Страница 44 из 49
Он напряженно скалил зубы, и смотрел на движения воплощенного божества. Но как уследишь за врагом, у которого десятки рук? Удар твари отбросил туземца. Тот рухнул, изрыгая проклятья. Подняться не смог, божество переломало ему конечности. Хотя магия племени и сохранило Херлю без серьезных травм (тело пробить бог не смог, но продолжать битву туземец уже был не в состоянии).
Следующей жертвой стал Ричард. Графеныш распяли на паутине, Лакот схватил Гринривера словно паук – осу. Ловко избегая жала.
На нога остался Клаус Морцех и Эрих Мирой. Маг наводил пушку на врага, но так и не смог поймать момент, чтобы стрелять наверняка.
И вот Лакот, качаясь словно маятник, навис над Мироем и Морцехом.
А в следящее мгновение туша дрогнула. И воплощенный бог согнулся. А потом забился, словно от сильнейшей боли. Блестящий нефтью хитин покрылся испариной. Лакот рухнул на землю, а из его спины, безумно вопя, вывалился рей Салех. На коже шипела кислота. В руках его были зажаты два коротких острых молотка, ими он раскалывал вокруг себя плоть.
Мирой дождался, пока стихнет очередная конвульсия, и выстрелил. Жахнуло. С колокольных звоном пушку вбило в землю, вместе со стрелком. Тот застыл, оглушенный.
Маркиз Морцех оглядел поле боя. Громко стонал Рей Салех, он тер лицо, с которого кожа сходила кусками. Слабо ругался Херля. Внутри голема ждал своей участи Эрих Мирой. Бывшего легата ни где не было видно. А под потолком слабо дергался в коконе Ричард Гринривер, которому кровь разъедал яд, что лишает воли, боли и возможности шевелиться.
Прокуратор пошел в разорванной туше Лакота, тяжело припадая на левую ногу. В какой-то момент трость в его руках стала двуручным мечом с волнистым лезвием. Меч жалобно звякал, всякий раз, когда лезвие встречало камень.
Он обошел пару конечностей, что слабо подрагивали. Пропустил мимо струю вонючей жижи из разорванных кишок. Наконец Прокуратор достиг своей цели: огромное, пульсирующее сердце. Оно выглядело очень странно, несколько шаров, что мерцают от внутреннего света, и пульсируют в такт странному ритму.
Морцех взмахнул мечом, разрубая суть бога. В небо ударил бесконечный вихрь душ. С потолка рухнул Ричард.
А потом мир снова стал обычным.
- Дело сделано. Теперь позаботимся о раненых и похороним павших. - Прокуратор отсалютовал потолку. Тело великого прокуратора вновь наливалось мощью.
Рея Салеха спасли очки. Желудочный сок сжег кожу, и снова лишил громилу волос. Зелья и амулеты сделали свое дело, но красоты Салеху это не прибавило. По на всех открытых участках кожа натянулось, и трескалась от каждого движения. Отчего рей Салех истекал сукровицей и постоянно ел сырое мясо. Уж больно много организм потреблял для своего восстановления.
Херля возлежал на шезлонге, весь перемотанный. Травмы не позволили ему ходить, но не мешали забивать трубку и закидывать еду себе в глотку. Мирой легко отделался. Контузия. Посол вообще никак не пострадал. Его из плена вызволил Ричард.
Тела Легата так и не нашли.
От города мало что осталось. Жители, видимо, развеялись. На этих руинах не хотелось долго оставаться. А дирижабль уцелел. Он так и висел над пустым посадочным полем. Ночевал отряд прямо на этом поле, в шалашах.
А на следующее утро произошло сразу несколько любопытных событий.
Для начала – вернулся Гай. Он лежал у костра, голый, и, кажется, спал. При этом он каким-то загадочным образом просочился через все сигнальные чары. И обмануть дежурного наблюдателя. А дежурил, не много ни мало, Рей Салех. Ему заживающие раны мешали спать, так что он сам вызвался на ночную вахту.
А еще Коркоротос ничего не помнил с того самого момента как что-то ужасно твердое ударило его в спину. Дальше темнота. А потом он просыпается тут, на поляне у костра.
Собственно, после выяснения всех подробностей бывший легат стал просто недоступен для общения. Ричард ему рассказал, что в общем то, мужик на самом деле является лишь сном безумного бога, и так случилось что Ричард его вытащил из лап небытия. Ведь когда бог пал, и сны его тоже развеялись. Так что теперь Гай Коркоротос и не человек вовсе. А так, живая иллюзия. Безделушка, которую проиграли в карты. А родные… близкие? Так и не было их вовсе.
Короче Гай расстроился.
Он начал выть, хохотать и завывать.
Все остальные зрители молча смотрели на представление и тихо спорили на тему «пойдет или не пойдет топиться?». В результате бывший легат прыгнул со скалы. Чем вызвал у остальных приступ веселья. До изобретения гуманизма было еще пол века и люди охотно смеялись над подобным. К тому же в их понимании Гай уже не был человеком.
А еще маркиз Морцех, после всей этой сцены прокашлялся, после щедрой затяжки, и заявил что желает лично проинспектировать все города побережья. Так что путешественники споро погрузились на дирижабль и отправились на юг. Ведь нет в империи человека, который не возжелал бы помочь Великому Прокуратору. Особенно, если тот просит вежливо.
Остров, с которого содрали город как скальп с черепа, остался позади.
Утро следующего дня в чем то повторяло предыдущее. Гай Коркоротос снова появился. На верхней палубе дирижабля. Последнее что он помнил это как ловит головой каменный уступ.
Попался он Салеху. Громила выслушал бывшего легата, а потом предложил ему или прыгать за борт, и отложить решение проблемы на следующее утро, или переставать страдать фигней. В этом случае Гай получит одежду, еду и возможность занять себя тяжелой физической работой.
Жест раб оценил, и вскоре на доски палубы излилось содержимое нескольких десятков ведро с водой. Ближе к обеду, когда проснулись остальные члены команды, выяснилось еще две интересные новости. Во-первых, за ночь корабль сильно повернуло ветром. И теперь они черт знает где. Потому что не известно сколько раз за ночь дирижабль успел поменять курс.
А еще у горизонта возникло подозрительно шевеление.
Рей завязал бандану на лысой макушке, и бросил одобрительный взгляд в сторону зеркала. Отражение… Внушало. Кислота основательно сожгла Салеху лицо. И без того тонкие губы пропали совсем. И рот теперь напоминал края раны. Уцелела только одна ноздря, на месте второй красовалась уродливая дыра. Кожа вокруг глаз стала тонкой и какой-то масляной. На ушах отсутствовали мочки, а в левом так еще и дыра была, в хряще.
Кислота попала и на зубы. И белая эмаль стала ржаво-алой. Так что теперь на Салеха лишний раз даже Морцех старался не смотреть.
Громила подхватил пару бутылок вина из ящика и вылез на верхнюю палубу. Там Ричард что-то обсуждал в компании Мироя и Йозефа.
- Что, твое графейшество, как тебе наш отдых? Весело? – Громила без затей оторвал горлышки бутылке и протянул собеседникам вино, охлажденное до четырех градусов.
- Да, пока что неплохо получается. – Ричард взглянул на горизонт с хищной улыбкой. – Чувствую, что живу полной жизнью. Кстати, Рей, сохраните несколько бутылок. Мы можем потом продать их за безумные деньги. Ведь это же вино из гробницы Лакота, его возделывали тени! – Кажется, осознание того факта, что он стал причиной смерти всех жителей покинутого города, победила даже вечный страх полетов Гринривера.
- А еще ваш Херля, как удачно подвернулся! Не будь у вас, джентльмены, таких удивительных друзей, мы бы там и остались. Слились с тенями. – Маг зябко передернул плечами. – Как удачно у нас оказался запас травы…
- Да, я думать трава есть отменный! Моя есть набирать семеня эта удивительный растений! Это будет есть фурор! Мы есть охотиться на сирена, жуткий монстр с ментальный магия! – Йозеф сетовал на тревожные сны и все продолжал курить. Запаса писем в мешке ощутимо уменьшались. А в лексиконе путешественников стали проскальзывать словечки языка дикарей.
Сам виновник разговора лежал в каюте, с закрытыми глазами, в плотном облаке белого дыма. Шаманская трава не сильно помогала при страхе Высоты, но этого Херля понять сходу не сумел. Его почти не мутило, но от вида из иллюминатора дикаря пробивало на холодный пот.