Страница 22 из 57
— Из Узбекистана. Ты ведь, Пётр, недавно совещание с узбеками собирал по хлопку. Мне не расскажешь?
Ясно, доложили про письмо Якова, да ещё и материалами усугубили. А добрый дедушка Ильич теперь не знает, что делать. Совещается со всеми, с кем только может. И что ему сказать? А пойдём-ка мы с коня.
— Леонид Ильич, мне докладывали, что количество собранного хлопка-сырца регулярно увеличивается, при этом площадь под посев остаётся неизменной, — вот, а теперь испытанный приём — молчание.
— Так удобрения, новые сорта, орошение… — не, не будет у Генсека собеседника, — Тоже думаешь, что приписками занимаются. От бригадира и до Первого секретаря республики.
— Хм.
— А кому тогда вообще верить можно? — схватился за пачку сигарет, но выбросил в угол.
Ну а теперь ход конём.
— Леонид Ильич, я думаю, что главная вина лежит на Госплане.
— Госплан заставляет Первого секретаря компартии Узбекской ССР воровать?
— Хуже, товарищ Генеральный секретарь. Он заставляет воровать и врать всю страну. Он делает всё, чтобы разрушить нашу экономику.
— Сдурел ты, Пётр Миронович?! — посмотрел затравленно на брошенную в угол пачку.
Миронович? Нехороший знак, но отступать-то некуда.
— Представьте себя на месте Рашидова. Всё, что делает республика, можно назвать одним словом — хлопок. К цифрам сейчас не прикапывайтесь — наугад называю, чтобы не путаться в нулях. Вырастили они в позапрошлом году одну тонну — им Госплан на радостях и поднял план на пять процентов. Нужен ведь стране хлопок! Они поднатужились, согнали всех, и детей, и стариков, площади в городах засеяли, неудобья всякие, и с огромным трудом выполнили. Госплан, опять на радостях, им ещё на пять процентов, а удобрений сельхозхимия недодала, а дождь не выпал, а ветер сухой пятую часть посадок угробил. И это узбеки — у них другая культура, нельзя подводить старших. И орденов охота на грудь, тоже другой менталитет. И денег хочется, в конце концов. А в следующем году Госплан им ещё на пять процентов подымет. И что им делать?
— Ты демагогией, Пётр занимаешься, — ну, снова Пётр. Уже лучше.
— Отойдём на секундочку от узбеков. Другой пример: выполнил токарь Иванов план на 125 процентов, новый резец изобрёл. Хвала ему! Дали небольшую премию, и тут же всему цеху план подняли. Ну, избили они Иванова, а план-то делать надо — поднатужились, сделали, но между собой договорились, чтобы план выполнять только на 100,2 процента. Некуда уже поднимать на старых изношенных станках.
— И что?
— А то, что так по всей стране. Госплан, вечное увеличение плана и планирование от достигнутого не дают воли таким Ивановым. Госплан губит страну. Нужно заморозить все нормы, все планы, и объявить по всей стране, что это минимум на десять лет. За перевыполнение и токарь, и бригада, и цех, и завод, и республика будут получать деньги, а увеличения плана не будет. Есть в моём плане минус — это увеличение денежной массы у населения. Нужно заставить Госплан в первую очередь планировать строительство новых заводов и расширение старых именно в тех отраслях, где производятся товары народного потребления. Кроме того, нужно заставить оборонку делать сковородки.
— Подгорный мне такое не раз говорил, да и Косыгин тоже. А американцы? А НАТО?
— Нужно разделить армию. Одну часть сделать боевой машиной — там должны служить за деньги офицеры и прапорщики, а вторая часть, которая в десять раз больше, будет готовить резервистов.
— Ох и врагов ты себе наживёшь.
— А при чем тут я?! Это все придумали вы, Леонид Ильич.
— Но ведь строим новые заводы, станки новые делаем.
— Естественно. Там нужно создавать настоящие комиссии и поднимать план. Леонид Ильич, вы ведь понимаете, что план нельзя поднять приказом. Нужна малая механизация, всякие электрические отвёртки, шуруповёрты — и нужны новые, более совершенные, приёмы работы. Вот Форд придумал конвейер, и производительность в разы увеличилась. Теперь представьте: стоят два токаря рядом и валы точат. Сначала черновая обдирка, потом один размер, потом второй, потом третий, потом сверловка, потом нарезание резьбы. И всё время нужно перестраивать станок. А если черновую обработку будет делать тот второй токарь, а потом, скажем, резьбу нарезать, то ведь только за счёт этого можно несколько часов сэкономить, на несколько процентов план поднять. Или другой пример: два слесаря меняют колеса на машине. Откручивают одно, ставят, закручивают. Обходят машину по кругу. А если их объединить — один с одной стороны, второй с другой? Гораздо быстрее ведь выйдет. И никаких новых станков в обоих случаях не надо. Просто подумать.
— И что сейчас мешает? — усмехнулся Брежнев
— Госплан и система планирования от достигнутого. Это не выгодно никому.
— А коммунисты? Они-то чего молчат?
— А коммунисты — те же токаря, и именно они били морду Иванову.
— И секретарь парторганизации?
— Хуже, тот в это время пьяный в кабинете секретаршу щупал.
— Ты говори, да не заговаривайся.
— Убили мы коммунистов стремлением сделать партию массовой. Каждый школьник должен стать пионером, потом каждый — комсомольцем. Зачем? В пионеры нужно принимать только тех, кто учится на «4» и «5», и ещё спортсмен. В комсомольцы — только отличников и победителей областных спортивных соревнований. Комсомольский значок должен быть орденом, а пионерский галстук — мечтой каждого ученика. На них должны с завистью смотреть! Теперь ясно и с коммунистами. Не начальники и передовики по спискам, а те, кто хочет работать. Нужно провести чистку, сократить раз в десять. Что, без этих взносов не проживём? Помните фильм «Коммунист»? Вот только таких брать. И можно я гвоздь последний забью? Нужно немедленно, прямо завтра, отменить все спецраспределители. Люди ведь о них знают, и что они думают о коммунистах? «Он в партию записался, чтобы ходить в магазин с чёрного хода? Так я тоже тогда в партию вступлю, тоже хочу говядину без очереди с чёрного хода покупать и ботинки импортные».
— Иди домой, Пётр. Не будем сегодня чай пить. Настроение не то. В Завидово сейчас уеду, ремонтируйте тут без меня.
Скис Генсек.
Глава 10
Наблюдал три дня за муравейником. Ни планёрок, ни совещаний. И главное — все работают!!!
Ничего на следующий день не изменилось. Не обрушились небеса на землю. Бригада строителей и узбеков к двум часам выровняла стены, установила мебель, и даже полы помыла у Галины Леонидовны. Не разбредаясь, съездили в столовую, поели за счёт Тишкова, взялись за мебель у Брежнева. Получилось с первого раза. Иностранцы, наверное, строили. Турки? Углы — хоть и не девяносто с точностью до минут, но очень близко к тому.
Закончили в полночь. Хозяев нет, в Завидово. Пётр отдал ключи сурьёзному товарищу на входе, пост изображающему, и поехал домой спать. Устал и вымотался за день сверх всяких «по горло». Думал принять ванну и завалиться. Ванну-то принял и даже завалился — а сна нет ни в одном глазу. Мозг, занятый стройкой весь день, вдруг очнулся и начал самокопанием заниматься. Явно за один раз слишком много информации на Ильича вывалил. Ничего нового, о чём Брежнев не знал, не сказал. Скорее всего, ему не один человек и все эти предложения предлагал — но за один раз и всё вместе?
Как бы не начал перезагружаться компьютер у старенького Вождя. Лежал Пётр, ворочался, думки думал. Пошёл на кухню, кофе поставил. Тут ещё и наследник проснулся, заплакал — зубы режутся. Жена Лия осуждающе глянула на мужа, сидящего в три часа ночи на кухне, в трусах и с большой чашкой кофею.
— Страной рулишь? — зевая, спросила.
— Заснуть не могу.
Выпил кофе, посидел в кресле десяток минут, ни о чём не думая, тупо уставившись в пятнышко на обоях, да и вырубился. Подняли девки, собирающиеся в школу. Усталости и хандры как не бывало. Можно и пару гор своротить.
С этого и пришлось день начинать. Назначено было совещание по «царице полей», приглашены председатели колхозов с разных регионов страны, которые буквально озолотились на кукурузе. Озолотились — это золотые звёзды Героев Соцтруда получили. Кроме того, была и наука. Пётр слушал доклады, делал пометки, задавал вопросы, ругался с ВАСХНИЛовцами, а голова готовила тезисы для продолжения разговора с Брежневым.