Чудовища рая

Почтовая программа открывалась без пароля. Во «входящих» лежало одно-единственное письмо, в качестве отправителя которого указывалась Коринна, а тема гласила: «Встретимся?»

Поколебавшись пару секунд, Даниэль закрыл почтовый ящик и взялся за обнаруженную ранее игру в футбол. Интереса у него, однако, хватило лишь минут на пять, после чего он снова открыл почту и кликнул по письму. Оно оказалось весьма кратким:

Как насчет пикника? Я прихвачу что-нибудь перекусить. Прости, если прошлым вечером показалась сварливой и капризной. Просто очень устала. Обнимашки.

Коринна

Значит, его догадка прошлым вечером была верной. Между Максом и Коринной действительно что-то есть. Возможно, свои отношения они держат в секрете. Вряд ли деревенской девушке прилично встречаться с пациентом клиники.

Оказался он прав и еще кое в чем: Коринна без раздумий приняла его за Макса.

Даниэль совершенно не возражал бы против пикника с Коринной, если бы она хотела встретиться именно с ним. Увы, это было не так. И потом, Макс возвращается уже завтра, так что нужно неотлучно дожидаться его прибытия, а потом сразу же уезжать.

Он жаждал вновь стать самим собой и больше никем не притворяться. Пребывание в клинике, пускай и роскошной, удовольствия ему не доставляло совершенно. И хотя, как ни странно, все до единого принимали его чужую личину, Даниэля все равно глодал страх неминуемого разоблачения. К тому же кое-какие пациенты вызывали у него серьезные опасения. Как там сказал тот чувак в столовой? «Нам не нравятся те, кто плавает под чужим флагом».

Поскорее бы убраться отсюда. Вот только как им провернуть обратный обмен на деле? Придется ли ему прибегнуть к такому же фокусу с фальшивой бородой, чтобы вернуть свой изначальный облик? Так сказать, замаскироваться под самого себя? Ха, надо же было до такого додуматься. Тем не менее мысль о предстоящих затруднениях пришла ему в голову только сейчас. Ладно, Макс должен все устроить.

19

— Доброе утро. Вот и снова четверг, — объявила хозяйка в голубом и поставила на пол бумажный мешок.

— Это мне? — толком не проснувшись, спросил Даниэль.

Девушка рассмеялась. Миниатюрная и темноволосая — та самая, что светила на него фонариком прошлой ночью.

— Сегодня четверг, Макс. Прачечный день. У вас есть что для нас?

Даниэль заглянул в мешок. В нем оказалась стопка аккуратно сложенной чистой одежды.

— Так у вас есть что? — нетерпеливо повторила хозяйка.

— Ваш мешок? — пояснила другая девушка, видя его непроходящее замешательство. Она указала на шкаф, где, по-видимому, и хранились вещи для стирки.

— Ах, одну секунду.

Он достал мешок для прачечной и вручил хозяйкам. Маленькая брюнетка взвесила его в руке и нахмурила изящный лобик:

— А простыни? Они точно здесь?

— Ну конечно же, простыни!

Даниэль бросился в спальную нишу, сорвал с кровати простыни и торопливо запихал их в мешок.

— Забыли, что сегодня четверг? — улыбнулась хозяйка.

Уж что-что, а это-то он не забыл. Просто прачечная совершенно не занимала его мысли.

Едва лишь за девушками закрылась дверь, он разгрузил мешок. Одежда Макса, а на дне комплект чистых выглаженных простыней.

Застилая постель в тесной нише, Даниэль обнаружил на полу какую-то бумажку, по-видимому упавшую, когда он сдернул простыни. Это оказалась фотография, которую Макс показывал ему в ночь перед отъездом. Избитая девушка. Дочь предателя. Жертва мафии. Очевидно, Макс хранил снимок под матрацем.

Даниэль приподнял его посмотреть, не спрятано ли там и письмо с угрозами. Нет, пусто.

Он сунул фотографию на прежнее место и закончил застилать простыни. Что ж, для Макса вполне типично возвращаться именно в четверг, после выдачи чистого постельного белья. Будет спать себе на свеженьком, в то время как ему приходилось довольствоваться чужими затхлыми простынями.

Почти весь день Даниэль провел в коттедже и лишь около семи вечера спустился по склону мимо современных стеклянных построек к главному старому зданию.

Было пасмурно, но все еще тепло. По ощущениям воздух в долине застоялся, словно в непроветриваемой комнате. Падали редкие капли дождика. С теннисных кортов доносились звуки ударов по мячику.

Поднявшись по декорированной лестнице, Даниэль прошел через вестибюль к стойке регистрации.

— Простите, — обратился он к хозяйке, занятой за компьютером. Та обернулась к нему с дружелюбной улыбкой.

— Привет, Макс. Чем могу помочь?

— Я хотел бы узнать, не приехал ли мой брат. Вдруг я как-то разминулся с ним.

Вопрос, однако, заглушили пронзительные выкрики, и ему пришлось повторить. Через открытые двери в вестибюль Даниэль увидел тощего мужчину, что выговаривал ему насчет кресла у бассейна, и пожилую, но весьма бойкую женщину. Они с азартом во что-то играли.

— Ваш брат? Который навещал вас пару дней назад? — удивилась хозяйка.

— Да, он.

— Разве он собирался вернуться? Я думала, он поехал домой в Швецию.

— Нет, он хотел немного попутешествовать. Побольше посмотреть Швейцарию.

— Понимаю. Химмельсталь — место красивое, но уж очень маленькое… тесное.

Девушка издала ироничный и одновременно несколько смущенный смешок, словно не была уверена в реакции собеседника на шутку.

— И перед возвращением в Швецию он собирался снова заглянуть ко мне, — продолжал Даниэль. — Я просто хочу выяснить, не приехал ли он еще.

Тут дама в вестибюле расхохоталась и откинулась в роскошно обитом кресле, а мужчина гневно застучал фишкой по столику.

— Я его не видела, — со всей серьезностью ответила хозяйка.

— Ничего, я всего лишь хотел убедиться.

Даниэль понуро вернулся в коттедж. Дождь так и не собрался.

Прождав часа полтора, он снова отправился к стойке регистрации.

— Мне очень жаль, Макс, но ваш брат еще не приехал, — сообщила ему хозяйка, прежде чем он успел раскрыть рот.

Даниэль вышел наружу и принялся бродить перед фасадом главного корпуса, поглядывая на дорогу, по которой несколькими днями ранее его и привез сюда фургон. Стемнело. Безрезультатно прождав до десяти часов, он вернулся к себе. Четверг или самое позднее в пятницу, сказал Макс. Значит, завтра.

Полуночный обход застал его за прослушиванием голландских джазистов. И когда четверг сменила пятница, на чистые и слегка жестковатые простыни забрался отнюдь не Макс, а Даниэль.

На следующий день он продержался до часу дня и только тогда, не выдержав, отправился в главный корпус клиники.

Хозяйка на этот раз дежурила другая — рыжеволосая девушка в очках в черной оправе, явно великоватых для ее личика, как будто она позаимствовала их у отца.

— Ваш брат? Он должен был вернуться?

Ему пришлось повторить про путешествие брата по Альпам и его заключительный визит в Химмельсталь перед возвращением домой.

— Впервые об этом слышу.

— Немного беспокоюсь, не пропустил ли его. Я ненадолго отлучался, вдруг мы разминулись.

— Я проверю по журналу.

Девушка извлекла толстенную зеленую тетрадь, в которую Даниэль записывал свои личные данные несколькими днями ранее.

— Хм. Даниэль Брант. Прибыл пятого июля в восемнадцать двадцать. Отбыл седьмого в пять пятьдесят. И больше не регистрировался. Так что извините. Он должен был приехать сегодня?

— Да, не позднее сегодняшнего дня.

Прежде чем хозяйка закрыла журнал, Даниэль успел разглядеть собственную подпись, а под ней, рядом с датой отбытия, другую, на вид его же. Вот только эту он не ставил. Это расписался Макс, в качестве подтверждения отъезда. И сделал это очень и очень похоже, не без удивления признал Даниэль.

Девушка застучала по клавиатуре компьютера, затем сочувственно покачала головой.

— У нас нет никаких уведомлений о посетителях к вам, ни на сегодня, ни на любой другой день. И пока никто сам по себе не объявлялся. Может, вы не так поняли? Он точно собирался вернуться?