Тёмные пути

– Не удивил. – Марфа не стала чиниться и переступила через порог. – Мужик без бабы дичает, это всем с давних пор известно.

– Не соглашусь, – возразил я. – У матерых холостяков в квартирах все стерильно и аккуратно, как в иных больницах. Порядок такой, что жуть берет.

– Холостяки из убежденных – это другое, – поправила меня верховная ведьма, усаживаясь на табурет. – Это, почитай, те же скопцы, только не физически изувеченные, а морально. Сами себе чего-то придумали, сами в это поверили да еще тем и гордятся. Да ты сумки ставь на стол-то, ставь, сейчас Изольда ими займется.

– Вроде как вы ко мне в гости пришли, а не я к вам.

– По большому счету напросились, – поправила меня Марфа. – Это многое меняет. Потому и не с пустыми руками. А ты чего стоишь? Давай, давай. Вон плита, вон чайник, тарелки у него, небось, там. Верно?

– Верно, – подтвердил я, глядя на то, как спутница верховной ведьмы сноровисто взялась за дело. – Может, я…

– Сядь уже и не мешайся, – велела мне ведьма. – Или, вон, покурить сходи. Это женское дело, не мужское. О, суседушки твои зашебуршились. Учуяли меня, стало быть.

– Кто? – не понял я. – Вы сейчас о ком?

– О них, родимых, – усмехнулась Марфа и рявкнула: – Угомонитесь уже. Клянусь Луной, что в эту ночь ни дому этому, ни тем, кто в нем обитает, вреда не причиню. И прислужница моя тоже. Гостьи мы тут, потому Покон чтим. Довольны?

Скрипнула дверца отсека, что находился под раковиной, оттуда выбрался Анисий Фомич, отвесил ведьме поклон и произнес:

– Благодарствуем.

– Что же это у тебя лифт-то такой неприглядный? – Погрозила ему пальцем Марфа. – Кнопки пожженные, смердит в нем, как в нужнике. Непорядок!

– Так это… – замялся подъездный, – давно не меняли. А мы сами чего можем? Ничего. Тут же управляющая компания должна…

– Лет сто пятьдесят назад тебя с таким подходом к делу со двора бы шуганули, – сурово заявила старушка. – Причем свои же, овинник с банником. «Управляющая компания, чего мы можем?..» То-то и оно, что ничего. Все, брысь с глаз моих.

Подъездный вздохнул и полез под раковину.

Ого. Стеллу он не боялся совершенно, напротив, чуть ли не пинками ее прочь гнал, когда та его разозлила. А тут вон, Марфа в лицо высказывает нелицеприятные вещи, а он только бородой машет.

Интересная у них в Ночи все же система проявления глубокого уважения и соподчинения, очень интересная. Хоть и непонятная мне до сих пор.

– И остальные – кыш! – Топнула ногой верховная ведьма. – Нечего вам уши греть.

В тот же миг что-то стукнуло за холодильником, прошуршало за плитой и в вентиляции. Это, как видно, подъездные разбегались куда подальше от моей квартиры. Ой, чую, вынесет суровый Филат Евстигнеевич снова на обсуждение вопрос о моем отселении из его дома. И отправлюсь я на улицу, солнцем палимый, ветром гонимый…

Может, все же плюнуть на все, бросить работу, выкупить у Шлюндта тот дом, где мы клад взяли, отремонтировать его и там поселиться? По крайней мере, вот так запросто все, кому не лень, туда таскаться на ночь глядя не станут.

Сноровистая Изольда тем временем расставляла на столе тарелки с пирожками, ватрушками, еще какой-то снедью, причем пару раз вроде как случайно меня коснулась – разок бедром, другой грудью. Намек был недвусмысленный, а девица, прямо скажем, симпатичная. И все бы ничего, вот только не люблю я ситуации, шитые белыми нитками, в них за деревьями леса не видишь.

– Чего щуришься? – поинтересовалась у меня Марфа. – Валера, в этой жизни все просто. Нравится что-то – бери. Не отдают – дерись. Это Карлуша слова в простоте не скажет, я такого не люблю.

– В сон клонит, – пояснил я. – За отпуск ритм жизни сбился, встал сегодня рано, вот и сносит меня.

– Намек ясен. – Покивала ведьма. – Ну, мы особо засиживаться не собираемся, сейчас чайку попьем, потолкуем про одно дельце да и уйдем.

Изольда подхватила чайник, закипевший за секунду до слов ее хозяйки, и наполнила наши чашки.

– Это, конечно, не чай. – Окунула пакетик в воду Марфа. – То ли дело у меня дома, там ведь и мелисса в заварку добавлена, и другие травки, тонизирующие и ароматные. Но ты не пожелал заехать, уж не знаю почему.

– Не хотел давать повод для сплетни, – пояснил я. – Ясно же, что самое позднее через час кто-то из наших друзей выкатил бы претензию на предмет сговора за спинами. Не знаю, как вам, а мне подобное ни к чему, и без того забот полон рот. Что до чая – зря вы. «Базилур» на общем фоне очень хорош. И аромат, и крепость наличествуют.

– Ну, если только на общем фоне, – не стала спорить Марфа. – Изольда, ты чего застыла? Садись, вон, рядом с хозяином дома, поухаживай за ним. Валера, ты же не против?

– Вроде у самого руки есть, – усмехнулся я, – не растеряюсь. К тому же по правилам я, как хозяин дома, обязан гостей ублажать. Но в целом – да, в ногах правды нет.

– Мужчинам – мужское, женщинам – женское, – строго произнесла Марфа. – Нам этих новомодных западных причуд не надо. Мы должны быть сильными, чтобы владеть этим миром, с этим не спорю, но это не значит, что для того следует в себе изначальную женскую искру затушить. Ты сам-то с кем свой век коротать предпочтешь? С приятелем среднего пола, у которого из бабьего только титьки остались, или с той, к которой тебя как магнитом тянуть станет, потому что лучше нее на свете никого нет? Которая твой дом на самом деле домом сделает и детишек нарожает?

– Не поспоришь, – согласился я.

Изольда тем временем положила на тарелку кусок кулебяки, пахнущий невозможно одуряюще, подвинула поближе, подперла щеку кулаком и уставилась на меня.

– Она и пекла, – уведомила меня верховная ведьма. – Ешь, ешь. Когда мужик сытый, так с ним дело иметь проще.

– Вкусно, – сообщил я Изольде. – Спасибо.

– Еще бы не вкусно. – Марфа откусила сразу половину ватрушки и запила печево чаем. – С душой делалось, с желанием. А это великое дело.

– Скажите, а Изольда сама говорить умеет? – осторожно уточнил я. – Или только улыбаться?

– Умеет. В прихожей же говорила? Просто попусту языком молоть терпеть не может, не то что иные прочие.

– Вы про Стеллу? Да не так уж много…

– Много, – перебила меня Марфа. – Слишком много. Причем по поводу и без повода, что совсем никуда не годится. И не только в болтовне дело, она себе еще и лишнего много позволила, такого, что ведьме невместно творить. Я терпела долго, но всему есть предел, потому в ближайшее время вы вряд ли увидитесь.

– Даже так? – Я положил надкусанный ломоть кулебяки на тарелку. – Надеюсь, никаких излишеств вроде прошлого раза вы устраивать не собираетесь? Коленями на стекло – это, конечно, оригинально, но если вы ее искалечите, то здорово усложните мне жизнь. Стелла – редкая стерва, спору нет, но иногда она мне помогает. К тому же мы не просто так с ней сошлись, тут кое-чья воля задействована. Полагаю, вы в курсе, о ком я речь веду?

– А как же. – Ведьма снова отпила чаю. – Мне эта вертихвостка сразу доложилась, в тот же день, как из леса вернулась. Как я ей тогда шею не свернула – сама не понимаю. Надо же было додуматься до такого – попробовать наложить лапу на добро Полоза! Да он сроду ни с одной золотинкой не расстанется, что уж тут про венец Гориславы говорить.

На самом деле? Это интересно. Просто мне-то огненный змей тоже кое-что из своих богатств посулил за помощь. Не скажу, что я спешу выполнять его просьбу, но кто знает, вдруг свезет, вдруг найду я того, кто пособником его врагини стал.

– Ну а что до тебя – так вот тебе помощница. – Марфа показала на Изольду. – Чем плоха? И умница, и красавица, в зельях сведуща, крови, опять же, не боится. Что не болтлива – сам в том уже убедился. А та ли ведьма тебе служит, другая – Полозу плевать, уж ты мне поверь. Он про вас до останнего дня и думать забыл.

– Рокировка, значит. – Я встал с табуретки. – Интересное предложение, хоть и неожиданное.

– Стелла – неврастеничка, – наконец-то снова заговорила Изольда, голос ее был мелодичен, хоть и немного низковат. – Я ее давно знаю. Чуть что, она сразу психовать начинает, беситься, крайних искать. У нас ее за это сильно не любят.