Страница 26 из 98
«Мне это приснилось… Просто приснилось», — билась о грани разума, словно птица о прутья клетки, спасительная мысль.
Я хваталась за неё, цеплялась всем своим естеством, не желая отпускать и возвращаться в реальность. Где я стала ари. Женой тальдена, о котором ровным счётом ничего не знала и знать не желала. Сомнительно, что буду с ним счастлива, раз он имеет какие-то счёты к моим родителям.
Родители!
В сознании воскрес отчаянный крик матери, вспомнилось исступление, с каким отец бросался в огонь. Тут уж я открыла глаза и села на кровати, чтобы в следующую секунду облегчённо выдохнуть — я не во дворце этого подлеца, Шахира Тейрана. Я на окраине Жемчужного города, в нашем семейном особняке, в котором мы останавливаемся, когда приезжаем в столицу.
Я в своей спальне, и в кресле возле скалящегося тьмой камина дремлет папа. Спит беспокойно — его плечи подрагивают и пальцы почему-то сжимаются в кулаки. Но он рядом, и это главное.
Перевела взгляд вправо и увидела маму. Она как раз проскользнула в комнату, осторожно, стараясь не производить ни звука. А увидев, что я не сплю, тихонько позвала:
— Риан… — Подхватив юбки, бросилась ко мне. Обняла так крепко, как не обнимала уже, наверное, целую вечность. — Девочка моя! — прижала к себе, проводя ладонью по моим волосам. Снова и снова, не желая отпускать.
Отпускать сейчас или…
Я мягко отстранилась и проговорила, чувствуя, как сердце замирает в груди:
— Мам, что всё это значит? Я что… правда вышла замуж?
Её светлость побледнела ещё больше, если такое вообще было возможно. Губы её дрожали, вместе с пальцами, которыми она принялась комкать край своего широкого, расшитого золотыми нитями рукава.
— Риан… — Было видно, она пытается подобрать слова, но вместо того чтобы объяснить мне всё внятно, сейчас заплачет.
К счастью, проснулся отец и пришёл ей на помощь. Перебрался ко мне поближе, опустившись на другой край кровати, и теперь держал меня за руку. Пока мама истязала своё ни в чём не повинное платье.
— Кто этот тальден и что ему от меня нужно? — Подтянув повыше подушки, я села и замерла в ожидании объяснений.
Родители переглянулись, после чего его светлость заговорил. Его голос звучал спокойно, но вместе с тем как-то глухо, я бы даже сказала совершенно безжизненно.
— Аман Каррай — младший брат Олеандры Каррай. Одной из алиан, что стали жертвами твоего дяди, Адельмара Талврина.
Вот ведь… тагровая ситуация.
Я мысленно выругалась.
Адельмар Талврин — мамин брат и по совместительству сумасшедший маг, истово ненавидевший всех драконов Адальфивы. Он был уверен, что без них наш мир станет лучше, и делал всё для их уничтожения. Ставил эксперименты на юных алианах и тальденах, пытаясь понять, как избавиться от последних. Стоит отметить, у него это почти получилось. К счастью, его вовремя остановили.
Если мне не изменяет память, та девушка, Олеандра, стала последней жертвой его злодеяний. Потом дядю поймали и заточили в Салейме — одном из родовых замков Талвринов.
Я бы поняла, если бы Карраи пытались добраться до него, чтобы отомстить за смерть Олеандры. Но вместо этого они добрались до меня.
Кажется, я произнесла это вслух, потому что отец проговорил:
— Этот мальчишка решил, что Талврины недостаточно наказаны, и теперь пытается побольнее ранить твою мать… Всех нас! Через тебя. Но он тебя не получит!
Мама смахнула скатившуюся по щеке слезу и снова принялась, сама того не замечая, распускать вышивку на рукаве. Я накрыла её руку своей, забирая эту дрожь, и спросила, спокойно и невозмутимо:
— Вот только теперь по закону я его жена?
Как ни странно, я действительно чувствовала себя спокойной, и из глубин души удушающей волной больше не поднимался страх. Мой отец — не последний в Рассветном королевстве тальден. Закон законом, но я уверена, он сделает всё возможное и невозможное, чтобы этот брак признали недействительным.
Ведь он ещё даже не был консуммирован!
А Каррай говорил что-то о «покоришься сама, добровольно».
Наивный.
Отец напряжённо кивнул:
— Да, ты стала его женой. Но я его к тебе больше не подпущу! — воскликнул так грозно, что я поёжилась. И снова руки сжаты в кулаки, а в глазах, таких же ярких, как и мои, — ненависть. — Одной богине известно, какую судьбу Каррай тебе уготовил. Однако ничего из задуманного им не случится. Я не позволю.
— А как же нерушимый союз пред Ясноликой и всем миром?
— Нерушимый на словах, а с позволения правителя… — хмуро припечатал родитель.
Почувствовала, как губы сами собой растягиваются в улыбке — столько непоколебимой решимости звучало в родном голосе, что Карраю оставалось только посочувствовать.