Любовный компромисс

– Давай зайдем в мой офис, – предложила она, взяв себя в руки. – Поговорим. Что привело тебя в Сэндпайпер? – Голос Тори звучал спокойно и ровно: ей не хотелось показать свою уязвимость. Повернувшись к нему спиной, она зашагала в сторону кабинета. Ее пробирала дрожь не только из-за предстоящего объяснения, но потому, что при виде Джереми у нее, как и раньше, подгибались колени. Их летний роман был хорош. Слишком хорош.

Тори слышала за собой его шаги. В кабинете она плотно закрыла дверь. Персонал гостиницы может быть семьей, но не должен слышать все разговоры, и никому здесь не известно, кто отец ее ребенка. Они с Джереми соблюдали осторожность.

Офис Тори казался еще меньше из-за присутствия крупного мужчины. Обуздав эмоции, она повернулась к Джереми, стараясь сохранять спокойствие. Это было сложно: Джереми обладал удивительным магнетизмом. Сегодня на нем был темно-серый костюм с безупречно повязанным галстуком, теплое пальто, защищавшее от ледяного ветра Атлантики. Его глаза серого, стального цвета напоминали грозные, несущиеся к берегу волны. Холодные и несчастные. У Тори заныло сердце.

– Как ты оказался в наших краях? – Изобразив улыбку, она села за стол, чтобы скрыть живот.

– Покупка недвижимости. Заодно решил навестить тебя. Не ожидал, что ты беременна.

Прямой вопрос прозвучал как пощечина. Напрасно она надеялась, что он не заметит.

– Честно говоря, для меня это тоже неожиданность.

– Мой ребенок?

Бессмысленно отпираться. Джереми всегда переходил прямо к делу и с самого знакомства дал понять, что она его заинтересовала. Он занимал лучший номер гостиницы. Когда Тори пришла узнать, все ли в порядке, завязался разговор. Они говорили обо всем: обсуждали местные нравы, жизнь в канадской провинции, отличавшейся от его жизни в Нью-Йорке. Вечером он пригласил ее в бар. Она не отказалась. За бокалом мартини Джереми сказал, что у нее необыкновенно красивые глаза и загадочный взгляд. Тори была польщена.

Прямота Джереми восхищала ее, хотя при данных обстоятельствах это было не очень уместно. На мгновение ей захотелось сказать «нет», чтобы избежать многих проблем, но совесть не позволила. Ей и без того стыдно, что она до сих пор не сообщила ему о беременности. Кроме того, дело касалось морали. У Тори не было других мужчин, кроме Джереми.

– Конечно, твой. Я не имею привычки… спать со всеми подряд.

Он смотрел с невозмутимым спокойствием.

– Откуда я знаю. А ты вообще собиралась рассказать мне?

Черт бы побрал ее честность. Тори твердо смотрела ему в глаза.

– Со временем. И спасибо за оценку моего характера. Приятно услышать от отца ребенка.

Джереми отвернулся и подавил вздох.

– Прости, не хотел. Ты не заслужила. Все так неожиданно, Тори.

– Согласна.

– Когда? Как?..

Тори крутила в пальцах карандаш, имитируя спокойствие.

– Мы оба знаем ответ на этот вопрос. В начале июня, когда занимались сексом.

Она не сказала «занимались любовью», хотя летом было именно так. Ее щеки вспыхнули. Странным образом ей казалось, она даже почувствовала этот момент. Они плескались в волнах, потом устроили пикник на песке, а вечером отправились в ее домик и наслаждались друг другом. Джереми был прекрасным любовником – нежным, внимательным, страстным… Воспоминания померкли, когда перед ней предстал раздраженный мужчина.

– Могу я сесть? – спросил он, глубоко вздохнув.

– Конечно, – не могла отказать Тори и кивнула, хотя в голове разом ожили все страшные предположения о реакции на сообщение о ребенке. Надо бы отвлечь его, чтобы как-то подготовиться к разговору.

Джереми пододвинул стул, сбросил пальто на спинку и сел, упершись локтями в колени. Тори прикусила губу, непроизвольно оценивая его внешность: темные волосы и твердый подбородок делали его похожим на Джона Кеннеди, но глаза в обрамлении густых ресниц были не карие, а серо-стальные. Сейчас они смотрели на нее с тревогой и разочарованием.

– Я стану отцом, – констатировал Джереми. – Ты на половине срока беременности… Когда ты собиралась сообщить мне?

Руки Тори слегка дрожали.

– Не знаю. Все никак не могла решиться, – честно призналась она, понимая, что он мгновенно раскусит ложь.

– Я имею право знать, – заметил Джереми со злостью.

Тори пыталась взять себя в руки. Утром, придя на работу, она испытала привычное умиротворение. Джереми вывел ее из зоны комфорта, и ей надо успокоиться, чтобы правильно вести разговор. Она посмотрела ему в глаза.

– Мы оказались в весьма необычных обстоятельствах. У нас был роман. Мы принадлежим разным мирам. Я не представляю, как разделить родительские обязанности с человеком, которого почти не знаю, – перевела дыхание Тори. – У тебя есть средства, а у меня их нет, поэтому я рискую проиграть, если ты через суд потребуешь опеки. – Она выдохнула с облегчением, высказав главное опасение. Какой смысл ходить вокруг да около?

Джереми откинулся назад. Вопросительное выражение сменилось… обидой. Трудно поверить, но последнее замечание явно оскорбило его. Пульс Тори зашкаливал.

– Думаешь, я способен на такое?

– Как я уже сказала, мы почти не знаем друг друга. Мне не хотелось испытывать судьбу. Я скорее умру, чем позволю кому-нибудь забрать у меня ребенка.

Джереми с трудом сохранял спокойствие. Ему хотелось сегодня преподнести Тори сюрприз. Интересы бизнеса снова привели его в эти края, и он намеревался возродить былой огонь, полыхавший между ним и Тори прошлым летом. По правде говоря, он не смог забыть ее, и просьба Брэнсона найти ему жилье послужила прекрасным предлогом встретиться с ней, чтобы выкинуть ее из головы раз и навсегда. Вместо этого он обнаружил, что она носит его ребенка. Новость потрясла его, но завуалированное обвинение добило окончательно.

Джереми считал себя хорошим и честным человеком, но сейчас он с усилием сдерживал рвущиеся наружу слова. Его одолевали смущение, злость и еще какое-то чувство, которое он не мог определить. Возможно, обида или разочарование. Все напоминало ночной кошмар. Семья – жена и ребенок – не входили в его планы.

– Мы же предохранялись, – пробормотал он.

– Не стопроцентная гарантия. Мы были осторожны, но… – Она не опустила взгляд ореховых глаз. – Недостаточно осторожны, значит. Поверь, это не было запланировано.

Его ребенок. Общий ребенок с женщиной, с которой едва знаком – просто провел с ней пару прекрасных летних отпускных недель. Теперь он приехал в расчете снова соблазнить ее. Джереми провел ладонями по лицу. Он знал, что рано или поздно его образ жизни обернется неприятностями, и не миновать расплаты за легкомысленное поведение. Ни слов «люблю», ни обязательств, ни привязанностей – вот его предпочтения. Хотя он провел здесь чудесное время, но расстояние в несколько штатов и пересечение границ другого государства делали роман с Тори Шарп вполне безопасным приключением.

Джереми не считал себя плейбоем, но любил женское общество. Лучший друг Коул называл его серийным любовником. Брэнсон был согласен с определением. Начиная с колледжа, отношения Джереми с женщинами не длились больше месяца.

Вздохнув, Джереми расправил плечи.

– Ладно. Хорошо или плохо, но факт налицо. Я не представляю, что делать.

Лицо Тори смягчилось.

– Ничего страшного. Зато я представляю. Мне ничего от тебя не надо, Джереми. Я не собираюсь преследовать тебя с требованием огромных сумм на содержание ребенка. Буду воспитывать его здесь. У меня миллион друзей, на которых я могу рассчитывать, и мама. Мы будем счастливы. Если хочешь, я готова подписать бумаги.

Ни алиментов, ни контракта? Воспитывать ребенка в городишке, где жизнь замирает после летнего сезона?

– Что угодно, только не это! – ответил Джереми.

Глава 2

После заявления Джереми атмосфера снова накалилась. Тори считала, что им ничего не удастся решить с ходу. Дискуссию придется отложить до тех пор, пока все хорошо не обдумают, иначе они обречены бесконечно ходить кругами. Ей надо время, чтобы определиться, чего она действительно хочет и как лучше преподнести это Джереми. Застигнутая врасплох, она ударилась в панику, хоть и скрывала свое состояние.