Страница 15 из 16
Глава 7
Я рассказал, что познакомился с американцем в Армении, когда был там в качестве помощника режиссёра и участвовал в съёмках фильма. В ресторане с ним меня познакомил один из руководителей республики. Там за столом мы разговорились, и я, узнав, что тот музыкальный продюсер и был знаком с Элвисом Пресли, презентовал ему кассету со своими записями на английском языке. Он обещал её прослушать и, если ему понравится, выпустить пластинки.
— А почему у Вас оказались записанные на английском песни? — спросил меня толстяк. — Откуда Вы знаете этот язык?
— Так нас же с пятого класса в школе учат иностранным языкам. Половина класса учит французский. Половина английский. Я учил аглицкий, хотя и по-французски парле немного, — непринуждённо рассказал я, открыв обалдевшей от услышанного тройке качество школьного образования. — Всегда хотел попробовать переплюнуть западных исполнителей. Тексты и музыка тоже давно были придуманы. Представился случай, вот и записал.
— О чём были песни?
— О дружбе и любви, — немного соврал врун, но абсолютно не переживая за то, что в песнях может быть хоть какой-то намёк на антисоветчину, ибо все тексты песен были переделаны в соответствии с местными реалиями.
— Не рано тебе про любовь-то петь? — недовольно крякнув, поинтересовался худой бородач.
— Любви все возрасты покорны, — легко парировал удар пионер цитатой классика и, дабы не заострять тему, добавил: — Впрочем, про дружбу там намного больше песен было.
— А Вам не приходило в голову, молодой человек, что песни на иностранном языке сначала нужно показывать соответствующим органам прежде, чем передавать их иностранцам. Мало ли, что за стихи Вы там написали.
— В голову не приходило, — честно и легко ответил я. — Что же касается стихов к песням, то они все зарегистрированы ВААП и ничего там такого никто при регистрации не обнаружил. А обнаружить там ничего запретного не удалось потому, что там ничего запретного вовсе нет.
— Н-да, — вздохнул худой и посмотрел на толстого. — Надо бы этим ВААПом заняться поплотнее. Почему они регистрируют песни на иностранном языке и не докладывают нам? Или Вы были осведомлены?
— У нас много чего там регистрируют. В том числе — на различных языках мира. И на английском, и на китайском и на других. Это не запрещено. Другое дело, что все материалы перед публикацией должны проходить проверку и цензурироваться. Здесь же никакой публикации не было, поэтому и тщательную цензуру тексты не проходили, — растолковал ситуацию толстый.
— Александр, — неожиданно встрял в разговор усатый, подавшись вперёд, сжав пальцы в замок. — Вы можете сейчас рассказать нам, что именно было в текстах Ваших песен.
— Конечно, — благодушно ответил я. — Вы английский язык все знаете? Нет? Ну тогда на русском…
И я за пару минут рассказал благородным донам, в общих чертах, смысл текстов всех пяти песен, которые я передал интуристу.
— Мне кажется, часть стихов — белиберда какая-то. Совершенно нет никакого смысла, и не понятно о чём они, — сказал толстый, после того, как я прочитал стихи последней песни.
— А на мой взгляд вполне себе ничего. Когда автор читал стихи, я в уме переводил некоторые его предложения. На английском, это звучит вполне себе пристойно и логично, — произнёс бородатый и тут же посмотрев на коллег словно испугавшись быстро поправился: — Но это на первый взгляд. Разумеется, только при детальном анализе текста можно будет сделать правильный и точный вывод.
— Ладно, со встречей и песнями всё в общем понятно, — произнёс худой, который, вероятно, был комитетчиком и, что-то черкнув себе, в лежащем перед ним блокноте, продолжил: — Остаётся главный вопрос: Что этому иностранцу нужно от нашего гражданина? Какие будут предположения, учитывая рассказанное Александром? — Никто ничего не ответил, поэтому худой обратился ко мне: — Зачем вообще нужно было связываться с иностранцем? Разве у советского комсомольца нет других дел? Разве американцы советскому человеку друзья?! Вдруг этот иностранец враг? Шпион?! Вдруг это агент ЦРУ и хочет тебя завербовать?
— Вы подозреваете, что он враг? — подняв бровь, якобы удивился я и через секунду предложил: — Так не пускайте его в Советский Союз и всё. Пусть в США своей шпионит!
— Как у тебя всё просто получается — не пускайте и всё, — крякнул толстяк. — А если нельзя не пускать?
— Как это нельзя? — возмутился пионер.
— А вот так! — отрезал хозяин кабинета. — Ты ещё мал и многого не понимаешь. Есть такие моменты, где нельзя не пускать.
— Товарищи, но если врага нельзя не пускать, то есть другой вариант, — обрадовал я, вспыхнувшей в мозгу идеей, и предложил: — Он на чём к нам приехать должен? На самолёте прилететь? Ну так надо просто подогнать к аэропорту пару-тройку танков и прямой наводкой расстрелять самолёт при приземлении к чёртовый бабушке, оставив горящий фюзеляж на взлётке. И не беда, что при этом погибнут пилоты и другие пассажиры. Лес рубят — щепки летят! К тому же, вдруг иностранный шпион их ещё в полёте завербовать успел! А так мы уничтожим опасного вражеского лазутчика со стопроцентной вероятностью. Я думаю после такого приёма, иностранные граждане тысячу раз подумают, в следующий раз, лететь к нам или поостеречься.
При моих, вполне себе, логичных словах присутствующие впали в ступор и замолчали. Я же, видя такое дело, начал размышлять про себя, не предложить ли им ещё один вариант для ликвидации возможного агента западных спецслужб — сбить самолёт средствами ПВО в воздухе, но мои психически ненормальные мысли прервал худой.
— Если ты считаешь, что это смешная шутка, то в принципе действительно смешно, — ледяным тоном процедил вероятный комитетчик. — Но план твой немного запоздал. Тейлор уже приехал и находится в гостинице.
— Тогда быть может ракетно-бомбовый удар по гостинице? — предложил я ещё один, не менее действенный, способ избавится от империалистического наймита.
— Предложение Ваше несвоевременное, — отрезал толстяк и поморщившись крякнул, показав рукой на настенные часы. — Сидеть тут и выдумывать разные сказки можно сколько угодно, но хочу напомнить, через пол часа американец будет здесь, поэтому давайте прекратим фантазировать и подойдём к вопросу более серьёзно. Вы, Васин, возьмите себя в руки и прекратите дурачится. Нам сейчас не до шуток. Времени осталось мало, нужно успеть понять, что хочет от Александра иностранец и к чему, в связи с этим, нам готовится.
— Моё мнение, что иностранцу песни понравились и он хочет, чтобы Васин записал ещё, — произнёс худой бородач и оглядел всех присутствующих. — Я думаю это ни у кого не вызывает сомнения и вопросов?
— Что ж ты там за песни-то такие придумал, что к тебе с самой Америки за ними летят, — буркнул усатый, посмотрев на меня.
— Обычные, — ответил пионер, осматривая в свою очередь собеседников безразличным взглядом.
— Ну да ладно, давайте, товарищи, перейдём к делу и обсудим. Как и что мы будем говорить, — предложил повестку дня толстый хозяин кабинета.
— Давайте конечно, — согласился я, — но для начала хотелось бы узнать, как вас зовут, и кто вы.
Совещались мы вплоть до приезда интуриста. И так как истинных мотивов интереса никто из нас не знал, то все присутствующие скопом решили дать мне кучу разных советов и инструкций, суть которых сводилась собственно к одному — «сиди молча, а мы сами всё разрулим».