Страница 18 из 32
— Днём наш лекарь не сможет ходить, — поддразнил Марта Сигверт. Он отдыхал, вытянув длинные ноги и подложив под голову седло.
— Я б на твоём месте не шутил с ним, — засмеялся Карталикс. — Опоит и тебя своим зельем!
— Ну уж нет. В Лаконике на всю жизнь напился его снадобий. Разве что чего-нибудь бодрящего для долгой дороги…
Март молча достал из сумки флакон с ореховой настойкой, снимающей усталость, и Карталикс восхищённо присвистнул:
— Ай да лекарь! Чистое золото! Отчего ты раньше нас не познакомил, Сигверт?
— Да видеть его не хотел, — беспечно ответил кунг. — Вот как ты думаешь, Карт! Я ж там всякий раз надеялся, что не очнусь больше, но опять возвращался, видел вокруг то же проклятое подземелье и этого, довольного, со своими склянками. Теперь-то я тебе благодарен, — сказал он, уже обращаясь к Марту, — а тогда… сам понимаешь.
— Что ж ты меня не казнил? — лениво спросил Март. Жаль, что не было среди его зелий такого, чтобы заставляло человека молчать. Вот уж подлил бы кое-кому, кто и после ночной скачки находит силы молоть языком!..
— А сам не знаю. Наверное, пожалел, — ответил Сигверт и снова повернулся к принцу. — Карт, спроси ребят, есть ли у них чего пожрать, и пусть подсаживаются. Засада, совсем не говорят на всеобщем! А с моим толнедрийским только на базаре торговаться…
— Ничего, теперь быстро выучишь, — улыбнулся Карталикс. — Камилла тебе поможет. У неё, знаешь ли, богатый и… разносторонний словарный запас.
— Этот-то запас у меня самого неплох. Давай, зови ребят. Я хочу знать, отчего она не пришла попрощаться.
— Они правда не понимают на всеобщем? — спросил Март. — Тогда я скажу тебе, отчего принцесса осталась во дворце. Ты, может, меня и пожалел, а я тебя жалеть не стану. Пока ты собирался на верную смерть, твоя рыжая кобыла крутила хвостом перед правителем. И ещё послушай! Я не для того сидел над тобой в Лаконике, чтобы ты отдал жизнь за вешалку для побрякушек. Мало толку с воина, что одевает бронёй своё тело, но оставляет открытым сердце. Гуляй по девкам, если уж из штанов дым валит, женись даже, если хочешь наследника, но сердце своё не отдавай никогда и никому.
Сигверт молчал, только на скулах вспыхивали и гасли красные пятна.
— Быть такого не может, — пробормотал Карталикс. — Ты что-то путаешь. И говоришь сам не знаешь что. Как это без сердца-то?
— А глянь на меня. Если бы я к каждому так сердцем прикипал, если бы принимал на себя все беды и хвори, которые видел?.. Слава отмечает не тех, кто любим, а тех, кто достоин. Забудь девчонку и делай то, для чего рождён.
— Я не сомневаюсь в Камилле, — вымолвил наконец Сигверт. — Пока она сама мне не скажет…
— Как же, скажет она! Будет дурить тебе голову, пока не погубит! Знаешь, девки, отдающиеся за медные гроши в порту, честнее и порядочнее твоей принцессы. Те хотя бы открыто зовут себя шлюхами!..
Сказал и осёкся. Шею холодила сталь, а воин-толнедриец, что пониже, стоял перед ним с мечом, как ожившее изваяние.
Вот тебе и «не говорят на всеобщем».
Глава вторая, в которой имперские воины всех удивляют
После мгновенной заминки выхватил меч и Сигверт. Вклинился между воином и Мартом, всё ещё сидящим на земле, отвратил лезвие и выставил свободную ладонь в примиряющем жесте. Карталикс тоже вскочил, держась за рукоять клинка и встревоженно переводя взгляд с одного противника на другого.
Толнедриец первым опустил оружие. Свободной рукой рванул завязки под подбородком и сбросил шлем. Из-под металлической сетки показалось раскрасневшееся, торжествующее лицо, и Март от души проклял свою болтливость.
— Верность твоего лекаря достойна восхищения, — сказала Камилла, убирая меч. — Береги его.
Карталикс с радостным возгласом заключил девушку в объятия. Та смотрела поверх его плеча на Сигверта, а он, не отрываясь, разглядывал её, вбирая взглядом подробности её облика: растрепавшиеся кудри, смеющиеся глаза, наручи, охватившие руки от запястья до локтя…
— Тебе идёт броня, — хрипло сказал он. Прокашлялся, проглотил комок в горле и сказал уже обычным тоном, повернувшись к Марту:
— У верингов принято убивать лжесвидетелей.
— Не стоит, — живо отозвалась Камилла. — Я и вправду послала правителю несколько неосторожных взглядов.
— Неосторожных взглядов, — повторил Сигверт.
— Признаться, я пообещала отдаться ему на третий день после вашего отъезда, если он не будет беспокоить меня. Как ещё я могла выиграть время, чтобы нам дали уйти?
Карталикс прыснул со смеху и залился краской, а Сигверт расхохотался так, что дремавшие лошади испуганно подняли головы.
— Вот бедняга! Поди, все три дня выдирал волосы с царственной задницы и отмачивал стручок в благовониях! То-то он так легко вернул мне меч: нашёл новую игрушку… Жестокая женщина! Нам-то ты почему ничего не сказала о своём побеге?
— Ты бы стал меня отговаривать, — пожала плечами Камилла. — Кроме того, за вами так следили, что безопаснее было сделать всё самой.
Сигверт бросил на неё ещё один восхищённый взгляд, покачал головой и с силой вогнал меч в ножны. Встретился глазами со вторым воином, тоже открывшим лицо, и радостно кивнул ему:
— Горн, как я мог не узнать тебя! Что ж, поторопимся. Раз мы путешествуем в таком изысканном обществе, отдыхать будем по ту сторону хребта. И задавать вопросы тоже. Завтракайте, пока мы седлаем, и в путь!
— Камилле надо отдохнуть! — запротестовал Карталикс.
— Чушь, — отозвалась девушка. — Я с вами не для того, чтобы быть обузой. Только, простите, я избавлюсь от брони.
— Сама снимешь или помочь? — с невинным видом спросил Сигверт.
Принцесса, не удостоив его ответом, скрылась за камнем. Март разжал руку, лежавшую на рукояти ножа. Повернулся к кунгу, но тот, похоже, уже забыл о лекаре и разговаривал с толнедрийцем и Карталиксом.
— Я бы не выдержал с ней и трёх дней, — вполголоса признался принц. — Умер бы от страха за неё. Два дня шли с войском, безумцы! Обман могли раскрыть на первом же привале!..
— Кто полезет к имперским воинам, да ещё не говорящим на всеобщем? Камилла всё рассчитала верно. Даже мы с тобой попались, а наш лекарь, знаток человеческих нравов, попался дважды. Ох, Карт, как представлю её и… А, забери его тьма! Давайте седлать.
Лошади нехотя вставали, сердито фыркали и отворачивались от уздечек. Март осторожно поднялся. Ноги держат, но что будет к вечеру?..
— Здесь точно есть перевал? — спросил он Сигверта, чтобы отвлечься от ноющей тяжести.
— Чем мы, по-твоему, занимались в книгохранилище? Первое, что я сделал, когда обосновался в Силлионе, — велел обновить карты. Разумеется, здесь есть перевал, и его даже не заметает зимой. Если поспешим, следующую ночь проведём под крышей. Горн, будь хорошим телохранителем и приглядывай за Камиллой. Хватит с нас неожиданностей, пока не уберёмся с силлионских земель.
К полудню воздух заметно похолодал. То и дело с горных круч сползали белёсые языки тумана, заставлявшие путников плотнее кутаться в плащи. Тропа уходила всё выше по лесистому склону. Всадники во все глаза рассматривали снежные шапки на вершинах. В Силлионе снег выпадал редко, да и в имперской столице его видели не каждый год. Но тропа, не добравшись до морозного рубежа, повернула и вывела на перевал.
Уже в сумерках оступающиеся от усталости лошади подошли к селению, лепившемуся к скале. Горцы схватились за оружие, увидев всадников, но, узнав, что заезжие воины желают лишь обменять пару ножей и ожерелий на ночлег и ужин, радушно приняли гостей. Отвели по каменной лестнице на особый гостевой этаж, растопили очаг и даже согрели воды. Сигверт поддразнивал Камиллу, предлагая помощь в мытье; Карталикс с Горном, телохранителем принцессы, пошли поглядеть, как живут в селении. Откуда только взяли силы? Март устало привалился к каменной стенке, вытянув ноги. Действие бодрящего напитка, который они пили всю дорогу, проходило, и не хотелось ни двигаться, ни разговаривать.