Белая перчатка

Глава 10. ПРИГЛАШЕНИЕ

Это необыкновенное происшествие не могло не произвести впечатления на юного пажа и не насмешить его так, что он долго не мог остановиться. Он долго хохотал не переставая и так громко, что хохот его разносился по всей равнине.

— Я почти уверен… — сказал он, задыхаясь от смеха, — совершенно уверен, что это тот самый человек, который остановил карету знатной дамы. Мне этот случай описывала сестра. А вы слышали о нем?

— Слышал, — смеясь, отвечал всадник. — Можно не сомневаться, что Грегори Гарт и разбойник, о котором вы говорите, одно и то же лицо.

— Ха-ха-ха! Подумать только, шесть провожатых… да, кажется, шесть человек верхом охраняли карету! И все шестеро разбежались от одного человека!

— Но вы забываете сообщников! Ха-ха-ха! Ведь надо думать, что Грегори в том случае тоже не преминул расставить свои шесть пугал. И, право, они оказались надежнее, чем те верховые, которые сопровождали леди. Ха-ха! Клянусь честью, не будь это столь безнравственно, такая изобретательность делает честь моему старому ловчему! А все-таки я никак не ожидал, что мой бывший лесник не придумает для себя ничего лучшего, чем пойти в разбойники! Бедняга! Кто знает, что ему пришлось пережить! Какие испытания и соблазны выпали на его долю! Чего только не приходится терпеть английскому народу во имя — и с ведома — английского короля! Да самый кроткий христианин от всего этого может превратиться в преступника! А Грегори Гарт никогда не отличался кротостью. Уж верно что-нибудь довело его до исступления, раз он пошел на такую отчаянную жизнь. Все это я скоро узнаю.

— Одно обстоятельство, во всяком случае, говорит в его пользу, — заметил юный паж, который, по-видимому, проникся явной симпатией к разбойнику. — Он не позволил себе причинить никакого вреда леди, хотя и остался с нею с глазу на глаз. Правда, он отобрал у нее все драгоценности, но, вообще говоря, держал себя вежливо. Я даже слышал продолжение этой истории, когда проезжал через Эксбридж. Ха-ха! Такое же забавное, как и весь этот необыкновенный случай. Оказывается, прежде чем уйти, он поймал одного из сбежавших провожатых, заставил его сесть на козлы, сунул в руки негодяю вожжи и кнут и велел ему продолжать путь!

— Да, все так и было, как вы говорите, мастер Уэд. Я сам слышал этот рассказ, хотя мне, конечно, и в голову не приходило, что этот шутник-разбойник — мой старый слуга, Грегори Гарт. А на него это похоже. Старый плут всегда отличался галантностью. Меня радует, что он не совсем утратил ее.

— И потом, он был прямо вне себя от отчаяния после того, как…

— После того как чуть не отправил на тот свет человека, или, лучше сказать, чуть сам не отправился на тот свет. Счастье, что луна выглянула в эту минуту и осветила его бородатое лицо. А если бы не это, лежал бы он сейчас посреди дороги, бездыханный и безгласный, как его сообщники-пугала. Клянусь, мне было бы очень горько оказаться его палачом! Я рад, что все так хорошо обернулось, а еще больше рад, что он дал мне слово если не совсем исправиться, то по крайней мере как-то изменить свой образ жизни. У него есть свои достоинства — во всяком случае, были, — если только эта скверная жизнь не вытравила из него все хорошее. Ну, я, наверно, скоро увижусь с ним и тогда попробую подвергнуть его испытанию. Посмотрим, осталось ли в нем что-то от былой честности, можно ли надеяться, что он переродится… Это, кажется, въезд в парк вашего отца?

И он кивнул головой, показывая на увитую плющом каменную ограду с чугунными воротами, едва выделявшимися своими мощными перекладинами в густой тени высоких каштанов, которые стояли стройными рядами по обе стороны аллеи, ведущей от ворот к дому.

Наследнику Бэлстрода можно было не напоминать об этом. Три года отсутствия не стерли в его душе ни одной мелочи из памятной картины, столь милой и дорогой его сердцу. Он хорошо помнил дорогу к родительскому дому, и, не успел его спутник договорить, он уже остановился у ворот.

— Мой путь лежит дальше по этой дороге, — продолжал всадник. — Мне жаль, мастер Уэд, что я лишаюсь вашего приятного общества, но ничего не поделаешь, придется расстаться.

— Нет, сэр! — горячо сказал Уолтер. — Надеюсь, что нет! Не прежде, чем вы дадите мне возможность поблагодарить вас за оказанную услугу. Если бы не вы, то это дорожное приключение и все мое сегодняшнее путешествие могло бы окончиться совсем по-другому. Меня непременно ограбили бы, а может быть, и убили, и я лежал бы, пронзенный пикой вашего бывшего слуги. Благодаря вам я доехал до своего дома целый и невредимый. Поэтому я надеюсь, что вы не откажете сделать мне честь и назовете мне свое имя, имя человека, оказавшего мне столь неоценимую услугу.

— У меня мало прав на вашу благодарность, — возразил всадник. — По правде сказать, вовсе никаких прав, мастер Уэд. Нас с вами свел просто случай, вот мы и оказались спутниками.

— Ваша скромность, сэр, — отвечал юный паж, — восхищает меня не менее вашего мужества, коего я не раз был свидетелем. Но вы не можете помешать мне чувствовать благодарность и запретить мне выразить ее; если вы откажете мне в чести назвать ваше имя, я все же смогу рассказать своим друзьям, как сильно я обязан неведомому сэру Генри.

— Сэру Генри! Ах, да! Этим титулом наградил меня Гарт. У старика лесничего всегда была страсть к титулам. Так звали моего отца, а чудак Грегори, не искушенный в геральдике, думает, что титул — наследственный. Но это не так. Я не удостоился чести быть посвященным в рыцари шпагой его королевского величества. Да и вряд ли когда-нибудь удостоюсь ее! Ха-ха!

Эта последняя фраза и смех, сопровождавший ее, звучали каким-то горьким вызовом; казалось, тот, у кого вырвались эти слова, не очень-то ценил высокую монаршую милость.

Юный паж, которому так и не удалось узнать имя своего защитника, молчал. Ему казалось, что, поскольку он сам назвал свое имя, он мог бы рассчитывать на большее доверие со стороны своего спутника. Всадник словно угадал его мысли.

— Простите меня, — сказал он прочувствованным голосом. — Простите меня, мастер Уэд, за мою кажущуюся невежливость. Вы оказали мне честь, поинтересовавшись моим именем, и, так как сами вы были откровенны со мной, я не считаю себя вправе, да и не желаю скрывать его от вас. Мое имя — просто Генри Голтспер, а не сэр Генри, как, вы слышали, недавно меня называли. А затем, мастер Уэд, если вам приходилось слышать что-нибудь о некоем заброшенном убежище, именуемом Каменной Балкой, расположенном в глубине леса примерно в трех милях отсюда, и если вы способны разыскать дорогу туда, я могу обещать вам радушный прием, кусок дичи и кубок канарского вина, чтобы запить его, и, пожалуй, ничего больше. Утром я почти всегда дома. Если вам придется проезжать мимо, милости просим!