Отравители

И, уткнувшись худым лицом в подушку, она зарыдала. Соланж видела, что бесполезно пытаться продолжать расспросы.

– Завтра я приду снова, – тихо произнесла она с убеждающей безмятежностью. – Пожалуйста, поразмыслите над моими словами и расскажите мне в точности все, что вам известно. Думаю, я могу пообещать вам полную безопасность, а в будущем, может быть, даже счастье.

– Да, да, – прошептала заключенная с подушки. – Мне станет легче, если я признаюсь. Я все вам расскажу. Но не сейчас, не сейчас, у меня путаются мысли, я не очень хорошо помню.

Соланж встала и, заглянув за ширму, сделала знак святой сестре присмотреть за пациенткой и, когда монахиня в темном платье поднялась на ноги, покинула камеру. Она была разочарована тем, что ей нечего передать мужу, кроме пересказа какой – то бестолковой тарабарщины, не более внятной, чем те слова, что на смертном одре сорвались с уст молодой итальянки Жакетты. Вполне возможно, несчастная мадам де Пулайон просто влюбилась в негодяя, ради которого обворовала мужа и покупала талисманы и даже снадобья у вдовы Босс.

Шарль Дегре согласился с женой относительно сведений, которые ей удалось получить от заключенной. Скорее всего, Маргерит де Жеан была не более чем слабой, глупой, злой бабенкой, которую дурное обращение толкнуло на отчаянные поступки.

– У нас нет совсем никаких доказательств, что она отравила мужа, – сказал молодой агент полиции. – Может быть, она и правда, как и сказала, шла в лавку, только чтобы встретиться с любовником. Странно, конечно, что она упомянула пустой дом в Цветочном тупике, но вполне возможно, что им пользуются лишь для более или менее невинных целей.

– Невинные цели! – поморщилась Соланж, слегка вздернув прелестную верхнюю губку.

– Я смотрю, дорогая, ты слишком легко относишься к тому, что кажется мне очень важным! Неужели ты думаешь, что такое поведение пристало молодой жене? – спросил он с притворной строгостью, притягивая Соланж за талию и целуя ее в гладкие щеки.

– Вспомни, за кем она замужем, дорогой! – ответила она. – Ее муж принимает чудовищные вещи как должное и запросто общается с негодяями!

– Такова моя работа, Соланж, нужно сохранять известную невозмутимость.

Однако на душе у Шарля Дегре вовсе не было настолько легко, как он старался показать: расследование, в которое он так внезапно ввязался, глубоко его потрясло и ужаснуло. Он, конечно, ожидал, что ему придется противостоять преступлениям, но миазмы зла, которые испускало это дело отравителей, буквально леденили кровь. Сама мысль, что эти молодые женщины, мадемуазель де Фонтанж, Жакетта и мадам де Пулайон, оказались замешаны в дела настолько отвратительные и таинственные, была мучительна для Шарля Дегре. Ему не хотелось думать о маленькой лавочке, где елейная вдова так свободно продавала яды недовольным женам. Ему не хотелось думать, что доктор Рабель, трудолюбивый врач, знаменитый своей благотворительностью, замешан в детоубийстве или что пухлый розовый священник отец Даву может быть его сообщником. Ему казалось, что он сам и его молодая жена принадлежат к другому миру, нежели тот, в котором действуют отравители. Он окинул взглядом арендованные комнаты, ставшие такими очаровательными ее стараниями, и крепко обнял Соланж, прижавшись своей щекой к ее. Им овладело пугающее чувство, что под их жизнями, настолько в сущности счастливыми, зияет темная пропасть зла и страдания. Он вдруг представил себе, что тонкая корочка, отделяющая их от этой бездны, треснула и они погрузились во мрак невыразимых ужасов!

Слишком легко и бездумно он забрал это дорогое для него существо из ее уютного провинциального дома, где никому даже в кошмарном сне не могли привидеться ни криминальный мир Парижа, ни те, кто в нем пресмыкается.

Соланж, словно почувствовав его страх, тихо произнесла со вздохом:

– Лучше бы мне никогда не видеть эту бедную преступницу в Бастилии. Шарль, она ведь не старше меня!

Сам преодолевая отвращение, агент полиции ответил:

– Но если она во всем признается, то, возможно, это спасет много жизней. Соланж, нам надо провести самое тщательное расследование. Это действительно наш долг, как долг врача вырезать опухоль, убивающую пациента.

– Да, я знаю.

Они стояли молча, каждый думая о Париже, о его извилистых, нищих улочках и кособоких переулках, о провалах дверных проемов, об открытых всем ветрам и омываемых дождями набережных, о логовах и лачугах, теснящихся по соседству с великолепными дворами Лувра, суровыми и благородными очертаниями университета и роскошными особняками знати. Соланж верила в Бога просто и безусловно, и эта вера давала ей мужество, которое нелегко было поколебать. К тому же, ей мало было известно из того, что знал или подозревал о тайной деятельности отравителей Шарль. Он же не мог вполне подавить содрогание при мысли о сатане и его прихвостнях. Разве можно было быть уверенным, что преступники, которых он преследовал, не враги рода человеческого, а происходящее в Париже не дело рук дьявола? Кто знает, насколько далеко простирается его власть? Дегре, как и многие здравомыслящие и мужественные нормандцы, был склонен к мистицизму и не мог сомневаться в реальности сверхъестественного.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.