начале 1912 года. Обитатели этого богоугодного заведения обратились к петербургскому градоначальнику генералу Драчевскому с жалобой на свою тяжелую жизнь.
Они писали градоначальнику, что в богадельне творятся безобразия: призреваемых морят голодом, издеваются над ними как могут и т. п. Жалобу градоначальник получил, а затем отправил по инстанциям, и пошла она путешествовать по длинной чиновничьей лестнице.
За это время история обросла всевозможными слухами, в газетах даже появились заметки о «бунте стариков и старух». Попала жалоба сначала в Городскую управу, та переправила ее в больничную комиссию, а последняя передала ее туда, откуда она и пришла, – в ту же самую богадельню, а именно – ее попечителю тайному советнику Кабату.
C картины Г. Геркомера «Во вдовьем доме»
Известный петербургский журналист Л. Баумгартен в январе 1912 года лично отправился в городскую богадельню, дабы выяснить, что же там происходит. «Жалобу я, действительно, получил, – заявил журналисту тайный советник Кабат, – но я получаю их регулярно и всегда без подписей. Жалуются, например, что не дают есть. А подкладка тут иная: каждое утро производится подсчет количества обедов, которые следует приготовить. Если кто собирается на целый день уйти, то мы отмечаем это и готовим только для тех, которые остаются. Ведь нас строго ревизуют, нам приходится давать отчет о самой мелкой сумме, оттого наша экономия, может быть, иногда и принимает немножко угловатую форму».
Кабат не взял на себя смелость утверждать, что в городской богадельне всем уж так живется широко и привольно. «У нас много интеллигентных бедняков, знавших лучшие времена, – признался им, – им тяжело подчиняться режиму богадельни, они страдают нравственно и физически. Но что же можно сделать? Средств нет для этого. Но злоупотреблений у нас нет».
Как ни странно, но объяснения попечителя богадельни полностью удовлетворили репортера «Вечернего времени», и он не стал выяснять всю подноготную конфликта. «Как видите, никакого бунта нет, – поспешил успокоить он читателей газеты. – Везде тихо и смирно. И всякий желающий в любой момент легко удостовериться в этом пусть пожалует на Смольную, в городскую богадельню».
«Русские рабыни»
В мае 1911 года Императорский Всероссийский аэроклуб устроил в Михайловском манеже, на своей показательной выставке, «волшебно-спиритический сеанс» известного мага Земчано-Ясинского. Артист удачно демонстрировал перед публикой «один час в мире волшебства, чудес и превращений». Все проходило нормально, пока в один из дней не разразился скандал.
Известный маг демонстрировал на сцене, по уже накатанному сценарию, «спящую красавицу», когда из зала раздался гневный голос:
– Четырнадцать лет тому назад господин Земчано похитил девушку в Киеве и продал ее в гарем. Эта девушка – я!
Затем неизвестная дама стала рассказывать оторопевшим зрителям, как это произошло. Поднялся шум. Публика повставала со своих мест. Никто не мог понять, в чем дело.
– Земчано продал девушку в гарем! – разнеслось по манежу.
Вскоре явилась полиция и препроводила даму в отдельный кабинет, где она подтвердила свое обвинение. «Известный маг», в свою очередь, писал протокол на даму, обвиняя ее в нарушении сеанса.
Впрочем, той даме, можно сказать, повезло: ей удалось вернуться из рабства домой. Сотни девушек из России, вывезенных как живой товар за границу, уже никогда не вернулись на родину. Любопытно, что сегодня, спустя столетие, ситуация повторяется: русских девушек обманным путем вывозят за границу, где продают в рабство хозяевам борделей. «Торговля русскими женщинами» – такие заголовки встречались в петербургской печати начала прошлого века. Практически точно так же, как и сегодня…
Спрос вызывает предложение, и на этой почве возникали целые организации, раскинувшие своих агентов по всей Европе. Больше всего девушек из России вывозилось в Египет и Турцию, а также в Америку. Как правило, русских женщин вывозили насильственно или путем обмана, обещая им работу в качестве бонн, продавщиц или гувернанток.
Те соглашались на якобы выгодные предложения, сулившие быстрый и неплохой заработок, а вместо того попадали в «притоны разврата». Попадая в притоны и не зная чужого языка, девушки становились покорным орудием в руках хозяев.
Торговля русскими женщинами была обставлена продавцами настолько профессионально, что к ним было очень трудно придраться. Чтобы как можно крепче упрятать своих жертв, хозяева притонов делали все, чтобы осложнить любые попытки вытащить их оттуда. К примеру, часто складывалась ситуация, что дом, где содержалась в борделе русская женщина, принадлежал греческому подданному, а содержателем притона являлся, к примеру, француз. Поэтому для освобождения женщин нередко требовались солидарные шаги представителей сразу нескольких стран. А обеспечить такое взаимодействие оказывалось очень непросто.
В начале 1911 года Петербургское общество защиты женщин командировало на Ближний Восток своего специального представителя – адвоката Натансона. Его задачей было собрать на месте сведения о диком случае, когда один одесский купец продал свою собственную жену в один из восточных борделей. Кроме того, Натансону требовалось выяснить способы, как предотвратить продажу девушек и спасти их от попадания в «когти разврата».
Вернувшись в Петербург, адвокат Натансон выступил на собрании Общества защиты женщин, рассказав, что ему довелось увидеть в местах сбыта «белых рабынь». Доклад его, сопровождавшийся показом фотографий, произвел шокирующее впечатление на публику. Многие не скрывали своих слез.
Спрос на европейских женщин в Турции и Египте громадный, причем главными пунктами импорта «живого товара» из России являлись Константинополь, Каир и отчасти Александрия. Любопытно, что среди вывезенных девушек из России было немало украинок и евреек. В Каире существовал целый квартал «красных фонарей» – с кофейней под названием «Русия», служившей биржей проституток. Отвратительным было еще и то, что над этим «вертепом разврата» гордо реял русский национальный флаг.
Натансону удалось побеседовать с некоторыми насильно увезенными русскими женщинами, томившимися в борделях Ближнего Востока. По словам адвоката, он предлагал им помощь в возвращении на родину, но ничего, кроме явного недоверия, не встречал.
«Эти несчастные существа так морально истерзаны и так терроризованы, что ко всякому свежему человеку они относятся крайне недоверчиво, предполагая новый затаенный коварный замысел, – с ужасом в голосе рассказывал Натансон, – некоторые же успели настолько свыкнуться с новой жизнью, что о возврате к прошлому уже и не мечтают. Вот почему мое глубокое убеждение, что вся энергия должна быть направлена на радикальные меры разгрома агентуры живого товара и предотвращение завоза женщин на Восток».
«Попасть на Казачий»
Среди петербургских мест заключения едва ли не самой «вольной тюрьмой» считался городской арестный дом близ Казачьего плаца в Александро-Невской части. Плаца уже давно не существует – он находился когда-то между улицами Хохрякова, Кременчугской и Атаманской, а свое название получил благодаря проводившимся на нем парадам лейб-гвардии Казачьего полка.
В Петербурге даже бытовало выражение – «попасть на Казачий». Эта перспектива ждала мелких хулиганов, жуликов и мошенников, приговариваемых мировыми судьями или в административном порядке к аресту на более или менее продолжительные сроки. Чтобы на себе ощутить жизнь и быт обитателей арестного дома, репортер «Петербургской газеты», скрывавшийся под псевдонимом Северный, предпринял в сентябре 1911 года «хождение в народ», результатом которого стал любопытный очерк на страницах газеты.