Страница 7 из 50
Прошло еще несколько лет, прежде чем Жил Эаниш после третьей попытки (!) в 1434 году прошел мимо ужасного мыса, расположенного в двухстах километрах южнее Канарских островов. Когда капитан вернулся на родину, соотечественники сравнивали его поступок с подвигами Геракла. Они были правы. Эаниш сломал представление о пространстве. Мир оказался безграничным. Там, где древние мыслители предсказывали людям смерть, лежат то же море и та же земля. Если это так, а Жил Эаниш сие доказал, надо исследовать их. Свой беспримерный поход он совершил на барке, простой легкой лодке с прямым парусом на мачте, с примитивным дощатым полом, брезентовым укрытием для моряков. Барка первопроходца или «баринель», как ее называли на юге Мавритании, где она имела распространение, была восьми метров длиной и тридцати бочек водоизмещения, что соответствовало приблизительно восьми тоннам.
В те годы величина торгового судна определялась количеством бочек вина, которое могло вместить. Бочки были разного размера. Постепенно их объем достиг тысячи литров. Такие бочки стали единицей измерения в кораблестроении. Первоначально слово «тонна» означало бочку с вином.
Вслед за Эанишем в 1435 году уходит Балдая, спускается до Северного тропика, а в следующем году закрепляет успех в устье Рио-де-Оро.
Корабелы принца Энрике выполнили заказ, построили новое судно. «Каравелла де дескобрир» (каравелла для открытий) появилась в том же году. Слово «каравелла» произошло от названия малого узкого португальского судна, используемого на севере страны прибрежными жителями бассейна реки Дору. Это уменьшительное производное от арабского обозначения более тяжелого судна «караво» с треугольными парусами у мусульман Египта и стран Средиземноморья.
Кораблестроители Сагриша усовершенствовали родную каравеллу, внесли в нее элементы «караво». Судно стало шире, устойчивее на волне, достигло пятнадцати метров в длину, обрело две мачты, закрытую палубу с приподнятым срезанным мостиком, косые (треугольные) латинские паруса, позволявшие ходить в лавировку при встречных ветрах, легкие орудия. По сравнению с баркой Эаниша, водоизмещение каравеллы увеличилось в два раза. Подводная часть корабля походила на тело водоплавающих птиц. Это наводит на мысль, что мастера знали строение китайских джонок. Такие суда не сбиваются с курса, хорошо выдерживают удары волн о корму. В 1441 году по пути Балдая чуть мористее к Рио-деОро отправляется Антан Гонсалвиш. Там в районе Западной Сахары пленные мавры платили выкуп золотым песком. В 1444 году Нуньо Триштан доходит до 15 градуса северной широты, привозит из устья реки Сенегал десять чернокожих рабов. Невольников продают на рынке по высокой цене. С тех пор экспедиции в Африку начинают приносить прибыль. Чтобы обеспечить моряков свежим мясом, инфант велел капитанам завезти на необитаемые острова в Атлантике полезных животных. Первый опыт, сделанный двадцать лет назад, закончился неудачей. Кролики сбежали на Порту-Санту и чуть не уничтожили всю растительность. В дальнейшем португальцы осторожнее «заселяли» острова.
Принц Энрике не был филантропом. Затеяв освоение африканского берега ради денег, властитель обрадовался малому барышу, одобрил работорговлю, вытребовал себя пятую часть доходов, а заодно такую же долю во всех прибылях заморских экспедиций. Инфант отправил рабов в церковь Лагоса, где их крестили. Один африканец стал францисканцем. Хотя рабов заставляли работать, они жили на свободе, женились на португалках. Черные женщины тоже вышли замуж за белых мужчин. В стране зародилась характерная только для Португалии традиция смешанных браков, придавшая прочность колониальной империи.
С этого года целые флотилии снаряжаются в Африку за рабами, золотом, слоновой костью, ценными породами деревьев. Лучшие кормчие и капитаны ведут корабли на юг в поисках оконечности материка, стремятся добраться до желанной Индии.
В 1445 году Диниш Диаш на двухмачтовой каравелле огибает Зеленый Мыс, исследует часть побережья Гвинейского залива. В следующем году открыты Азорские острова.
Не успели каравеллы Диаша скрыться на горизонте, как следом за ними под португальским флагом устремляется венецианец Альвизе да Кадамосто, входит в устье Гамбии. Через год он натыкается на группу островов Зеленого Мыса.
Энрике чувствовал приближение старости, торопил моряков, хотел перед смертью получить известие о достижении крайней южной точки Африки. А она, как назло, с каждой экспедицией уходила к экватору. «За экватором нет земли, – картографы успокаивали инфанта. – Наши капитаны обойдут с юга непокорный материк». Уже готовилась флотилия с приказом – во что бы то ни стало достичь экватора! Но неожиданная смерть Энрике в 1460 году приостановила поиски.
Незадолго до кончины принц послал к берегам Гамбии каравеллу со священником на борту. Африканский царек выразил желание принять Бога христиан. Энрике с радостью откликнулся на просьбу окрестить на континенте тысячи черных душ. Это явилось последним богоугодным делом инфанта, прожившим жизнь с французским девизом – «Талант делать добро». Энрике умер от лихорадки, завещал часть своего имущества капитанам для географических открытий.
В 1461 году Синтра спускается на десять градусов ниже Кадамосто к Перцовому берегу, но не дотягивает до экватора, возвращается назад. Солнце жжет палубу, портится питьевая вода, люди изнывают под палящими лучами, падают замертво от тепловых ударов. Кажется, нельзя человеку идти дальше на юг, Господь или Сатана (кто их разберет!) заживо сожгут моряков. Просвещенный правитель умер, на свет выползли старые бредни. Наследники не хотят кидать деньги на ветер, стремятся извлечь из открытых земель максимум прибыли. Продвижение на юг замедлилось.
На исследование Африки инфант брал деньги в долг у монахов и евреев. С его смертью иссяк благотворительный источник для регулярных походов на юг. Только в 1469 году нашелся человек, пожелавший финансировать экспедиции в Африку. Лиссабонский купец Фернан Гомеш предложил королю Жуану II ежегодно снаряжать за свой счет корабли и продавать казне всю добытую слоновую кость. За это он просил выплатить ему пятьсот дукатов, предоставить монополию в торговле с Гвинеей. Монарх согласился. Гомеш обещал ему ежегодно исследовать по сто миль неизвестных берегов.
Девять лет отделяют экспедицию Синтры от следующего похода. В 1470 году Кошта спешит к Перцовому берегу, салютует последнему путевому кресту предшественника, плывет на юго-восток. Наконец, (о счастье!) берег поворачивает к северу. Неужели достигнута крайняя точка материка? Правы ли ученые, утверждавшие, будто путь в Индию лежит у экватора? Кошта плывет несколько дней, берег по-прежнему изгибается на северо-восток. Окрыленный удачей капитан поворачивает корабли, торопится с известием в столицу.
Немедленно за Коштой в 1471 году в Индию отправляются Ишкулар и Сантарен. Пилоты поднимаются на север вдоль Золотого берега, однако на следующий год у Камеруна упираются в землю, прямо спускавшуюся на юг. Сомнений нет: дорога на Восток закрыта. С неприятным открытием моряки возвращаются к королю.
Жуан II не желает слушать капитанов, велит Гонсалвишу проверить утверждение Ишкулара и Сантарена. В 1473 году капитан пересекает экватор и у мыса Лопес поворачивает назад. Предшественники не обманули, Африка посмеялась над португальцами. В 1475 году Секейрос проникает на два градуса за экватор, но там все то же самое. Есть от чего прийти в отчаяние!
«Если Африка продолжается за экватором, то на юге лежит огромная земля, как на севере, – высказывают предположение сторонники симметрии материков, – тогда попытки обойти ее вокруг становятся химерой!» Это подтверждает крупнейший античный ученый Клавдий Птолемей, первым изобразивший Землю в виде проекции шара на плоскость. Он жил во II в. н. э., считал, будто Ливия (Африка) вытянута до Южного полюса и соединена с юго-восточной Азией, отчего Индийский океан получился замкнутым морем.