Остров везения

Именно туда сейчас и шел грузопассажирский пароход «Смоленск», а Саша занимал на нем шикарную трехкомнатную каюту. Если честно, то он предпочел бы куда более скромную, но на современном крейсере, а не предоставленные в его распоряжение хоромы на этом допотопном корыте. С пробегом – или как там оно называется у моряков – проплывом или проходом? - не меньше чем в десяток кругосветок. Ведь уже в русско-японской войне «Смоленск» активно участвовал, будучи далеко не новым. Да и во время мировой корабль тоже не отсиживался по нейтральным портам. Правда, капитальный ремонт он прошел в Германии и совсем недавно, но все равно у Александра имелись вполне обоснованные подозрения, что почтенный ветеран от такого шторма, который сейчас бушевал в Тихом океане, очень даже может и утонуть. Тем более что капитан даже не пытался развернуть свой корабль носом к волнам, а продолжал курс на остров Пасхи – правда, уменьшив скорость до десяти узлов. И теперь крены «Смоленска» иногда доходили до пятнадцати градусов. Вообще-то маленькая яхточка, на которой старший лаборант часто катался по Чудскому озеру, при хорошем ветре без особых последствий кренилась и до тридцати, но Саша сильно подозревал, что пароход водоизмещением в двенадцать тысяч тонн – это все-таки не трехтонная яхта. И ему даже пятнадцати градусов может оказаться вполне достаточно. Особенно если сместится груз в трюме, а его там немало.

«Смоленск» вез первую партию машин, материалов и оборудования для постройки на острове Пасхи аэродрома, способного принимать стратегические бомбардировщики или межконтинентальные пассажирские лайнеры, то есть с полуторакилометровой бетонированной полосой. Об этом знали все, в данный момент находящиеся на борту. Имелась и вторая задача, несколько более секретная, хотя и первая не отличалась особой открытостью. Кроме аэродрома, на острове должен был появиться объект «Арктическая Заря».

 

Дело было в том, что, согласно теории Арутюняна, доработанной и расширенной Капицей, точность прицеливания при межмировом забросе от координат места старта не зависела. И практика это подтверждала, но только в тех случаях, когда за пультом сидел не Кобзев. Однако в этом случае точность, во-первых, получалась в среднем несколько выше максимально возможной по теории. А во-вторых, она явно зависела от того, откуда именно происходил заброс.

Френкель уже третий год пытался разработать свою теорию, объясняющую эти факты, но пока продвинулся не очень далеко. Нет, какое-то объяснение, причем уже с математическим аппаратом, у него было. Однако предсказать места повышенной точности оно пока не могло. Кроме того, теория Френкеля отличалась избыточной заумностью – настолько, что ее не мог толком понять даже Арутюнян, не говоря уж самом авторе.

Места для почти всех «Зорь» выбирал сам Кобзев, руководствуясь исключительно свой интуицией. И только координаты «Арктической Зари» были заданы лично государственным канцлером. На вопрос «почему именно там» Найденов ответил:

- Мне кажется, что пока вам это знать рано. Постройте объект, запустите установку, составьте свое мнение о новом месте. И только потом вскройте пакет, который будет отдельно доставлен на остров – там объясняются все мои соображения.

 

Несмотря на опасения старшего лаборанта, «Смоленск» нормально перенес шторм и прибыл к острову Пасхи с опозданием всего в несколько часов, вечером вместо утра по плану. Поэтому высадка была отложена, до темноты все равно не успеть, а бухта Анакена в этот день не очень годилась для ночной стоянки. Ведь никакой защиты кораблю она обеспечить не могла, а ветер дул с северо-востока. Поэтому «Смоленск» встал на ночь в бухте Вайху на юге острова, где предполагалась разгрузка оборудования для постройки аэродрома.

С утра ветер, не изменив направления, только усилился, поэтому разгружать Сашину аппаратуру тоже пришлось здесь, несмотря на то, что место для «Зари» было выделено на восточном склоне горы Теревака, то есть неподалеку от Анакены. Впрочем, по дороге, которую когда-то построили аборигены для транспортировки своих статуй, бульдозер, как было обещано Александру, дотащит трейлер с оборудованием объекта часов за пять-шесть. Поэтому Кобзев решил потратить свободное время на мотоциклетную экскурсию по острову.

Почти ничего неожиданного он не увидел. Все та же красная земля, желтая трава и кое-где чахлые кустики, как на фотографиях, сделанных первой экспедицией. Впрочем, одно отличие нашлось быстро – на берегу около поселка Ханга-Роа стояла одинокая каменная статуя. При том, что еще полгода назад все истуканы острова валялись как попало, стоящих не был ни одного, что отмечали все исследователи, начиная с середины девятнадцатого века и заканчивая Анастасией Найденовой.

Вскоре выяснилась, что на побережье рядом с Анакеной стоит еще одна, причем раза в полтора крупнее, а скучающие морские пехотинцы быстро посвятили Александра в тайну восстания статуй.

Оказывается, месяца два назад остров изволил посетить его светлейшее высочество лорд-протектор Курильского королевства собственной персоной. И он решил, что это событие надо как-нибудь увековечить, для чего поинтересовался у туземцев, не смогут ли они поднять и поставить какую-нибудь из валяющихся статуй. Что удивительно, аборигены согласились, потребовав четыре бревна, пятьдесят метров прочной веревки и десять пиастров авансом. Причем, как быстро выяснилось, аборигены удвоили потребные количества всего, чтобы потом поторговаться, но Одуванчик, изумленный малостью заказанного, тут же предоставил все просимое. И через одиннадцать дней одинокая статуя, снабженная соответствующей табличкой, гордо стояла на краю поселка.