Страница 5 из 5
При этом должны ли мы считать, как часто дают понять, что в Восточной Европе проявления идентичности всегда связаны с болезненными обострениями ненависти между этническими группами?[21] Действительно, в восточной и западной частях континента есть существенная разница в том, как переживаются вопросы принадлежности меньшинств. На Западе борьба «за дело» басков или корсиканцев, несмотря на всю остроту проблемы, привлекает внимание лишь небольшой, непосредственно затронутой части населения. Напротив, когда в Венгрии речь идёт о Трансильвании, или в Греции о Кипре, почти всё население чувствует свою сопричастность. Заметим, что в западной части континента конфликты по поводу идентичности больше не являются выражением этнических конфликтов. Но, например, в Москве, где под влиянием нагнетания великорусского шовинизма[22] провоцируются антикавказские чувства, направленные против «чёрных» (кавказцев), или антилатышские настроения, или в Афинах, где с презрением смотрят на албанцев и турок, можно говорить о том, что этнический «другой» олицетворяет фигуру наследственного врага. Мы ещё вернёмся к этому вопросу.
В наши дни напряжённость порой достигает максимума и приводит к серьёзной деградации ситуации.
Распад бывшей Югославии стал одной из самых зловещих иллюстраций националистических всплесков, порождённых столкновением цивилизаций в духе Сэмюэла Хантингтона (1927–2008). Расчленение Югославской федерации и последовавшие за ним «гражданские» войны начались в тот момент, когда хорваты и словенцы, чьи требования большей автономии (сформулированные ещё в 1919 г.) постоянно оставались без ответа, воспользовались ситуацией конца коммунистической системы и вплотную приступили к одностороннему выходу из федерации. Для практически моноэтничной Словении всё обошлось без больших потрясений. Но Хорватия, где проживает много этносов, оказалась в состоянии открытой войны с Сербией. Ненависть между двумя этнически близкими нациями явила миру ужасное подтверждение «синдрома малого отличия», описанного Леоном Поляковым.
В 1998 г. вялотекущая гражданская война в Косово, которая началась между АОК[23] и сербскими силами по вопросу о будущем статусе провинции, привела в действие механизм, об опасных военных последствиях которого предупреждали все компетентные наблюдатели. В 1999 г. вмешательство военно-воздушных сил НАТО превратило по существу локальную проблему в региональную катастрофу огромного масштаба[24]. Не только между косовскими албанцами и сербами, но и между другими народами региона война оставила злые семена будущих раздоров, которые глубоко изменили идентичности затронутых общностей.
В эпоху падения влияния мессианских идей коммунизма и упадка идеологии третьего мира мы видим, как опять набирают силу всевозможные религии, в частности православие и ислам.
Православие, религия и нация
Когда в начале 1990-х гг. разразился кризис в Македонии, западные обыватели с удивлением узнали о том, что в Греции национализм и религия идут, если можно так сказать, «ноздря в ноздрю». В связи с войной в Косово весной 1999 г. тот же феномен был обнаружен в Сербии и, безусловно, в России. Православные нации (они включают в себя 250 миллионов верующих) демонстрируют большую солидарность друг с другом. Как понять эту особенность, которая нам на Западе кажется такой необычной?
Напомним для начала, что православные балканские народы в XIX и XX вв. освободились от мусульманского ига. Православие было инструментом этого освобождения, которое приобрело форму настоящей реконкисты. Тогда как, по общему мнению, в повседневной жизни обрядовая сторона религии соблюдается довольно мало, тем не менее сохраняется живая связь между религиозным чувством и национальной принадлежностью, и православие является основообразующим культурным элементом идентичности.
Эти идентичности, «независящие от памяти», воспринимаются как часть религиозного сакрального наследия, неизменного и существовавшего испокон веков (ne varietur), и которое, непременно в неизменном виде, должно быть передано новым поколениям. Так в Греции православная церковь, которая является настоящим государственным институтом, служит рупором национальных чувств, выражающих обеспокоенность по поводу европейской интеграции, наплыва беженцев… В России церковь также считает себя настоящим руководителем национального сознания (а может быть, даже всех православных христиан, проживающих на территории СНГ) и хранителем наследственных ценностей идентичности нации и её территории[25].
Сакрализация национально-православной идентичности (национальная душа) присутствует также в Сербии, где церковь, хранительница идентичности страны, позиционирует себя как опора «исторической территории нации».
Не будем забывать, что у народов, о которых идёт речь, не было такого феномена, как лаицизм, или светское государство французского типа, и сам принцип разделения церкви и государства здесь никогда не практиковался. Как и в странах ислама, национальный и религиозный фактор образуют здесь одно целое, создавая систему ментальности, в которой, по удачному выражению геополитика Франсуа Тю-аля, «религия освещает нацию, а нация защищает религию».
К сожалению, оборотной стороной медали является слабое развитие демократии. Как недавно писала белорусская писательница Светлана Алексеевич, лауреат нобелевской премии по литературе: «Русская православная церковь превратилась в орган власти и контроля, она воспитывает рабов»[26].
Глобализация исламского радикализма
Размах, с которым распространяется мусульманский интегризм, свидетельствует не столько о всплеске духовности, сколько о развитии идентитарных настроений (имитация национализма) в обществах, самоидентификация которых основана на религиозной принадлежности[27]. Феномен интегризма в мусульманском мире, и особенно на Ближнем и Среднем Востоке, можно интерпретировать как видоизменённый вариант национализма, распространённого в третьем мире, или, что касается Ближнего Востока, как преломление арабского национализма 1950–1970-х гг.[28]
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
21
Джон Пламенац видит в «восточном» национализме особый опасный феномен. См. Plamenatz (John). «Two types of Nationalism», in Kamenka (E., Ed.) Nationalism, the Nature and Evolution of an Idea, Londres, 1973.
22
Аннексия Крыма в 2014 г. показательна в этом отношении.
23
Армия освобождения Косова.
24
Переселение миллиона беженцев и тысячи погибших в результате бомбардировок или ставших жертвами массовых казней, проводившихся сербскими вооружёнными формированиями.
25
Франсуа Тюаль напоминает, что в 1992 г., в связи с региональными выступлениями, московский патриархат однозначно заявил о том, что он не признает новое расчленение национальной территории.
26
Le Monde, 7.11.2015.
27
Об этом см.: Barber (Benjamin). Jihad vs. McWorld. Ballantine Books, New York, 1996; Karam (Patrick). Allah après Lénine. Diderot, 1996.
28
Hutchinson (John), Smith (Antony). Nationalism. Oxford Readers, 1994. Р. 214.