Страница 10 из 29
Иларион подчеркивал, что князь Владимир, распространивший христианство на Руси, был продолжателем деяний своего отца Святослава и деда Игоря, бывших язычниками, но сделавших для Русского государства очень много. Иларион обращает внимание, что «не в бедной и безвестной стране были они владыками, а в Русской, о которой знают и слышат во всех четырех концах земли»[22].
Таким образом, Иларион стал первым выразителем той исторической концепции, согласно которой история Русского государства, а затем история России были органичной частью всемирной истории, при этом Россия сыграла в этой истории выдающуюся роль.
Первым русским историком-ученым можно с полным основанием назвать работавшего в середине XVIII века Василия Никитовича Татищева. Книга Ю. Дойкова «Самые знаменитые историки России» (1995) начинается с биографии именно В. Н. Татищева[23]. Он был автором обширного исторического труда «История Российская с самых древнейших времен». Книга состояла из нескольких томов, писалась на протяжении многих лет в 30–40-е годы XVIII века, но была впервые опубликована в 1768 году после смерти автора.
Род Татищева происходил из смоленских князей, то есть Татищев был Рюриковичем, потомком первого русского князя Рюрика. Татищев, будучи образованным человеком, сопоставлял особенности таких форм государственного устройства, как демократия, аристократия и самодержавная монархия, видел достоинства каждой из этих форм. Но он посчитал, что для государств, занимающих огромные территории, приемлема и эффективна только самодержавная монархия. Эту идею в последующем будут повторять и разделять многие ученые России, например знаменитый историк начала XIX века Н. М. Карамзин, который возвел эту идею в ранг концепции.
Следует заметить, что в принципиальном плане данная концепция еще до Карамзина была выражена в середине XVIII века в небольшой книге М. В. Ломоносова «Древняя история российская от начала российского народа до кончины великого князя Ярослава Первого, или до 1054 года». Эту книгу Ломоносов заканчивал порицанием Ярослава Мудрого за то, что тот сохранил вечевые, демократические порядки Новгорода[24]. Но Ломоносов написал эту книгу по указанию императрицы Елизаветы, самодержавной правительницы, и не мог не защищать самодержавие.
Книга Н. М. Карамзина «История государства Российского», первые тома которой были изданы в 1818 году, тоже писалась фактически по заказу императора Александра I, и она выражала взгляд на историю, желанный императору, – самодержавие всегда было в России и оно является благом для России. Еще раньше император познакомился с небольшой работой Карамзина «Записка о древней и новой России», написанной в 1811 году, где автор кратко говорил о полезности для России самодержавия и крепостного права.
Следует заметить, что эта концепция истории России, возвеличивающая самодержавие и деспотизм, была критически оценена А. С. Пушкиным, свидетельством чему служит следующая эпиграмма:
Карамзин писал свою историю в качестве придворного историографа, причем за приличные деньги, и не мог не восхвалять самодержавие. Долгое время не только Карамзин, но и все другие авторы не могли писать все то, что они считали верным. И только во второй половине XIX века, после вступления на престол царя Александра II, начались демократические преобразования, появилась свобода научного творчества. Вторая половина XIX века – это время деятельности многих талантливых русских историков, таких как К. Д. Кавелин, Б. Н. Чичерин, Н. И. Костомаров, С. М. Соловьев, В. О. Ключевский, В. И. Сергеевич и др.
В. И. Сергеевич посвятил себя исследованию крайне важного круга проблем русской истории – истории русского права, государственных органов власти и социальных слоев русского общества от времени возникновения Русского государства и до XVII века, а по некоторым проблемам и до XIX века. Результатом этих исследований стал фундаментальный 3-томный труд «Русские юридические древности», 1-й том которого вышел в 1890 году. В 1910 г. вышло уже 3-е издание этого труда под названием «Древности русского права». В этих книгах излагаются все ключевые проблемы русской истории, такие как:
– социальный состав и регионы Русского государства;
– законодательство Русского государства;
– причины возникновения крепостного состояния;
– причины разделения Русского государства в конце XI века на отдельные княжества;
– роль вечевой демократии в истории России и соотношение власти вече и княжеской власти.
Согласно Сергеевичу, особенность России – это огромная роль в ее ранней истории вечевой демократии. Сергеевич не считал, что для России всегда было характерно самодержавие, наоборот, это антидемократическое общественное устройство было привнесено на Русь монгольскими завоевателями, уничтожившими русские демократические обычаи и прежде всего главные из них: право выбирать правителя и личная свобода каждого человека – даже простого крестьянина[26].
Сергеевич основывался на концепции, прямо противоположной концепции Карамзина, восходящей еще к Ломоносову и Татищеву. Самое интересное, что эта концепция в кратком, но четком и даже системном виде была сформулирована задолго до Сергеевича. И сделал это выдающийся мыслитель России первой половины XIX века, теоретик декабристского движения Никита Михайлович Муравьев.
Свою концепцию истории России он изложил в своей небольшой двухстраничной работе «Любопытный разговор» (1822), представлявшей собой листовку, которая должна была распространяться среди простого народа и кратко объяснять людям цели общества декабристов. Суть листовки: главное, что есть у каждого человека, – его свобода, которая подарена Богом. На Руси свобода существовала изначально, когда страною правили народные собрания – вече, но затем они были уничтожены монгольским нашествием, после которого злые люди, нарушая волю Бога, ввели самодержавие и рабство[27]. Под рабством в «Любопытном разговоре» понималось крепостное право, а все содержание листовки должно было показать, что самодержавие и крепостное право – нарушение заветов Бога, и, следовательно, они должны быть уничтожены.
Эти основные положения листовки Муравьева в конце XIX века и были фактически повторены в фундаментальном труде историка В. И. Сергеевича «Древности русского права», но с привлечением массы документов в качестве доказательств.
Н. Муравьев не участвовал в вооруженном выступленни 14 декабря 1825 года, поскольку его не было в тот день в Санкт-Петербурге. Тем не менее он был приговорен к смерной казни, замененной двадцатилетней каторгой. С точки зрения самодержавия он заслуживал самого сурового наказния как фактически идейный руководитель тайных обществ. Он был одним из создателей первого подобного общества «Союз спасения», и главное, он являлся автором первого проекта первой деамократической конституции России. По этой конституции в России должна была быть восстановлена демократия, уничтоженная монголами, а также отменено крепостное право и любое подневольное состояние человека.
Исторической концепции Муравьева – Сергеевича придерживался и самый выдающийся российский историк марксистского направления Михаил Николаевич Покровский. В 20–30-е годы XX века книги Покровского были изданы около 90 раз общим тиражом в миллионы экземпляров и на многих языках. После смерти Покровского в 1932 году его имя было присвоено Московскому государственному университету, который носил имя историка Покровского с 1932 по 1937 год[28].
22
Слово о законе и благодати митрополита Илариона // Хрестоматия по древнерусской литературе. М., 1986. С. 23.
23
Дойков Ю. В. Самые знаменитые историки России. М., 2004. С. 5.
24
Ломоносов М. В. Древняя российская история от начала российского народа до кончины великого князя Ярослава Первого, или до 1054 года, сочиненная статским советником, профессором химии Михайлом Ломоносовым. Архангельск, 2006. С. 75.
25
Русская эпиграмма. Л., 1988. С. 240.
26
Сергеевич В. И. Древности русского права: в 3 т. М., 2007. Т. 2: Вече и князь. Советники князя. С. 4, 38.
27
Муравьев Н. М. Любопытный разговор // Социально-политические и философские воззрения декабристов. Т. I. М., 1951. С. 332.
28
О присвоении Московскому государственному университету имени. М. Н. Покровского. Постановление ВЦИК РСФСР // Бюллетень народного комиссариата по просвещению РСФСР. 1932. № 61.