Королев

Годы учебы раздвинули границы представлений Сергея Королева о жизни. Его постоянно окружали интересные, увлеченные люди, много уже повидавшие за свою не очень длинную жизнь. Вместе со всеми студентами Сергей выходил на субботники, заготавливал дрова для института. Любили читать газеты вслух, обсуждать происходящее в стране и в Киеве.

Раньше Сергей был далек от общественной жизни. В их семье никогда не говорили об этом, а любя мать, он многое в жизни воспринимал от нее, смотрел на вещи ее глазами. С уст Марии Николаевны, привыкшей жить в достатке, нет-нет да и срывалось: «Раньше у нас все было...» Только в институте, оказавшись среди тех, кому «раньше было хуже», Сергей стал понемногу понимать, какие исключительные перемены происходят в стране и какие прекрасные возмождвсти открываются для всех.

В институте существовал планерный кружок. За его работой следили и помогали многие видные ученые, преподававшие в КПИ: В. Ф. Бобров, Д. А. Граве, Н. Б. Делоне. Стать членом кружка первокурснику оказалось совсем непросто, но Королев часто приходил в мастерские, где строились планеры, наблюдал, как на его глазах рождались безмоторные самолеты, и надеялся быть хоть чем-нибудь полезным.

Наконец в самую горячую пору, незадолго до очередных всесоюзных планерных состязаний в марте 1925 года, когда каждая пара рук была на счету, «наблюдателя» заметил конструктор планера КПИР-3 Степан Карацуба. Они с Королевым были с одного факультета.

– Чего стоишь, помог бы! – крикнул Степан. Разговорились. Узнав, что Королев недавно поступил на планерные курсы инструкторов, мечтает о постройке собственного планера, но еще больше о самостоятельном полете, Карацуба предложил ему включиться в одну из строительных бригад.

– А полетать можно будет?

Карацуба не успел ответить, к ним подошел руководитель кружка. Посмотрел на работу, сделал несколько замечаний и поторопил:

– К вечеру надо закончить. Послезавтра комиссия...

Так оказался Сергей Королев в планерном кружке. Трудился он, как и все, много и увлеченно. Часто по ночам. Спал Королев порой прямо в мастерской на стружках. Он любил работать и был мастером на все Руки. После него никогда ничего не переделывали.

Планеры, построенные в институтских мастерских, участвовали даже в международных соревнованиях, получая самые высокие оценки. У кружковцев существовало правило: кто строил планер, тот и летал на нем.

Учебный планер, КПИР-3, в который вложил и свою долю труда Королев, был построен. Летал на нем и Сергей. Один из полетов чуть было не стоил ему жизни. На границе площадки – пустыре, где испытывались планеры, из кучи мусора торчала водопроводная труба. Сергей не заметил и посадил планер на... нее. Удар оказался достаточно сильным, Королев на какое-то время потерял сознание. Несколько дней отлеживался дома. Он снимал уже отдельную комнату. А поправившись, в очередное воскресенье как ни в чем не бывало пошел к бабушке Марусе.

В это лето Сергей подрабатывал, ремонтируя дома, участвуя статистом в киносъемках. Так что тем для разговоров за столом у бабушки хватало. Правда, скоро предстояла разлука – Сергей отправлялся на практику в Конотопское паровозное депо. Но это ведь ненадолго. Бабушка была довольна внуком.

Прошел еще год. Заканчивался второй курс учебы в институте. Сергей уже сдал 27 зачетов. В зачетной книжке стояли «автографы» математика Л. Я. Штрума, известного в научных кругах своей работой «Условия устойчивости атомного ядра», преподавателя технической механики И. Я. Штаермана, специалиста в области сопротивления материалов Г. И. Сухомела, термодинамика – Т. Т. Усенко, физики – Г. Г. Де-Метца и т. д. В разделе практических занятий в лабораториях стояла подпись В. В. Огиевского, известного специалиста в области электротехники, участника строительства первой на Украине радиовещательной станции.

Все преподаватели единодушно отмечали прекрасные способности Сергея Королева, огромную трудоспособность, упорство и интерес не только к техническим предметам. Он не пропускал ни одной лекции по архитектуре и строительному искусству, литературе. Но только авиация по-прежнему влекла к себе Королева, только в ней он видел смысл своей жизни.

Вернувшись в конце лета 1926 года с производственной практики, Сергей не нашел писем из Москвы, где с недавних пор поселились мать с отчимом. Это огорчило его, ведь он ни разу не был в столице и надеялся на их приглашение. В довершение всего узнал, что попытка ректора КПИ В. Ф. Боброва открыть при механическом факультете авиационное отделение не нашла поддержки. Ректор не скрыл этого факта от студентов.

– Желающим получить авиационное техническое образование, – посоветовал он, – стоит перевестись в Московское высшее техническое училище. Там усилиями Николая Егоровича Жуковского открыт курс по подготовке аэромехаников. Или сделайте попытку поступить в московскую Военно-воздушную академию.

Тут Сергей Королев вспомнил давнее письмо матери, в котором она сообщала, что московская Военно-воздушная академия может, как исключение, принять его в число своих слушателей. «Надо было рвануть в Москву. Учился бы сейчас там. Напугался, как там один буду», – обозлился на себя Сергей.

Размышляя так, он оказался возле канцелярии института. Остановился в нерешительности.

– Что задумался? – положив ему на плечо руку, спросил один из друзей – Михаил Пузанов, бывший на добрый десяток лет старше Королева. Михаил много помогал Сергею в студенческой жизни. Они дружили уже два года, и Сергей не переставал удивляться трудолюбию и целеустремлеиности втого человека. В гражданскую Пузанов защищал Советскую власть, бил банды разных «батек», потом – рабфак и почти в тридцать лет – студент. –

– Михаил! – обрадовался Сергей. ~ Ты откуда? Ты так мне нужен.

– Да что случилось?!

Сергей рассказал товарищу о том, что аэрогруппы не будет, а он хочет быть только авиационным инженером и не знает, как же дальше? Обстоятельный Пузанов не торопился с ответом.

– Матери написал?

– Я не знаю, что она ответит.

– Так... Вот что я тебе, дружище, скажу. Ты зачем шел з канцелярию? Брать документы, верно? Сергей утвердительно кивнул.