Страница 31 из 36
В первой половине 1918 г., когда большевики еще не имели иной организованной вооруженной силы, латышские стрелки участвовали во всех боях Гражданской войны (бои против Польского корпуса И.Р. Довбор-Мусницкого в январе, отражение германского наступления на Петроград в марте, ликвидация анархистских и левоэсеровских выступлений в Москве в марте – апреле и июне, подавление ярославского мятежа в июле). Они были вовлечены в важнейшие мероприятия советской власти. Например, сформированный из лучших бойцов всех восьми полков Особый латышский полк вместе с 6-м латышским полком нес службу по охране Смольного и Таврического дворцов в Петрограде, а затем сопровождал правительство при переезде в Москву. В новой столице стрелки были расквартированы гарнизоном в Кремле. Эти два полка находились в личном распоряжении В.И. Ленина.
Наркомвоен Л.Д. Троцкий очень высоко ценил именно латышские части, в своих приказах отмечал их особую храбрость, организованность и преданность советской власти. Лично для самого Троцкого боевым крещением были упорные бои с белогвардейцами и чехословаками под Свияжском и Казанью в августе 1918 г., окончившиеся первой крупной победой советских войск. Всю оставшуюся жизнь Троцкий оставался под глубоким впечатлением от пережитого, считая, что в этих боях «решалась заново судьба революции»[339]. Большинство частей Красной армии в этих боях «держали себя недостойно, как трусливые наемники». И один лишь 5-й Земгальский Латышский Советский полк, по словам Троцкого, «показал образцы мужества и отваги, как в поле, так и в городском бою, отбив значительные атаки противника и удерживал Казань и мост через Волгу в течение двух дней»[340]. Полк был первым удостоен особого вида боевой награды для воинских частей и учреждений – Почетного революционного Красного знамени.
Вряд ли будет большим преувеличением утверждение, что без самоотверженной поддержки латышских стрелков большевистская власть могла не удержаться в первые, самые сложные месяцы своей истории. И в дальнейшем в ходе Гражданской войны Латышская дивизия использовалась на самых сложных участках фронта.
Организация латышского соединения считалась образцовой. Не случайно уже 25 апреля 1918 г. наркомвоен Троцкий поручил начальнику дивизии И.И. Вацетису организовать и возглавить особую инспекцию «для выяснения успеха организации, формирования и обучения, расположенных в г. Москве и окрестностях всех войсковых частей»[341].
Безусловно, большую роль в поддержании статуса этой дивизии как лучшего соединения РККА сыграло быстрое выдвижение ее начальника И.И. Вацетиса на высшие военные посты в Красной армии. Еще в 1915 г. полковник Вацетис стоял у истоков латышских стрелковых частей Русской императорской армии, а уже 1 октября 1918 г. он был назначен Главнокомандующим всеми Вооруженными Силами Республики. В октябре же 1918 г. было издано сразу три приказа Революционного военного совета Республики (со 2 сентября 1918 г. – высший коллегиальный орган военного управления), серьезно укрепивших латышское соединение. Приказом № 37 от 5 октября 1918 г. было удовлетворено ходатайство Исполнительного комитета Совета депутатов Латышских стрелковых советских полков, запретившее всем военным комиссариатам комплектовать латышами «русские части» и «склонение латышей в свои формирования»[342]. Приказом РВСР от 11 октября 1918 г. всех принятых на военную службы латышей в случае их желания также надлежало направлять в эту дивизию[343]. Наконец, приказом РВСР № 116 от 19 октября 1918 г. Латышская стрелковая дивизия была подчинена непосредственно Главнокомандующему[344]. Принимались особые меры к дальнейшему развертыванию дивизии. В октябре 1918 г. Торошинский отряд был переименован в 10-й латышский стрелковый полк, а несколько позднее в состав дивизии был включен Латышский советский кавалерийский полк. Позднее, в 1919 г. была сформирована 2-я латышская стрелковая дивизия.
Таблица 7. Национальные воинские формирования Красной армии на 1 сентября 1918 г. (по материалам военных округов)
Составлено по: РГВА. Ф. 11. Оп. 5. Д. 257. Л. 70–130.
Нижеследующая таблица дает представление о состоянии национальных частей Красной армии на исходе первого периода ее истории. Данные таблицы не охватывают национальных частей действующих фронтов, а также партизанских национальных красных армий, формировавшихся на окраинах бывшей империи и еще слабо ассоциированных с органами военного управления в Москве. На 1 сентября 1918 г. в составе Красной армии насчитывалось шесть военных округов (Московский, Петроградский, Ярославский, Уральский, Приволжский, Орловский) общей численностью личного состава 143 328 человек (в том числе командного и инструкторского состава – 5149, пехотинцев – 90 883, пулеметчиков – 7048, кавалеристов – 6138, остальных – 34 110 человек)[345].
Из представленных в таблице 7 материалов хорошо видно, что в этот период наиболее многочисленный и организованный сегмент национальных частей составили латышские формирования. Также заметны воинские формирования мусульман, о которых речь пойдет несколько ниже.
В первые месяцы революции синкретизм и неразвитость советских органов власти способствовали тому, что формирование национальных частей не было исключительной прерогативой военного ведомства. Многие совдепы и ревкомы формировали их по своему почину на местах. В центре прямую конкуренцию Наркомвоену в первый период существования советской власти (примерно до конца 1918 г.) составлял Народный комиссариат по делам национальностей, возглавлявшийся И.В. Сталиным. Вобрав в себя десятки национальных комиссариатов, Наркомнац вмешивался в любые государственные вопросы, связанные с национальным строительством, в том числе и в военные.
Политика советских ведомств в отношении национальных формирований была непоследовательна и сильно зависела от текущих событий, сиюминутных впечатлений и компетенций большевистских властей. Точнее, полного отсутствия компетенции. Принявший 13 марта 1918 г. должность наркомвоена Л.Д. Троцкий, ставший впоследствии символом Гражданской войны, годы спустя признавался: «Был ли я подготовлен для военной работы? Разумеется, нет… Мне самому приходилось начинать с азбуки»[346]. Это же можно сказать почти обо всем руководящем составе Наркомвоена и Наркомнаца, принимавшем политические решения о национальном сегменте военного строительства. Мало кто имел даже опыт срочной службы, не говоря об участии в военном строительстве.
Представления о путях развития вооруженных сил формировались непосредственно во время Гражданской войны. В случае с национальными частями, с одной стороны, имелся, безусловно, позитивный (впомним латышских стрелков) опыт применения национальных воинских частей. С другой стороны, недавняя эпопея с национализацией Русской армии указывала на крайнюю ненадежность и конъюнктурность таких формирований. В глазах советской власти большинство национальных частей были скомпрометированы своей нелояльностью большевизму. Отношение к ним в течение всей Гражданской войны было настороженным, и поэтому нередко под влиянием момента принимались противоречивые решения. Например, 28 апреля 1918 г. Наркомат по военным делам сформировал специальную комиссию из представителей всех заинтересованных национальных комиссариатов для обсуждения на высоком уровне («в Кремле») «намечавшейся организации Военным комиссариатом особых национальных полков»[347]. Но уже 14 мая 1918 г. наркомвоен Л.Д. Троцкий приказал при формировании частей строго руководствоваться единообразным для всей Красной армии штатным расписанием, считая «совершенно недопустимым» для организации армии ее «устроение на национальных началах», вносящих «элемент случайности и полной несогласованности» с существующими штатами и табелями[348].
339
Троцкий Л.Д. Указ. соч. С. 380.
340
Троцкий Л.Д. Указ. соч. С. 379–380.
341
РГВА. Ф. 4. Оп. 12. Д. 1. Л. 100.
342
РГВА. Ф. 4. Оп. 12. Д. 3. Л. 139.
343
РГВА. Ф. 4. Оп. 12. Д. 3. Л. 40.
344
РГВА. Ф. 4. Оп. 12. Д. 3. Л. 165.
345
Подсчитано автором по: РГВА. Ф. 11. Оп. 5. Д. 257. Л. 70–130.
346
Троцкий Л.Д. Указ. соч. С. 337, 345.
347
ГАРФ. Ф. Р-1318. Оп. 1. Д. 2. Л. 13.
348
Сводка инструкций, положений и проектов по формированию резервных частей. М., 1918. С. 68.