Пергам

Все молчали… Каждый понимал, что скорее всего уже не увидит новый восход солнца. Прокл медленно приподнялся на своем жестком ложе и попросил воды. После того, как Кастор с братской любовью выполнил его просьбу, он достал из внутреннего кармана сложенный вдвое листок папируса и протянул его тому:

– Брат мой, я скоро отойду в вечные обители. Может быть сегодня, может через неделю, но это неизбежно. У тебя же есть возможность выжить. Если получится, отошли это письмо моей жене в Неаполь, если она еще жива.

– Да, брат Прокл, если Бог даст, я доставлю его твоей семье, – Кастор взял из рук больного письмо и положил его в свою сумку.

– Я верю, что наш Господь не даст тебе погибнуть от рук пиратов. Ты выполнишь Его волю, и через тебя спасётся еще много грешников.

– Я молю Бога об этом. Одному Ему известны наши пути. Если…

Неожиданный мощный удар сотряс судно. Всё находящееся в каюте с силой отбросило к стене, и лекарь не успел договорить свою мысль.

Глава четвертая

На старую палубу обрушился град стрел. Не было не единого квадратного метра, где можно было бы укрыться от них. Корабль, как будто предчувствуя свою гибель, протяжно скрипел и трещал. Воздух огласился протяжными криками и стонами. Всюду, как скошенные снопы, лежали убитые и раненные. Атмосфера была пропитана смертью. Черной, страшной и зловещей.

Сраженный капитан лежал возле главной мачты. В сильной, но уже неподвижной руке все еще лежал меч. Края его черной туники колыхались под усиливавшимся ветром. Тот же ветер скользил по загорелому обветренному лицу, считая старые шрамы. Он был мертв. Всю свою жизнь он отдал морю. Боги спасали его в бурях, не давали умереть во время болезней, заслоняли взор морским разбойникам, и те его никогда не трогали. Но теперь Пантеон богов не помог ему. А может и не помогал никогда? Может его всегда выручал какой-то другой Бог? Великий и сильный? При жизни он не думал об этом, а теперь было уже слишком поздно.

Пираты хорошо видели трагичную ситуацию на торговом судне, но от идеи протаранить его отказаться было уже поздно. Этот толчок и ощутили на себе находившиеся внутри корабля друзья.

Вскоре на палубе послышался топот пары десяток ног, крики и всплески воды. Через несколько минут вниз спустились двое.

– Зерно. Очень хорошо, – проговорил хриплый голос.

– Посмотри, что в каютах! – с сильным акцентом отозвался другой.

Пираты заглядывали в каждый угол, открывали каждую дверцу и забирали всё, что на их взгляд было ценным. Дойдя до каюты лекаря, они очень удивились, увидев в ней людей.

– Прикончим их и пойдем наверх – предложил низкого роста негр, – наши уже почти погрузили зерно.

– Они сами умрут от голода или шторма, не теряй на них время, – равнодушно ответил второй, – видишь же, они даже подняться не могут.

– А вот этот, кажется, полностью здоров, – темный взгляд чернокожего пирата заметил римский профиль лекаря, – прихватим его с собой.

Высокий светлокожий мужчина, вероятно представитель германских племен, схватил врача за руку и поволок наверх.

– Прощай, брат мой, – все, что успел вымолвить тот.

Прокл провожал Кастора взглядом, полным печали, пока тот не скрылся за стенкой.

– Увидимся в небе, у ног нашего Учителя – прошептал он, вытирая набежавшую слезу, – ибо всякая плоть – как трава, и всякая слава человеческая – как цвет на траве: засохла трава, и цвет ее опал. Так и мне осталось еще недолго жить. А так много хотел достичь в этой жизни. И пусть я не был казнен в тот зловещий и поворотный для меня день, видел ли я радость в своем существовании?

Глава пятая

Через пробоину в стене корабля мелкими струйками сочилась вода, медленно наполняя его и погружая на дно. В трюме было пусто. Пираты вынесли, казалось, всё, что было только можно. По палубе в панике сновали крысы, не находя пути к спасению. Тел убитых моряков почти не было. Их скинули в море, чтоб не мешали при погрузке.

Прокл и несколько его сотоварищей по несчастью лежали на своих деревянных ложах в лазарете. У них не было ни сил, ни возможности подняться наверх. Если бы они даже смогли это осуществить, это бы только отсрочило их гибель.

Бедный христианин спокойно смотрел как вода мало по малу поднимается вверх. Он не боялся смерти. Он твердо знал, что будет после неё, и внутренне торжествовал. Еще немного, и он будет там, где нет горестей, болезней и разочарований! Еще чуть-чуть, и он увидит самого Господа! Слезы радости катились по его обветренным загорелым щекам. Лишь одно обстоятельство могло омрачать его радость в это мгновение. Его жена и сын…

После того, как в 20 лет он ушел служить в римской армии, он их видел всего один раз. После успешного похода в Армению, командир наградил отличившихся солдат отпусками. Прокл был в их числе. Как он был рад спустя 4 года увидеть своих родных! Их лица он запечатлел на всю жизнь в своей памяти. После была война в Иудее, осада Иерусалима и крепости Масада. Как он в то время ненавидел и в тоже время восхищался евреями за их упорство и храбрость! Они жертвовали своими жизнями ради свободы. «Так и мы должны сражаться с искушениями за свою свободу и чистую совесть» – думал он.

Картины прошлого медленно проплывали перед ним. Первая встреча с христианами, трибунал, неожиданное спасение. Прокл вздрогнул, вспомнив себя, стоящим на коленях перед своими сослуживцами. Речь командира об изменниках своей родине. Когда тот закончил, к нему медленными шагами направился палач, с тяжелой секирой в руке. Металл блестел на солнце, больно выжигая глаза. Но топор так и не смог отделить его голову от тела. Неожиданное нападение скрывавшихся в пустыне бедуинов отсрочило его казнь, а после и вовсе упразднило. Командир был убит в поединке с главой нападавшей группы. Прокл до сих пор помнил облик того предводителя. Высокий, с черной бородой шрамом на щеке. Его черные глаза заставляли содрогаться при взгляде в них. Когда он поднял руку в знак отступления, на ладони сверкнула выжженное изображение змеи.

Новым командиром стал друг Прокла, и он не мог предать смерти своего товарища, который не один раз спасал ему жизнь, стоял плечом к плечу во время сражений и делил одно покрывало в холодные ночи. Но и восстановить его в рядах войск он тоже не мог. Единственной возможностью сохранить своему другу жизнь была продажа того в рабы…

Так Прокл проплавал на корабле еще 15 лет. За это время он изведал много скорбей и невзгод, одним из ярких и теплых его воспоминаний была встреча с лекарем-христианином. С того момента, как он принял Христа в своё сердце, его жизнь приобрела новые краски. И пусть весло и цепь не стали легче, он понимал, что после этой тяжелой земной жизни он обретет свободу и спокойствие на небесах.

Но жена и сын… Кто расскажет им о всесильной любви Бога? Он не видел их уже 21 год… Сын уже взрослый, скорее всего у него самого уже есть жена и дети. Это так больно, прожить всю свою жизнь на чужбине, не зная тепла семейного очага, не ведая любви родного человека…

Огненно-красное вечернее солнце погружалось синие воды. На фоне яркого диска виднелись уходящие за горизонт пиратские суда.

Последний дюйм палубы торгового корабля ушел под воду.

Глава шестая

Кастор открыл глаза. Он не помнил, сколько времени пробыл без сознания. Жутко болело все тело, а голова в особенности. Попытавшись опереться на поверхность, на которой он лежал, лекарь нащупал чью-то руку. В глазах было мутно, и поэтому понять, что происходит вокруг, не предоставлялось возможным. Спустя некоторое время зрение вернулось в норму, и его взгляду представилась плачевная картина. Небольшое темное помещение, полностью пропитанное потом и запахом затхлости, было наполнено телами лежащих друг на друге людей. Лекарь от ужаса отпрянул в сторону и больно ударился о стену.

Кастор прислушался. Нет, это были живые люди. Они спали. Как опытный врач, он понял по тяжелому дыханию лежащего рядом мужчины, что тот явно не здоров. Как, скорее всего, и все находившиеся здесь люди.