Страница 7 из 10
Тем не менее, несмотря на внутреннюю противоречивость подобных действий, нужного эффекта они достигали. «В самых экстравагантных поступках и прихотях царя было свое рациональное зерно, свои логика и глубокий смысл. Расставшись с бородой и длиннополым азиатским платьем, русские легче смогут преодолеть психологический барьер, резко отделявший их от европейцев. Русский должен был осознать себя таким же человеком, как и немец, т. е. любой иностранец-европеец. Ведь вскоре предстояло воевать с ними и побеждать их. Для этого необходимо овладеть европейской культурой и особенно техникой, чего нельзя сделать, не разрушив ксенофобию, закоренелую неприязнь к иноземцам, порожденную татарско-византийскими восточными традициями. Сонная, закоренелая в предрассудках, боярская Русь как бы перемещается во времени и пространстве»[19].
С.М. Соловьев отмечал, что «различие взглядов происходило от громадности дела, совершенного Петром, продолжительности влияния этого дела. Чем значительнее какое-нибудь явление, тем более разноречивых взглядов и мнений порождает оно и тем долее толкуют о нем, чем долее ощущают на себе его влияние»[20].
Показательно, что европейскими авторами эффективность реформ Петра I признается практически единодушно, хотя оценки личности царя весьма противоречивы. Взять хотя бы суждение близкого к нашему времени шведского писателя Августа Стриндберга: «Варвар, цивилизовавший свою Россию; он, который строил города, а сам в них жить не хотел; он, который наказывал кнутом свою супругу и предоставил женщине широкую свободу – его жизнь была великой, богатой и полезной в общественном плане, в частном же плане такой, какой получалась»[21].
В значительной степени такая оценка объясняется тем, что создаваемая Петром I Россия по сравнению с прежней Московской Русью в гораздо большей степени соответствовала представлениям европейцев о цивилизованном государстве. Разумеется, это не значит, что западная модель цивилизации является безальтернативной, но в ту эпоху она в большей степени соответствовала потребностям общественного прогресса.
Интуитивно правоту Петра чувствовали и большинство подданных Петра I. Во всяком случае, успех проведенных им преобразований объясняется именно их назревшей необходимостью, и внешне чуждая форма реформ не отпугивала народ до такой степени, чтобы в стране возникла широкая оппозиция его деятельности. Приведем еще одно мнение В.О. Ключевского: «Необходимость движения на новую дорогу была осознана; обязанности при этом определились: народ поднялся и собрался в дорогу; но кого-то ждали; ждали вождя; вождь явился»[22].
Показательно, что самое сильное вооруженное сопротивление внутри страны царю было оказано восставшими астраханскими стрельцами в 1705–1706 годах и казаками Кондратия Булавина в 1707–1708 годах, хотя причины, вызвавшие эти движения, в общем можно объяснить и наследием, доставшимся Петру I от эпохи отца царя Алексея Михайловича и царевны Софьи.
Впрочем, практически все основные направления как внешней, так и внутренней политики также достались ему от предшественников, включая и главное дело его жизни – Cеверную войну со Швецией, позволившую России выйти к Балтийскому морю.
Именно в ходе этой войны Россия полноценно и на равных стала принимать участие в делах Европы, выйдя по своему влиянию на один уровень с Францией, Англией, Австрией и заняв в «клубе великих держав» место Швеции.
Однако путь к этому оказался достаточно долгим и тяжелым, и, проходя его, Петру I не раз приходилось совершать действия, которые внешне казались если не откровенно противоречащими интересам России, то направленными, скорее, на удовлетворение капризов ее сомнительных союзников. Однако, идя тем же союзникам навстречу и зачастую жертвуя ради них жизнями своих соотечественников, царь все же всегда имел в виду серьезную стратегическую перспективу, так что в конечном счете каждая из принесенных им жертв оказывалась оправданной, по крайней мере, с позиций макиавеллиевского принципа: «Цель оправдывает средства».
Романовы и Габсбурги. Начало романа
Чтобы убедиться в этом, достаточно бросить взгляд на основные события Северной войны, в которую Петр I вступил, только обзаведясь предварительно союзниками – королем Дании Фредериком IV и курфюрстом Саксонии, королем Польши Августом Сильным. Момент был выбран исключительно точно еще и потому, что самые сильные державы Европы – Англия, Франция, Австрия – оказались скованы войной за испанское наследство (1701–1714 гг.).
Договариваясь с союзниками, Петр I четко заявил, что Россия присоединится к борьбе против Швеции только после заключения мира с Турцией.
И хотя боевые действия Август Сильный начал досрочно, русский царь поступил именно так, как и было оговорено. Однако катастрофическое поражение под Нарвой привело к падению и без того не слишком значительного авторитета Московии на международной арене, хотя, как показали дальнейшие события, имело и позитивные последствия.
Именно после Нарвы, убедившись в слабости России, Карл XII вторгся в Саксонию и Польшу, предоставив Петру время, необходимое для воссоздания армии и строительства полноценного флота. Таким образом, началась сложная и запутанная дипломатическая игра, растянувшаяся почти до конца XVIII века и характерная частой сменой союзников и противников. Аналогичным образом выстраивалась и политика других великих держав, так что известное изречение британского политика Уильяма Питта-старшего (1708–1778): «У Англии нет вечных врагов и вечных друзей, а есть только постоянные интересы» – относилось и к другим великим державам. Впрочем, определенное постоянство в друзьях и партнерах все же сохранялось, хотя и не носило характер догмы. На фоне борьбы России со Швецией происходило формирование официально неоформленного, но существовавшего как факт альянса между Романовыми и Габсбургами, который базировался на трех факторах:
– идеологической близости и схожести типа устройства многонационального государства;
– отсутствии серьезных противоречий по зонам влияния;
– наличии общих противников.
Впоследствии Романовых чаще всего обвиняли в том, что на внешнеполитической арене они обслуживали интересы Австрии, ввязываясь из-за нее в конфликты с поляками, французами, англичанами, за что, разумеется, получали черную неблагодарность. И все равно, по мнению ряда историков, с достойным лучшего применения упорством российские монархи наступали на одни и те же грабли, прощая ненадежного союзника и ввязываясь из-за него в новые неприятности.
В реальности никаких особых иллюзий по поводу «австрийских партнеров» российские монархи и их верные дипломаты никогда не испытывали и никогда на поводу у Габсбургов не шли, если это не объяснялось вполне прагматичными соображениями. Более того, Романовы избегали чрезмерного сближения с Габсбургами. Характерно, что лишь один раз и то очень ненадолго дипломатический альянс двух венценосных семейств был подкреплен и альянсом династическим. Но об этом позже.
«Первое знакомство» (заочное) Габсбургов и Романовых произошло еще в 1670 году и объяснялось естественным стремлением к сближению, вызванным турецкой угрозой. Фактор Османской империи играл серьезное значение вплоть до конца XVIII века, когда после побед П.А. Румянцева, А.В Суворова, Ф.Ф. Ушакова Турция не превратилась из «великой державы» в «больного человека Европы». Необходимость заботиться о безопасности своих южных рубежей примерно в равной степени тревожила и Романовых, и Габсбургов, сковывая их активность в других регионах. Таким образом, заинтересованность была обоюдной.
Конкретно на рубеже XVII–XVIII веков Австрия заинтересована в расширении своего влияния в Германии и удачном решении испанского вопроса, а Россия – в борьбе против Швеции. Занимаясь решением этих проблем и не сковывая себя взаимными обязательствами, Москва и Вена стремились поддерживать дружелюбные контакты на случай необходимости совместного отпора турецкой агрессии. Петр I, помня о двурушнической позиции Австрии в 16981699 годах, разумеется, не испытывал никаких иллюзий по поводу надежности партнера, но понимая, что обиды в дипломатии бессмысленны, первым инициировал очередное сближение. Произошло это как раз вскоре после неудачного сражения под Нарвой, и не удивительно, что прибывший в Вену в качестве российского представителя князь Петр Алексеевич Голицын встретил в Вене прием холодный и пренебрежительный.
19
Молчанов Н.Н. Дипломатия Петра Великого. М., 1991. С. 129.
20
Соловьев С.М. Петровские чтения. http://read.newlibrary.ru/ read/slovev_s_m.
21
Анисимов Е.В. Петр Великий. Личность и реформы. СПб., 2009. С. 76.
22
Ключевский В.О. Курс русской истории. http://www.kulichki. com/inkwell/text/special/history.