Королев

Он, Королев, мог отложить полет, с его мнением посчиталась бы Государственная комиссия. Мог, если бы в чем-то сомневался. Но у него сомнения не было...

«Нет, сделано все, что в человеческих силах, – решительно сказал он сам себе. – И даже больше. Ведь сотни людей вложили в подготовку полета свой ум, талант, энергию, нервы».

Сергей Павлович встал и, не надевая ботинок, в одних носках пошел в рабочий кабинет взять что-либо почитать, иначе не уснуть. Любил читать перед сном. Луна освещала стол с лампой под зеленым абажуром, телефон, флаконы с чернилами.

Открыл дверь кабинета, зажег свет. Шагнул к книжному шкафу. Каждый раз, приезжая на космодром, Королев привозил с собой книгу или журнал и оставлял их тут.

На верхней полке стояли ленинские работы, и среди них – «Материализм и эмпириокритицизм». Этот философский труд Ленина Сергей Павлович любил больше всего, часто перечитывал, экземпляр имелся и в домашней библиотеке конструктора. Ленинские слова, посвященные новейшим открытиям физики, защите диалектического и исторического материализма, не переставали восхищать Королева, в них он черпал уверенность в правильности выбранного пути. Сергей Павлович учился у Ленина стойкости, воспитанию в себе бойцовских качеств. Главный любил повторять слова Ленина: «Ум человеческий открыл много диковинного в природе и откроет еще больше, увеличивая тем свою власть над ней». На следующей полке томики Шолохова, Достоевского, Аксакова, Лермонтова...

Сергей Павлович протянул руку к томику Сергея Есенина. Наугад раскрыл его и с наслаждением прочитал не раз читанные строки:

...Телефонный звонок отвлек его.

– Да, Королев, – устало ответил он. – Просил, просил, – и, энергично пододвинув к себе стул, стал говорить: – Разбудил, Нина? Нет? Ну вот и хорошо. Как самочувствие? У меня превосходное. Да нет, спал... Не буду обманывать – три-четыре часа обязательно. Потом отосплюсь, – заканчивая разговор, попросил: – Пожелай нам ни пуха ни пера!..

Отодвинул штору. В соседнем домике тоже светилось окно. «Нет, видимо, не уснуть», – подумал Королев. Вернулся в спальню, обулся, надел пиджак, набрал номер председателя Государственной комиссии.

– Не спишь, Константин Николаевич? Я так и думал. Какой уж там сон... Скоро пять... С удовольствием.

Сергей Павлович вышел из дома и сел на скамейку, поджидая К. Н. Руднева. Ночь медленно отступала, освобождая место утру. Но еще ярко горел среди звезд Сириус, четко выделялись на небе ковши Большой и Малой Медведиц, таял след Млечного Пути. Ближе к горизонту уже появилась утренняя красавица – Венера. Сергей Павлович смотрел на звездный мир, не в силах оторвать взгляда.

«Вот также миллионы лет назад над землей светились звезды, – подумал Королев. – И наши далекие предки никогда не жили только одной мыслью, чем накормить себя, а и робкой, с веками усиливающейся жаждой познания окружающего мира, им близкого и непонятного. Самые разумные размышляли, глядя на небо. Наверное, думали: почему солнце питает их светом и теплом, откуда появляется Луна, приходящая на смену дневному светилу, куда исчезают мерцающие в ночи звезды и созвездия, чем-то напоминающие очертания животных, рыб и человека. Нет, звездное небо всегда интересовало и тревожило человека младенческого периода, часто пугало. Рождались легенды и мифы, светлые и мрачные, – плод первых раздумий. А Лукиан Самосатский, его фантастические рассказы про полеты на Луну. Восемнадцать веков назад великий грек замахнулся на Луну. Не чудо ли? Дерзновенная мечта людей познать, что там, в небе, послала к Солнцу легендарного Икара. Потом пылали костры инквизиции, сжигая передовую мысль».

...В небе мелькнула падающая звезда, оставляя белесый след, и отвлекла Королева от мыслей. Руднев еще не появился, и Сергей Павлович пошел по тропинке мимо молодых тополей, но остановился, сяова будто привороженный засмотрелся на небо. Начал было «путешествовать» по нему, опять задумался. «Есть ли логическая связь между геоцентрическим мировоззрением и сегодняшним? Между мифами Древней Греции и идеями Га-лилея, Джордано Бруно и Николая Коперника, Иоганна Кеплера и Исаака Ньютона, Михаила Ломоносова? Конечно, есть. Как есть незримая нить, протянувшаяся от них к Константину Циолковскому, Альберту Эйнштейну. Да, далекое и близкое человечества неразрывно накрепко связано с настоящим, сегодняшним и завтрашним днем». Показался Руднев.

– Ночь-то какая!

– Да. Прекрасная. Я вот пока ждал вас, любовался звездами.

– Как-то недавно читал воспоминания Надежды Константиновны Крупской о Ленине. Не знал, что Ильич любил смотреть на звезды. .

Помолчали, вспомнили свою совместную работу в НИИ, не сговариваясь, взглянули на третий домик, что стоял недалеко. В нем по желанию С. П. Королева космонавты проводили предполетную ночь.

– Не спят, – обронил председатель.

– Не могут.

– Пойдемте к ним.

Сергей Павлович и Константин Николаевич обогнули цветочную клумбу, остановились возле домика.

На крыльце С. П. Королева и К. Н. Руднева встретили Е. А. Карпов и Н. П. Каманин.

– Спали хорошо, все параметры в норме, – доложил Евгений Анатольевич. – Через полчаса – сейчас без пятнадцати минут пять – будем поднимать. Потом спортивная гимнастика, завтрак, кое-какие процедуры и выезд на одевание.

– Спасибо. Не будем вам мешать, – ответил Королев. – Встретимся в монтажном, в «гардеробной».

– Пора и нам, Сергей Павлович, – напомнил Руднев. – В шесть заседание Государственной комиссии.

Королев и Руднев пошли в МИК.

В домике продолжали безмятежно спать Гагарин и Титов. Неяркий свет освещал круглый стол, раскрытый томик стихов Пушкина, газеты, цветы.

Карпов взглянул на часы. Стрелка приближалась к половине шестого.

– Пора?

– Да, – ответил генерал Каманин.

Евгений Анатольевич вместе с врачом вошли в комнату.