Страница 76 из 95
Через несколько минут в проеме окна показался капитан Никулин. Увидев, что здание обстреливается с двух сторон боевиками, офицер поспешил на выручку Малофееву. Прибыл один, штурмовая группа за ним не пошла – солдаты испугались.
Цеханович рассказал о случившемся. Решили вытащить генерала и пробиваться к своим. Но в этот момент по зданию боевики вновь открыли ураганный огонь. Видимо, догадались, что здесь находится кто-то из командования группировки.
Только через два дня, после нанесенного артиллерийского удара, одной из наших штурмовых групп удалось прорваться к зданию. Но тело Малофеева не обнаружили.
Мне было поручено выехать на место гибели генерала, что я и сделал, взяв с собой полковника Стволова из 205-й бригады с группой разведчиков и саперов. Не сразу удалось обнаружить тела погибших генерала и сержанта. Они лежали в 15-20 метрах от того злополучного здания, в нескольких шагах друг от друга с перевязанными запястьями рук (так легче было тащить их волоком), а рядом убитый боевик (видимо, попал под артобстрел, когда волок мертвых).
Михаил Юрьевич прибыл к нам из Ленинградского военного округа. Не успев толком принять дела у бывшего заместителя командующего 58-й армией по боевой подготовке, как сразу же вынужден был отправиться в зону боевых действий. С первых дней на войне проявил себя не только грамотным, знающим военное дело, но и храбрым командиром.
Если бы тогда, на улице Коперника, солдаты и офицеры штурмовых отрядов сумели перебороть в себе страх перед озверевшими боевиками, не было бы этой трагедии. Гибель генерала Малофеева напомнила всем россиянам, какой ценой давалась победа в схватке с бандитами.
А через два месяца уже в горах Веденского района мы потеряли другого прекрасного генерала – А. Отраковского, командовавшего морскими пехотинцами. Не выдержало сердце.
Я хорошо знал Александра Ивановича еще по первой войне. Когда началась контртеррористическая операция, он снова оказался в Чечне. Батальоны морской пехоты действовали в составе войск моей восточной группировки. Наблюдая за этим генералом, уже имевшим громкое боевое имя и славу, я невольно ловил себя на мысли: «А ведь он, кроме как по возрасту, ничем не отличался от рядового бойца». Не было на той войне другого такого генерала, кто был так близок к солдату. Отраковский в прямом смысле дневал и ночевал в окопах рядом с подчиненными. Пользовался у них непререкаемым авторитетом, о таких в народе говорят: «Настоящий пахарь».
Мы виделись в последний раз за несколько дней до его смерти. Александр Иванович выглядел уставшим, но виду не подавал, шутил. Он умер во сне, в своей походной палатке. Колоссальное нервное напряжение последних месяцев окончательно подорвало его здоровье. От него никогда не слышали и намека на жалобы, на выпавшие тяготы и лишения. А в трудную минуту он всегда первым приходил на помощь другим.
Несмотря на отчаянное сопротивление боевиков, подразделения Объединенной группировки войск к 23 января овладели консервным и молочным заводами, вышли к автомобильному мосту через Сунжу, освободили от бандитов поселок Пригородный, 15-й военный городок и три микрорайона, взяли под свой контроль железнодорожный вокзал и депо.
При захвате моста и плацдарма на правом берегу реки передовым подразделениям штурмового отряда поначалу не удалось закрепиться на отвоеванных позициях. Бандиты перегруппировались и выбили-таки наших. Тогда для предотвращения маневра резерва боевиков в бой на разных участках вступили подразделения 205-й бригады 423-го и 255-го полков. В результате ситуацию удалось исправить и, более того, создать благоприятные предпосылки для дальнейшего наступления.
31 января батальоны 245-го полка и 674-го полка особого назначения захватили северо-восточный сектор площади Минутка, а южной частью овладел батальон 506-го полка. Оборона противника в целом была нарушена, оказались разгромлеными главные силы бандформирований и их резервы. После этого сопротивление носило исключительно очаговый характер.
Бандитам ничего не оставалось, как попытаться прорваться из Грозного и уйти в горы. Мы предполагали вероятность прорыва по одному из трех направлений:
– через Старую Сунжу в направлении Аргуна;
– через поселок Пригородный в сторону Шали;
– через Черноречье на Урус-Мартан и далее в сторону гор.
На этих направлениях мы и сосредоточили свои усилия. На стыках между блокирующими город подразделениями оборудовались дополнительные минные поля (как управляемые, так и неуправляемые), огневые позиции, а артиллерийские орудия выводились на прямую наводку.
Уже в первые дни нового года боевиками были предприняты попытки прорыва. Так, 3 января через поселок Черноречье и лесной массив вдоль реки Сунжа, ночью, используя туман, около 200 человек прорвались на южные окраины Алхан-Калы, но были блокированы здесь нашими войсками и в конечном счете уничтожены.
Подобные попытки были и на других направлениях. Однако на основной прорыв бандиты решились только тогда, когда войска группировки фактически овладели большей частью города.
Чтобы выманить боевиков из осажденного города, в штабе ОГВ был разработан оригинальный план. Назовем его условно «Волчья яма». В рамках этого плана в эфир была запущена дезинформация: с помощью ложного радиообмена бандитам навязывалась мысль, что в кольце окружения есть бреши, где можно пройти. На стыках между полками боевая активность сводилась до минимума. Заработала и агентурная разведка, «подсказывая» полевым командирам пути выхода из кольца. Параллельно с этими мероприятиями в нескольких направлениях мы готовили своеобразные «коридоры» для противника.
Бандиты клюнули на приманку. В ночь с 29 на 30 января остатки боеспособных отрядов попытались прорваться через Старую Сунжу, на стыке между 15-м и 276-м мотострелковым полком. Свыше 600 боевиков устремились в прорыв. Вперед себя они пускали животных и пленных. Многие бандиты погибли тогда на минных полях, многие получили тяжелые ранения, в том числе и известные полевые командиры. Басаев – один из них… Той ночью боевики недосчитались около 300 человек только убитыми. Большинство выживших сдались в плен. Лишь немногим удалось вырваться из города.