Королев

Вторая мировая война закончилась. Наступил долгожданный мир.

Через несколько дней Королева пригласили в Наркомат вооружений.

Тут он узнал, что еще в годы войны в военных кругах Советского Союза не без влияния достижений немецких ракетчиков вопрос об отечественной ракетной технике стал в повестку дня. В середине 1944 года в Научно-исследовательском институте Наркомата авиационной промышленности появилось подразделение, назовем его «Ракета». Ему поручалось дать научно обоснованное заключение о целесообразности и возможности использования ракет в оборонном потенциале Родины. Научное руководство «Ракетой» возглавлял известный авиаконструктор В. Ф. Болховитинов. В нее вошли бывшие соратники Королева по ГИРДу и РНИИ М. К. Тихонравов, Ю. А. Победоносцев, а также конструкторы А. Я. Березняк и А. М. Исаев, построившие вслед за королевским ракетопланом в 1942 году первый опытный реактивный самолет-истребитель, специалисты различных технических направлений Н. А. Пилюгин, В. П. Мишин, Л. А. Воскресенский, Б. Е. Черток, представители армии.

В распоряжение группы Болховитинова стали поступать блоки ракет «Фау-2» с артиллерийского полигона Дебице (Польша), где в свое время размещались немецкие ракетные позиции. С них велись учебные стрельбы. В точках падения ракет советские войска обнаружили их обломки. Они-то и стали предметом исследования советских специалистов.

Но полученных данных явно недоставало, чтобы сделать окончательные научно-технические обобщения и тем более начать собственное производство нового отечественного вида оружия. К тому же руководство Наркомата авиационной промышленности отказалось от продолжения работ по ракетной тематике как несоответствующей ее профилю. Решением ЦК КПСС и Совета Министров СССР новое дело передали в Наркомат вооружений. Так по главе ракетного производства стал нарком Д. Ф. Устинов. Знакомство с материалами группы «Ракета» убедило наркомат, что требуется дальнейшее углубленное изучение немецкой трофейной техники. В то время в Германии работала Межведомственная техническая комиссия. В ее-то состав позднее и вошли специалисты из группы «Ракета» и других научно-исследовательских, производственных и военных организаций – Г. А. Тюлин, В. П. Глушко, В. П. Бармин, М. С. Рязанский, В. И. Кузнецов, Е. Я. Богуславский. В августе 1945 года первая группа членов Межведомственной технической комиссии вылетела в Берлин.

– Формируется Советская техническая комиссия, – сообщил заместитель наркома. – Одной из групп ее, куда "входите и вы, Сергей Павлович, предстоит ознакомиться с немецкой трофейной ракетной техникой. Полетите в Берлин.

Настроение у Королева сразу испортилось: снова предстоит разлука с семьей.

– Вы, конечно, понимаете, – продолжал заместитель наркома. – Американцы не успокоятся. Сбросив атомные бомбы месяц назад на Хиросиму и Нагасаки, они будут продолжать разработку атомного оружия. И враг у них теперь только один – мы. И мы должны быть не только во всеоружии, но обязаны опередить в этой области американцев. По отзывам вы, Сергей Павлович, крупный специалист по ракетам и всегда занимались их конструированием.

– Не мне судить об этом. Но с ракетами я действительно связан давно, с тридцатых годов. Во время войны работал в авиастроении, потом занимался проектированием ракетных ускорителей для боевых самолетов. Все это составит, наверно, несколько больших томов. Другой профессии, кроме ракетчика, для меня нет. В этом моя жизнь.

– Вот и хорошо. Весь ваш опыт мы и намерены использовать. Вам надо докопаться до конструктивных нринпипов строительства «Фау», разобраться в сущности организации серийного производства, технологии... Да, что мне вас учить, вы это лучше меня знаете. Одно скажу – американцы вплотную всем этим занимаются. К ним в руки попало больше сотни снарядов «Фау», а их конструктор Вернер фон Браун в добровольном плену и усердно помогает им. Нам отставать в этом деле не с руки. – И, уже прощаясь с Королевым, счел нужным предупредить: – Найти трофейную технику, тем более документацию к ней не просто. Немцы уничтожили все, что могли, остались «ножки да рожки».

– Ясно, – ответил Королев.

– Обживетесь, можете вызвать к себе семью, – будто прочитав затаенные мысли Королева, добавил заместитель наркома. И еще раз напомнил: – Поручается нам дело государственной важности. Оно находится под личным контролем товарища Сталина.

Ранним сентябрьским утром Королев вместе с другими пассажирами, преимущественно военными, поднялся на борт самолета Ли-2, следующего по курсу Москва – Варшава – Берлин. Сергею Павловичу перед командировкой присвоили звание подполковника, и он впервые через много лет надел военную форму. Сел к иллюминатору. За несколько минут до отлета второе кресло занял молодой офицер. Они познакомились. Соседом Королева оказался лейтенант Иван Бровко, возвращающийся в Германию, где выполняет задание Технической комиссии, возглавляемой Л. М. Гайдуковым и Ю. А. Победоносцевым.

День выдался ясный, безоблачный, на залитой солнцем земле все виделось так четко, как смотрится макет города в архитектурной мастерской. Щедрая сентябрьская природа сколько могла скрашивала все вокруг. Но разве спрячешь разрушенные города и поселки, выжженные леса, пустующие поля, валявшуюся разбитую технику.

– Скажите, что это за город? – обратился Королев к Бровко. – Вижу: несколько церквей и больше ничего нет.

– Это все, что осталось от Смоленска, – ответил он, не впервые летевший по трассе Москва – Варшава – Берлин.

Летчик, уточняя курс полета, словно специально развернул самолет над городом. Смоленск лежал в развалинах.

– Да, город русской славы, – задумчиво произнес Королев. – Сколько врагов он повидал, сколько войн. Выстоял. Задержал недругов и в 1941-м, помог Москве. Вечная ему слава. И спасибо.

– Немцы два года хозяйничали в городе, – добавила бортпроводница, угощая пассажиров чаем. – Я сама-то из этих мест. Год как шинель сняла. Дом свой искала. Даже переулка не нашла. Мне люди говорили: из восьми тысяч домов всего триста осталось. Да и в тех без ремонта жить нельзя.