Экстремальная археология

Случается, лечу мелкие болячки аборигенов, не выдавая свою истинную целительскую силу. Благо, сейчас в фактории есть настоящий лекарь, способный помогать в тяжёлых случаях. Иногда принимаю участие в общих работах, на которые сгоняют лучших спецов, и в которых я имею свой интерес. В общем, без дела не сижу.

Некоторые меня недолюбливают. Кому-то покоя не дают чужие успехи в столь несерьёзном возрасте. Завидуют. Кто-то помнит историю задушенного мальчишки и почему-то продолжает связывать её со мной. Да, все прекрасно знают, что моей вины там нет, что бедолага попал в жернова глобального заговора против Пятиугольника. Но люди в массе глупы, а потому не склонны к перемене точки зрения. Вот и укоренилось в среде тех, кто обделены интеллектом, мнение, что я как-то в этом замешан.

Итого, немало обывателей считают меня в целом полезным, но не самым симпатичным подростком. Чересчур много себе позволяю; к начальству вхож; вызывающе-самостоятелен; мутноватая история появления в фактории; ещё более мутная история с исчезновением из посёлка, а затем триумфальным возвращением. И крови на моих руках хватает. Пусть убивал я исключительно врагов, но всё равно осадочек остался.

Плюс какие-то непонятые шашни с Императором боли. Как ни скрывай, что я вхож на территорию диких, тайной это остаться не могло. Это на юге уверены, что тут нелегалы с «официалами» сосуществуют, как волки с собаками. На самом деле им изначально приходилось как-то уживаться, мириться друг с другом, разделять сферы интересов. А это подразумевало связи на разных уровнях с обменом информацией.

Лесовик, повстречав на узкой тропке вольного сборщика специй, мог стрелу выпустить, мог посмотреть недобро, а мог и парой слов перекинуться, после чего мирно разойтись. Ну а при следующей встрече, глядишь, общие интересы найдутся.

В общем, мои посещения поселения Имба недолго оставались тайной, а такое не одобряется.

Нелегалы сами по себе, мы сами по себе. Да, связи есть, но они не афишируются, проходят на уровне чего-то постыдного.

Если я при таком ко мне отношении начну выгуливать вокруг Камня своих умертвий, реакция жителей окажется весьма бурной. Негативно бурной, разумеется. Тёмные дела — это запретные дела. И даже то, что здесь, на Крайнем Севере, к некоторым вещам относятся проще, не снижает градуса негатива в адрес носителей магии Смерти.

Очень уж она нехорошая по своей природе. Никому не понравится, что его останки могут пустить на умертвие. А если учесть, что качество слуг некромант способен повышать, убивая «заготовки» долго и мучительно, это всё ухудшает. Плюс тёмные маги нередко увлекаются своим промыслом до такой степени, что начинают терять человеческий облик. Вначале это проявляется лишь психологически, и почти всегда выглядит очень нехорошо.

Говоря проще, в обществе сложился стереотип: раз тёмный, значит садист и психопат, мечтающий о реках крови и горах костей. Крайне несимпатичные личности, любить таких не за что, а вот причин для ненависти более чем достаточно.

Поэтому все опыты с нехорошими делами я проводил даже не в подземелье под факторией, а в таких местах, где никто из непосвящённых не мог на меня наткнуться. Те же затянутые живым туманом равнины, через которые я сумел однажды пройти от края до края — прекрасное место, чтобы осваивать тайную науку. К тому же в процессе её освоения можно массово изничтожать местных не вполне живых обитателей. И то, что они тоже относятся к созданиям Смерти, моих умертвий нисколечко не напрягает.

Слуги некроманта подчиняются хозяину беспрекословно. Забота о себе подобных для них и вовсе пустой звук.

Вне приказов у тварей нет собственных мыслей и желаний. Разве что самый первый мой опыт на этом поприще можно назвать исключением.

Но с историей Кра вопрос мутный, да и у меня его умертвия давно уже нет.

К созданию своего второго по счёту, нормального и по-настоящему сильного костяного помощника я отнёсся со всей возможной ответственностью. Мешок ценных останков до конца осени пылился без дела.

Всё это время я был сильно занят. И дело не в том, что мне пришлось массово изничтожать панцирников в сезон их массовой миграции. Нет, как раз массовости в тот период по официальным отчётам не случилось. Мы с Эшем решили, что нет смысла демонстрировать потенциальную успешность фактории в столь непростой исторический момент. И потому ураганная добыча дорогих специй была перенесена на следующий год.

Я, экспериментируя, провёл десятки опытов с мелкими, ничем не примечательными умертвиями, выясняя, как это работает. Налаживал контакты с Имбом — источником ценнейшей информации по всевозможным тёмным делам. Источник, к сожалению, донельзя мутный, неспособный сказать два слова так, чтобы хотя бы одно из них оказалось полностью понятным.

Книги, которые он мне давал для общего развития по интересующей теме, смотрелись ещё хуже. Складывалось впечатление, что их авторы ночами не спали, придумывая всё новые и новые способы довести свои тексты до абсурда. Вряд ли кроме них кто-то что-то способен из такого бреда уяснить. Даже на Земле, пытаясь читать творения тех унылых писателей, которые провозглашали себя неповторимыми гениями от литературы, при этом сетуя на тотальную тупость читательских масс, неспособных воспринимать высокое творчество, я хоть что-то мог почерпнуть. Хотя бы на уровне правил выделения деепричастных оборотов запятыми, но мог.

Здесь же почти во всех случаях абсолютный мрак.

Потому и не торопился экспериментировать с ценным материалом. Пускал в дело всякую мелочёвку, вроде гоблинов и крысоволков, постепенно собирая информацию. И со временем начал понимать, что книги-то, оказывается, не настолько бредовые. Почти во всех рано или поздно открывалось второе дно, недоступное непосвящённым. То есть они заточены на то, чтобы сбивать с толку «людей с улицы», не подпускать их к потаённым знаниям. Те, кто приобщились к теме, среди невнятных фраз замечают золотые зёрна истины.

Первое, что я выяснил — Кра не являлся умертвием в узком понимании этого слова. Даже смерть его не выглядела смертью. Пока что не понимаю все подробности, но, похоже, он действительно забрался в ту область тьмы, куда лезть не следует. Чересчур увлекся Смертью, как творческой силой. Всё человеческое отвергнул, даже сама жизнь стала для него чем-то чуждым, а то и неприятным. Он променял всё, что делает нас людьми, на нечто другое.

На то, о чём помалкивает Император боли, категорически отказываясь обсуждать со мной тему его друга юности.

Читая книги, экспериментируя с несчастными гоблинами, крысоволками, барсуками и даже кроликами, постепенно я самостоятельно вник в механику процесса.

Умертвие из чего попало сотворить нельзя. По крайней мере — не с моими нынешними силами. Например, те же кайты, даже самые матёрые, для этого не годились.

То есть первое, о чём следует задуматься, если уж решил заняться тёмными делишками, — следует отыскать качественный материал. Авторы нехороших книг все как один завуалировано советуют подобрать достойную жертву и убить её. Желательно всё сделать самостоятельно. Ещё желательнее, чтобы умирала она долго и мучительно.

Насчёт мучений — это не ко мне. Да и убивать человека только ради получения ценного сырья я не согласен. Неразумную тварь — да, могу. Но только без мучений. Поэтому не скажу, что все условия удалось соблюсти, но по итогам попытки захвата Пятиугольника у меня, благодаря помощи Эша, образовалось несколько достойных заготовок.

Второе, что потребуется — души. Это мерцающие сферы разного размера и всевозможных оттенков светлого. Что-то вроде почти белого невесомого стекла, которое слегка прогибается при сильных нажатиях, но тут же восстанавливает форму. Для того чтобы их добывать, надо для начала обзавестись атрибутами Смерти. Выпадают эти шарики тёмным людишкам при убийстве некоторых противников. Причём понять, какие именно существа годятся для такого промысла — сложно. Например, тех же кайт можно изничтожать тысячами, но ни одной не заработаешь, даже из самых матёрых. И вот, уже отчаявшись что-либо из них получить, на очередной ничем не примечательной рыбине получаешь сообщение от ПОРЯДКА.