Страница 136 из 180
Все закончилось уже на следующий день – день, который начался с ощущением счастья. Еще утром был завтрак с Витой и ее блинчиками. Мы разговорились, словно давние подруги. Я рассказывала ей про Париж и Милан, пока… пока внезапно мне не позвонила моя соседка из Воронежа. А ведь только вчера я перевела очередную сумму денег для матери и попросила купить для нее билет в Москву.
– Вера Васильевна, добрый день! – поприветствовала ее.
Но в ответ она начала охать и причитать:
– Ох, дорогая, у нас такое случилось…
У меня душа ушла в пятки от ее голоса. Она плакала.
– Что такое?
– Твоя матушка… ох, лапушка, мне так жаль…
– Да что случилось?! – спросила я, неосознанно повышая голос.
– Врачи говорят, что сердце…
Мне захотелось на нее накричать. Неужели сложно сказать все и сразу?
– И что? – пришлось спрашивать мне сдавленным голосом.
– Померла твоя матушка, зайка. Через два дня похороны…
...
Слова доходили, как сквозь вату. Я опустила телефон, пытаясь куда-то сесть. Ноги совсем не держали. Первая мысль в голове возникла о том, что я не успела. Больше некому переводить деньги, не о ком переживать, некому звонить…
И тут начался хаос.
Слезы, истерика, ужас, боль… такая сильная боль в груди.
Так сложно было говорить, что со мной происходит. Так необходимо, когда обнимают. И вторая мысль: «Где Раф?» Возможно, сказала это вслух, потому что Вита сразу ответила:
– Я ему сейчас позвоню.
Все происходящее, как в тумане, сквозь пелену.
Звонки, голоса, переговоры – не мои.
Вода, таблетки, мягкая подушка.
Впервые такой обеспокоенный взгляд любимого мужчины. Я бросилась к нему, в его объятья. Он словно все понял, хотя я никак не могла ничего объяснить. Узнал точно, когда позвонил по моему телефону, кажется, Вере Васильевне. Я ощутила его губы на своем виске, на щеке. Это так шокировало, что заставило прекратить истерику и затихнуть.
Не знаю, сколько прошло времени. Подхватив на руки, Раф отнес меня в ванную. Включил воду, чтобы наполнить ее. Я присела на бортик, даже не представляя, как буду раздеваться. Сложно было даже снимать халат, с чем помог Рафаил. Затем подал мне руку, на которую я оперлась. Боже, каким же неподъемным может быть горе. Сложно даже выпрямит спину. Второй рукой вцепилась в раковину, поднимая глаза к зеркалу. Какая страшная! Кожа побелела, на лице мрак, волосы в хаосе. И было очень холодно. Горячая ванная так и манила. Но воды было еще слишком мало, поэтому, стоило в нее опуститься, сразу стало холоднее в два раза.
Но Раф словно понял и тут. Он молча разделся и присоединился ко мне, обнял со спины. Это было так мило с его стороны, неожиданно и очень важно. Я взяла его руку в свои и прижала к своей щеке. У него были очень красивые руки с широкой ладонью, с длинными, по-мужски изящными пальцами. Он нежно погладил меня по щеке, нежно… Но неужели я заслуживала от него все это только в подобной ситуации? Вдруг стало так горько, что снова полились слезы. Хотя нет, не от этого. Просто сегодня самый ужасный день в моей жизни после того дня, когда умерла бабушка. Обе так рано меня бросили…
– Мне нужно ехать в Воронеж, – озвучила ему свои мысли.
– Хорошо, я закажу билеты для нас двоих на завтра.
Теперь я разревелась от благодарности. Это было так странно, таким неожиданным открытием, что он способен быть не только тираном, но и заботливым мужчиной. Хотя, я и так это знала. Он может быть разным, но всегда самым лучшим.
***
Воронеж встретил нас пасмурной погодой. Раф арендовал машину, и мы поехали в мое прошлое. Предварительно снова наглоталась таблеток, так что клонило в сон. Зато более-менее была адекватна. Вывели из колеи только неаккуратные слова Рафа:
– Ты должна была сказать мне, что твоя мать болеет…
– Нет! – воскликнула я, пытаясь заткнуть себе уши. – Боже, не говори мне таких слов!
Мысль о том, что все можно было изменить, что его помощь могла бы быть реальной – это буквально убивало. Почему я не подумала об этом раньше? Так просто быть слепым эгоистом, и так сложно переживать свои фатальные ошибки. Так больно от ощущения вины. И больно теперь возвращаться домой.
Странно ли, но за время моего отсутствия двор никак не изменился. Те же обшарпанные качели, те же бабушки на лавочках, та же детвора. Много знакомых лиц. Но все это будто из прошлой жизни. Будто вообще не мое. Когда я вышла из машины, со мной никто не поздоровался, хотя на лавочке сидели баба Люба и бабой Зиной, и с кем-то еще. Неподалеку стояла Светка из соседнего двора в компании мужа – гуляли с ребенком. Меня никто не узнал, разглядывая с невоспитанным и пристальным любопытством. Та же участь постигла и Рафа, который держался рядом, и который вообще никак не вписывался в окружающую обстановку.