Сказки детям

Вечерами, прижавшись к маме, Пикколо просил разрешить ему погулять во дворе вместе с другими курами. Мама обнимала его, обещая, что вскоре это обязательно случится: «Вот соберётся бабушка на базар, наполнит два ведра куриными яйцами, сядет в большой дребезжащий грузовик, заведёт мотор, так что посыплются искры и пойдёт дым, и уедет по сельской дороге. И тогда хозяевами на целый день останутся куры! И ты сможешь гулять вместе со всеми!» Другие куры поддакивали маме, успокаивая Пикколо, обещая ему, что всё вскоре наладится. Он перестанет быть жёлтеньким, а станет цветным, как все остальные курочки, и тогда будет неотличим от других. Хозяйка и не узнает ничего, не заметит, не догадается, потому что стара и слепа, а кур и вовсе не считает! Пикколо от этого кудахтанья быстро засыпал, прижавшись к маме.

Но дни шли за днями, а хозяйка так и не уезжала. Вскоре сквозь жёлтый пух у цыплёночка стали пробиваться белые пёрышки. Лапки и шейка вытянулись, и Пикколо уже с трудом умещался в гнезде.

В один из июньских дней Пикколо услышал странный шорох. Вскоре показался и гость. Это была ласка. Мелькнула рыже-коричневая шкурка с белым брюшком. Ласка встала бесшумно на задние лапки посреди курятника и внимательно осмотрелась. Её чёрный нос обнюхивал воздух, а уши прислушивались к шуму двора. Заметив белое крупное яйцо, ласка метнулась к нему. Разбив скорлупу, мгновенно съела. Тут же бросилась к другому. Ласка торопилась. «Воровка!» – понял Пикколо и решил немедленно прогнать ласку. Выпрыгнул неожиданно из гнезда и запищал угрожающим голосом. Но подросшая лапа зацепилась за доску и Пикколо повалился набок, беспомощно махая крыльями. Тут же увидел перед собой крошечные, злые глазки и белые мелкие зубы, готовые укусить. Но в эту секунду влетевший петух клюнул ласку что есть мочи в голову. Вбежавшие куры подняли страшный шум, бросились на воровку. На такой переполох явилась хозяйка, опираясь на трость. В руке у неё был зажат камень. Она кинула им в воровку, но поздно – хвост ласки мелькнул между досок в полу и исчез.

Хозяйка, тяжело дыша от такого волнения, присела на скамеечку. Куры, кудахтая, принялись обсуждать происшествие, хвалить Пикколо. Тут хозяйка и заметила жёлтого цыпленка с редкими белыми пёрышками. Она помогла Пикколо освободить застрявшую лапу. Рассмотрела его внимательно, погладила пальцем по головке, поцокала одобрительно языком и отпустила к курам.

Куры тут же торжественно вывели Пикколо во двор. Солнце ослепило непривыкшие к свету глаза цыплёнка, прогрело мягкий пушок на спинке. Горячая земля жгла лапки. «Не забирайся в густую траву, застрянешь, – учила мама. – Разгребай землю аккуратно в поисках червячков, не торопись, а то вместо зёрнышка камешком подавишься!» Пикколо кивал, подпрыгивая от радости и бегая туда-сюда. Курочки наперебой звали цыплёнка, угощая найденными хлебными крошками и семечками. Потом подвели к корыту с водой. Но цыпленок был мал и никак не допрыгивал, чтобы водички напиться. Тогда петух подсадил его и Пикколо плюхнулся в корыто. Как запищал с испугу! Он ни разу в жизни не купался. Но вскоре ему понравилось. С тех пор Пикколо не приходилось больше прятаться.

К концу лета выяснилось, что Пикколо – маленький петушок, а не курочка, с красивыми радужными перьями. Бабушка часто угощала кур остатками пирога или булочкой. Разбрасывая дрожащей рукой лакомство, громко звала: «Пикколо, Пикколо, Пикколо!» Наблюдая, как петушок склёвывает самые крупные кусочки, одобрительно цокала, обтирая руки о фартук.

Удивительная история, но по-настоящему правдивая. Она о том, как у маленького цыплёнка в груди билось огромное отважное сердце.

Катерина

Катерина – это пони, которую купили в большое поместье Алмазовых для дочери Лии. Породистую лошадку с глазами редкого зелёного оттенка сразу полюбили в поместье. Для пони выделили отдельный загон, часто выгуливали и даже оставляли гулять по двору сколько захочется. В пушистый хвост и гриву вплетали цветы и ленты. Катерина не работала, а только катала Лию, помогая девочке освоить верховую езду. У девочки получалось на редкость хорошо, особенно преодолевать препятствия – лунки с водой и специально выставленные небольшие заборчики.

Когда дочка Алмазовых Лия училась говорить, завидев лошадь, она кричала «Катя! Катя!», тем самым давая понять, что хочет кататься. Поэтому имя для пони было выбрано заранее.

Катерине нравилось в поместье, загон она считала своим домом, а маленькую Лию – хозяйкой. Лия всем сердцем полюбила лошадку и с большим удовольствием навещала её по вечерам, принося угощения – кусочек недоеденного пирога или сахар.

Шло время. Лие исполнилось десять лет. Она считала себя почти взрослой барышней и мечтала о настоящей лошади – породистом скакуне. Теперь она редко навещала Катерину и совсем не ездила верхом. За ненадобностью лошадку решили продать. Вывели поутру на сельский рынок и продали занедорого, крестьянину.

Крестьянин был беден – медная монета, отданная за лошадку, была его последними деньгами. Он отвел Катерину в село и поселил в сарае вместе с коровой и свиньями. Пришлось ей работать, тяжести возить. Ещё пони сдавали в аренду на полевые работы за копеечки другим крестьянам. Кормили Катерину плохо, а работать приходилось много.

Прошло семь лет. Однажды Катерина заболела, а у крестьянина не было денег на её лечение. И решил он сдать пони на живодёрню. Накинул веревку на шею и повёл. Поставили лошадку на весы. А она совсем больна и худа, мало весит. Совсем мало мяса – одни кости. И тут заметил хозяин живодёрни, как у пони из глаз слёзы выкатились. Дал он три медяка крестьянину и велел убираться восвояси.

«Породистая пони, и глаза необыкновенные – зелёные», – подумал хозяин живодёрни. Он был не очень богат, но и не совсем беден. Выделил он в загоне для пони место. Откормил её, вылечил. Так как оказалось, что болезнь пони из-за голода, то вскоре стала Катерина прежней – красавицей. Грива – хоть косы заплетай!

А тут слух прошёл, что в поместье Алмазовых маленькому барину пони хотят купить. И не какую-нибудь, а обязательно породистую! Обрадовался хозяин живодёрни. «Пойду, – думает, – отведу пони, глядишь, денег заработаю. Старшая дочь Лия у них на выданье уже, а барчук – четырёх лет от роду, лошадка как раз для него! Да и Катерине в барском доме самое место! Разве есть для лошадки лучше дело, чем ребёнка катать?»

Намыли, расчесали Катерину, вплели в хвост красный бант и повели в поместье. Конюхи, что при барском доме давно работали, сразу узнали её, обрадовались. Какой тут гомон и крик поднялся! Побежали наперегонки, перекрикивая друг друга, барину докладывать. Новость счастливая! Новость – всем новостям новость!

Оказалось, когда Лия узнала о продаже пони, то долго плакала, никак не могла утешиться. Уж барин и барыня как только ни увещевали дочку, какими сладостями ни задаривали! Кинулись искать везде Катерину, а найти уже не смогли. Даже объявление на базарной площади к столбу прибили, но поздно: купивший её крестьянин жил в дальнем селе и никто с ним знаком не был.

Обнимала, целовала пони вся барская семья. Хозяина живодёрни щедро отблагодарили – дали три золотых монеты. С тех пор жила Катерина в поместье как королева. Катала барского сына Петра, как раньше Лию. Добрый, хороший мальчик Пётр полюбил лошадку, считал своей. Лия часто в конюшню приходила, приносила сахар и угощения разные для Катерины. Однажды даже спор у детей зашёл, чья это лошадка: Лии или Петра? Пришлось барину детей судить, раз такой спор вышел. «Это лошадка – общая, семейная, наша! – сказал он. – Лошадь семьи Алмазовых!» На том и порешили.