Страница 8 из 20
Да тут и раздумывать было нечего!
Благодаря своему уживчивому характеру Дэн легко сходился с людьми и не испытывал никаких проблем от суровой жизни в казарме. Даже полное отсутствие лидерских качеств играло ему на руку: избавляло от зависти сослуживцев. А тут вдруг на 4-м курсе его назначают заместителем командира взвода и присваивают звание главного корабельного старшины!
Ну, почему не Генка Соловьев? Или хотя бы Васька Лысенко.
Первый – вообще уже готовый командир-единоначальник. Причем в лучшем, «суворовском» смысле: «слуга царю, отец солдатам». Такому на роду написаны шитые звезды адмиральских погон. А второй… Лысенко родился и вырос в белорусском городе Жодино под Минском, где насмешница-судьба свела в одно время взрывного армянского одессита и юную прибалтийскую красавицу с русскими корнями – его отца и мать. Понятно, что имея в анамнезе столь неожиданную генную конструкцию, Василий, хотя и сам пока не определился, какие же черты его противоречивого характера являются доминирующими, явно не прочь был занять командную должность.
А «повезло» Вилкову. Впрочем, на крепкую дружбу троицы это никоим образом не повлияло.
И вот теперь Дэн отчаянно нуждался в их помощи.
Только вчера вечером на КПП училища приехала его мама. Это было уже из ряда вон выходящее обстоятельство: за почти четыре года обучения Денис мог припомнить не более парочки таких случаев.
Понятно, что по замысловатым внутренним коридорам и непредсказуемым переходам старого здания «Дзержинки» Вилков летел с тревожно бьющимся сердцем после того, как рассыльный-первокурсник отыскал его в дальнем спортзале и сообщил о «внеурочном прибытии на КПП училища близкого родственника»: любые неожиданности и сюрпризы редко бывают приятными.
Однако на этот раз все обошлось, хотя повод визита оказался в высшей мере неожиданным.
– Денечка, родной! – После продолжительных поцелуев заботливая мама робко оглаживала рукава старенькой, но чистой и выглаженной рабочей формы своего двадцатилетнего сына-моряка. – Ты что-то похудел совсем! И дышишь тяжело. – Худенькая мамина рука переместилась на его лоб. – Ой, кажется, у тебя температура! Ты ходил в эту… ну… к врачу? Тебе больничный лист нужен!
– Мам, ну что ты, в самом деле! – Взрослый сын неловко пытался прикрыть своим большим телом миниатюрную фигурку матери от любопытных глаз замершего в двух шагах от турникета вахтенного и с любопытством поглядывающего на них через стекло дежурной рубки помощника по КПП. – Давай сюда отойдем. – Он увлек мать в самый дальний угол шестиметрового помещения. – Я абсолютно здоров, и ни в какую медсанчасть мне не надо. И не похудел вовсе: я же домой приезжал всего четыре дня назад, в ту субботу.
– Да? – встрепенулась мама. – Значит, я тогда еще заметила. Ты весь продрог на улице в своей… курточке.
– Мама! Это был бушлат! И он очень теплый.
– А горло открыто! У тебя с самого детства было больное горло, даже гланды удаляли. Помнишь…
– Ну, конечно-конечно, – перебил сын, – и шарфик твой вязаный аккуратно лежит у меня в тумбочке.
– Вот! Именно, что лежит! А ты его должен постоянно носить, врачи говорили…
– Мулечка! – Денис нежно прикоснулся губами к ее лбу. – С формой не всегда получается его надевать. Но я стараюсь, – тут же добавил он.
На губах женщины появилась легкая улыбка:
– Я понимаю. Понимаю. – Она теперь крепко держала его за руку. Как в детстве. – Какой ты стал большой и взрослый! Жаль, что отец…
– Ну, ма-а-а-м…
– Не буду, не буду!
– Ты лучше расскажи, что случилось. Тебе опять предлагают ложиться на операцию?
Несмотря на вовсе не старый и, даже, не пожилой еще возраст – чуть перевалило за сорок – здоровье у его мамы было далеко не идеальное. Побаливало сердце, скакало давление, появились проблемы с печенью и желудком. А в последний год осматривающие ее врачи все больше внимания стали уделять щитовидной железе. Даже порекомендовали сделать операцию.
– Нет-нет, родной, здесь все пока нормально. – Мама машинально погладила тонкими пальцами свою шею. – Знаешь, такая неожиданность… – В больших серых маминых глазах не было и намека на тревогу, и Дэн успокоился. – Этот звонок… В общем, я только-только добралась вчера домой после работы, еще заглянула по пути в магазин и аптеку, совсем уже поздно было, часов девять вечера, наверно… – Вилков слегка сжал мамину ладонь. – Да-да, так вот, тут и зазвонил телефон. Понимаешь, обычно он звонит дзинь-дзинь, дзинь-дзинь, с перерывами, а тут так настойчиво тр-тр-тр-р-р, и безо всякой паузы.
– Наверно, это межгород, – сообразил Денис.
Мама часто закивала:
– Я трубку-то беру, а там совсем незнакомый голос. Женский!
Вообще у их маленькой семьи практически не было родственников. Денисовы отец и мать были единственными детьми в своих семьях, бабушки и дедушки с обеих сторон умерли. Остались, правда, какие-то троюродные то ли тетки, то ли бабки в количестве двух штук, но Денис их практически не помнил. Мама изредка, по большим праздникам, звонила куда-то по телефону, и этим ограничивалось родственное общение.
– Представляешь?!
– Мамуся, не тяни! У меня вот-вот самоподготовка должна начаться.
Чисто женское желание хоть чуть-чуть поинтриговать сменилось у мамы обреченной необходимостью подчиниться строгому военному распорядку. Но ведь не совсем уж!
– Это была Москва! – торжественно объявила она.
«Да, хоть Рио-де-Жанейро»! – подумал Дэн, а вслух поинтересовался:
– Кремль?
– Не умничай! И не считай меня старой дурой.
– Ты молодая! – автоматически отреагировал он и, спохватившись двусмысленности, зачастил: – Умная-умная-умная! И молодая! И самая-самая любимая.
– Ладно, уж, не подлизывайся. С русским языком у тебя до сих пор плохо.
«Знала бы ты, как я за эти годы преуспел, зато в разделе “ненормативная лексика”!»
– Догадайся, кто это мог звонить.
Вилков с искренним недоумением развел руками:
– У нас ведь там никаких знакомых никогда не было.
На мамином лице появилось лукавое выражение:
– У нас – нет. А вот у отдельно взятых молодых военных моряков…
Дэн быстро перебрал в уме имена своих немногочисленных знакомых женского пола и географические координаты известных ему мест их пребывания и облегченно выдохнул:
– У молодых военных моряков одна забота – служба! А в Москве даже моря нет.
Его взрослая мама стала похожа на молоденькую девочку:
– Ай-ай-ай! Моря нет, а Любовь имеется.
– Какая любо… Любовь?!
Мама молча глядела на него искрящимися глазами: эффект был достигнут.
– Мамуль, ты хочешь сказать, что тебе по телефону позвонила из Москвы…
– Не мне, а тебе! Да-да-да, именно Любовь.
Вот так номер! Четырнадцатилетняя девочка из-за третьей парты у окна. Соседний дом… Музыкальная школа… Его первую любовь действительно звали Любовь! И фамилия под стать: Яровая. Полная тезка героини пьесы Тренева, которую даже в школе проходили. «Проходили-проходили и, увы, совсем забыли»! Шесть лет прошло. Это же целая жизнь! Денис с трудом мог вспомнить ее лицо, зато копна чуть рыжеватых вьющихся волос, насквозь пронизанная яркими лучами весеннего солнца, навсегда врезалась в его память.
– …ты меня не слышишь! – Мама теребила его за рукав робы. – Она завтра приезжает в Ленинград. Девочка заканчивает консерваторию и уже сейчас самостоятельно выступает с целым симфоническим оркестром. А здесь она будет играть… – Мама вытащила из сумочки небольшой листок бумаги. – Я записала… вот… «фортепьянные вечера в Малом зале государственной филармонии». Завтра вечером, один концерт. Смотри, так и написано: лауреат конкурса молодых исполнителей Любовь Яровая!
– Ну-у-у, я рад за нее.
– Ты у меня совсем дурачок, да? Девушка приезжает в другой город, звонит ему по телефону, хочет встретиться…
– Ну, положим, в другой город она приезжает, исключительно, с концертом. По работе, так сказать. Когда меня направят на Северный флот, я ведь тоже отправлюсь туда не из-за красот чахлой полярной природы, а по долгу службы. И потом, я что-то не слышал ничего об её непреодолимом желании увидеться с давным-давно забытым одноклассником. Может, она боится, что на её выступлении не будет аншлага, вот и обзванивает всех, кого может, места в зале пытается заполнить.